Трудные дети и трудные взрослые: Книга для учителя
Шрифт:
Эти письма, которые вчера раздавал, проверяла Надежда Викторовна, и я не знал, что написала Анна Анатольевна Водолажская своей дочери Ольге. Но я хорошо помнил свое письмо ей, в котором был достаточно сдержан и дипломатичен. Любопытно, что такое она написала дочери?
– Задержись, – попросил Водолажскую после окончания самоподготовки. – Я оставлю тебя в покое, лишь когда закончится твой срок.
– Не оставите в покое? Как это понимать?
– Как хочешь, так и понимай.
Водолажская, очевидно, поняла по-своему.
8
У окна за партой сидит
– Отчитываясь друг перед другом в покупках, нужно ли придерживаться бухгалтерской точности: капуста – 28 копеек, кефир – 31 копейка, печенье – 24 копейки?
– Можно придерживаться, – говорит, пожимая плечами.
– А ты не думаешь, что от умения грамотно и рационально распоряжаться семейным бюджетом в немалой степени зависит счастье и благосостояние молодой семьи?
– Не знаю, – неуверенно продолжает отвечать Кузовлева.
Что с ней? Может, больна? Через два месяца у Тани комиссия по условно-досрочному освобождению. Она – активистка и, по-видимому, будет освобождена на год раньше окончания срока. Радоваться надо, а она, как в воду опущенная. Впрочем, ее можно понять. Ведь Кузовлева не совершала таких преступлений, как Гукова или Бондарь, и даже не воровала ничего, как Водолажская, у нее по-другому все, нелепо и поэтому обидно. Кузовлева – сирота. Воспитывалась у дедушки с бабушкой – родителей спившейся и погибшей «по пьяному делу» матери. Материально девочка жила неплохо, а морально? В школе скучно, у дедушки с бабушкой – скучно, во дворе – более-менее. В поиске приключений поддалась однажды на уговоры старшей подруги и согласилась пойти в «компанию». Точнее будет сказать – в притон наркоманов. И полчаса не провела там, как наскочила милиция, всех задержали, отвезли в крытой машине в наркодиспансер. Злость кипела в душе у девушки: с первого раза и попасться. Успела она принять несколько таблеток седуксена – познакомилась, так сказать, с «колесами». Так что, за это одно закрывать в диспансере? Почему нет у милиции и у врачей хороших диагностических приборов? Почему человека, сделавшего всего лишь первый шаг, ставят в один ряд с прожженными наркоманами? Так рассуждая, Кузовлева решила доказать свою правоту, нагрубила лечащему врачу, ударила медсестру, перебила все окна в палате и коридоре. А спустя несколько часов уже находилась в камере следственного изолятора. Окно здесь было одно, зарешеченное, под самым потолком.
– Хорошо, Татьяна, садись, – разрешил я ей.
Опросив устно еще несколько воспитанниц, предложил классу небольшое письменное задание:
– Представьте, что каждая из вас уже на свободе. У каждой семья, ребенок. Составьте перечень предполагаемых расходов и накоплений за месяц. Вот на доске образец: на питание – 100 рублей, культурную программу – 25, откладывать на покупку дачи – 40...
– Обязательно дачу? – вставила вопрос Шумарина.
– Это в образце только, – объяснил я. – Желания у всех разные, кто-то захочет откладывать на машину, кто- то на летний отпуск, это на ваше усмотрение.
Класс с энтузиазмом взялся за работу. Но давалось им это задание нелегко. Вот Кошкарова: записала столбик цифр, потом все перечеркнула, начала по новой. То же самое и у Дорошенко – весь листок исчеркан.
Со всех сторон сыпались вопросы:
– Сколько нужно платить за детский сад? – спрашивала Шумарина.
– А за квартиру, за проездной билет в общественном
Чичетка хихикнула:
– Полюбуйтесь Катькой, она больше «зайцем» не будет ездить!
Но эта реплика утонула в граде новых вопросов:
– Кто больше зарабатывает: шофер или металлург? – волновало Цирульникову.
А Водолажская с многозначительной улыбочкой спросила:
– Признайтесь, сколько зарабатывает учитель?
Вскоре работы были переданы на мой стол.
– Надеюсь, вы догадались подсчитать общие суммы, которые вам понадобятся для ведения семейного бюджета? – спросил я, указывая на стопку листов.
– Подсчитали, а как же, – заверили воспитанницы.
– Тогда последний вопрос: как считаете, полученные суммы не выше тех, реальных, которые вы с мужем будете иметь в месяц в виде заработной платы?
Притихли. Задумались, значит. Гукова сказала растерянно:
– Девки, у меня семьсот рублей получилось, у кого-то меньше?
Меньше, это я уже узнал проверяя работы, было только у Кошкаровой и у Чичетки. А рекордную сумму, необходимую для удовлетворения собственных семейных нужд, назвала Цирульникова: девятьсот пятьдесят рублей. Сможет ли она с мужем зарабатывать столько честным путем? Впрочем, разговор об этом на следующем уроке, а пока нужно переработать новую информацию для размышления, поступившую от Водолажской. Вот дословно все, что записано па ее листке: «Питание – 100 рублей, одежда – 250 рублей, откладывать на путешествия – 70 рублей каждый месяц. (Все это перечеркнуто.) Владимир Иванович (крупными буквами). Помогите! Мне стыдно, противно, я не хочу быть такой. Простите за все. Не пишите пока ничего маме. Я решила вступить в актив. Подскажите, с чего начать?»
Столь резкий перелом... эта перемена в Водолажской настораживала. Что если рукой ее, когда писала, двигало лишь сиюминутное настроение? А завтра снова начнется: отстаньте, оставьте в покое, лучше в «отрицаловке», обойдусь без УДО? Как бы ни было, надо вместе с Надеждой Викторовной подумать, чем загрузить воспитанницу. Музыкальный руководитель Юрий Георгиевич Логинов как-то хвалил голос Водолажской, пусть забирает ее в хор. Еще можно предложить ей принять участие в работе комитета внутреннего порядка – пусть испытает себя.
3. Бойкот
1
Корниенко мела асфальт во дворе предзонника. Меня встретила открытой обезоруживающей улыбкой.
– Водолажскую ночью хорошенько «погладили», – доверительно сообщает Катя. – Увидите сейчас, какая она красивая.
Казалось, ее слова взрываются в мозгу и бьют молотком по нервам.
– Кто «погладил»? За что?
– За дело.
– Какое дело?
– А пусть не выпендривается! Повязку надела, активистка, ть-фу! Курица гнилая, а в КВП [комиссия внутреннего порядка] вступила, чтобы досрочку заработать. – Последние слова Корниенко произнесла досадливо и ядовито.
Я стараюсь не повышать голос, оставаться последовательным.
– Вступление в КВП – это серьезный и правильный шаг, я склонял к нему Водолажскую. Ну, а речь твою замусоренную придется нарядом вне очереди отметить.
Глаза воспитанницы, казалось, обжигали меня.