Трудный ребенок
Шрифт:
Дверь позади меня хлопнула, и на улицу стремглав выбежала Оля, направляясь к Лине. Подошла к девушке, обняла, что-то яростно зашептала на ухо.
Мы, хищные, прекрасно ощущаем эмоции друг друга. Боль, любовь, страх, отчаяние.
Еще некоторое время я смотрела, как девчонки говорят, едва сдерживая рвущиеся на свободу слезы.
На темно-синем полотне неба яркими точками горели звезды. В воздухе растворилась тишина, которую нарушал лишь умиротворяющий стрекот цикад.
Мысли плавно оседали в сознании, обнажая самую важную – вывод,
Разве существуют абсолютно верные выводы? Аксиомы бытия? Человек пропускает поступки сквозь призму совести, а совесть, как мера морали и добродетели, у каждого своя.
Бросив последний взгляд на молчаливое, безэмоциональное небо, я покинула крыльцо.
Хищные в гостиной готовились ко сну, перешептываясь и укладываясь в спальные мешки. Я нашла в толпе Влада и встретилась с ним взглядом. Его лицо, казалось, ничего не выражало, но эмоции вождя атли я научилась распознавать без мимики – каким-то внутренним радаром. Смесь тепла и раздражения – привычная реакция на мое присутствие.
Он всегда все решает сам. За всех. Возможно, так и должно быть – он ведь вождь. Но желание решать за себя было сильнее понимания.
Я не отсюда. Не часть целого. Возможно, однажды я найду свой собственный путь. Если выживу.
Ведь именно сейчас я готовилась раскрыть тылы и ничуть об этом не жалела.
Стараясь казаться незаметной, я скользнула в темноту узкого коридора, ведущего к комнатам на первом этаже. Филипп сидел все там же, у тела Лары, держал ее за руку и что-то шептал одними губами. Я коснулась его плеча, жрец резко развернулся и замер, словно не ожидал меня здесь увидеть.
– Я помогу Ларе, – сказала я тихо.
Глаза Филиппа расширились, выражая недоверие, которое постепенно сменилось радостью. Он благодарно улыбнулся, вскочил и крепко прижал меня к себе.
– Спасибо, – прошептал, опаляя горячим, лихорадочным дыханием мое ухо.
– Мы – атли, и должны помогать друг другу, – повторила я фразу Лары, сказанную после поединка.
Филипп отстранился, окинул меня странным взглядом и ответил:
– Ты права. Мы – атли.
За окном плаксиво вскрикнула птица. Ветер качнул занавеску, и мне показалось, губы Лары дернулись в ироничной улыбке. Но, наверное, мне просто показалось.
Глава 29. Отряд не заметил потери бойца
Комната завалена каким-то хламом и щедро припорошена пылью — видно, здесь давно никто не появлялся. Портал в другой мир — где не существует полироля и швабр.
Я брезгливо поморщилась и чихнула.
– Знаю, здесь грязно, – виновато улыбнулся Филипп. – Но в других комнатах слишком людно.
– Как же та, где лежит Лара?
– Там тоже нельзя... уединиться. – Он отвел взгляд.
Мне не понравился этот жест. Так обычно ведут себя те, кому есть, что скрывать. Но отступать поздно — решила уже. Лара не заслужила такой смерти. Несколько атли ушли безвозвратно, обидно будет, если племя потеряет еще и защитницу.
Да и я уже
В руке жреца опасно блеснул нож. Символично — нож и я. Я и нож. По позвоночнику холодом прокатился страх.
Филипп положил клинок на пыльный пол, отставил дряхлую тумбочку, загораживающую проход. Достал из кармана кусок мела и принялся рисовать ритуальный круг. Мгновенно вспомнился июньский лес, затянутое облаками небо и проглядывающая сквозь них полная луна. Я тогда была наивной и глупой. Не совершаю ли глупость теперь?
Достав из-под полы одежды темный пузырек, он протянул его мне:
– Выпей-ка!
– Что это? – насторожилась я.
– Ниаро. Отделит твой кен от кена Чернокнижника. Ты же не хочешь умереть от истощения?
Пузырек неприятно холодил кожу и усиливал роящиеся в душе сомнения.
– Я сделаю небольшие надрезы на наших ладонях и возьму немного кена через кровь, – пояснил Филипп.
Я покачала головой.
– Нет, – сказала твердо.
– Не понял?
– Нет, – повторила я. – Сначала ты сделаешь надрезы для другого.
Я не умела проводить ритуалы. Совсем. Но дважды уже клялась глубинным кеном и ничего сложного в этой клятве не видела. Смешиваешь кровь, задаешь вопрос, человек говорит «клянусь» и дело сделано. Почему-то сейчас уверенности в этом не было. Но я невозмутимо взглянула на Филиппа — прямо в глаза. И поняла — я на правильном пути.
– Ты не доверяешь мне? – обиженно спросил он. – Мы же атли, не имеем права причинять друг другу вред.
– Поклянись, что не используешь то, что возьмешь у меня, против Влада. И никогда больше не вызовешь его на поединок. Больше того, я хочу, чтобы ты навсегда забыл о претензиях на пост вождя.
– Это все? – сдавленно спросил Филипп.
– Этого будет достаточно.
Он безэмоционально полоснул себя по ладони и, глядя мне в глаза, произнес:
– Призываю свой глубинный кен в свидетели — я никогда не посягну на пост вождя атли и не использую кен колдуна, чтобы свергнуть Влада Вермунда. Клянусь.
Темная бровь слегка приподнялась, и я осторожно протянула руку.
В этот раз было больно, словно Филипп хотел, чтобы я почувствовала. Словно затаил на меня обиду и пытался ее выплеснуть. Плевать! Не для этого мы здесь.
Наша кровь смешалась, и мне в вены проник приторно-сладкий, медовый кен. Не знаю, что Рита нашла в нем, у меня даже на молекулярном уровне жила отвергала Филиппа. А может, все дело в плохих ассоциациях.
Ниаро противно горчило и оставило на горле маслянистый след. Голова тут же закружилась, жила напряглась и заныла, заставляя поморщиться от боли. Несколько секунд ничего не происходило, а затем я почувствовала, как темная, вязкая субстанция потекла по венам, которые тут же вздулись. Из живота в грудь поднялся жар, обжигая легкие и пищевод. Ладони горели. Нет, это не было похоже на момент перед ударом — никогда прежде мне не было так больно исторгать кен.