Трудный ребенок
Шрифт:
– А мы поместимся там все? – удивилась я. – Три племени...
– Митаки не едут. Виктор против.
– Как не едут? А как же... Альрик ведь в курсе, где они живут! Они же... они...
– Мы не имеем права указывать им, Полина, – мягко оборвал меня Влад. – Митаки решили так на совете.
– Ира расстроится.
– Ира понимает, что после посвящения больше не может влиять на жизнь митаки, – безэмоционально сказал Влад.
– Иногда ты такой бесчувственный, так бы и стукнула!
Где-то вдалеке печально вскрикнула птица, словно соглашаясь со мной.
Холодное в этом году лето. Дождливое и мрачное — словно подчеркивает мое настроение. Вопреки всему хотелось солнца. Улыбок, разговоров ни о чем и спокойной жизни. Вряд ли она когда-нибудь будет такой.
– Мы выдвинемся с рассветом, – не обращая внимания на мою реплику, спокойно произнес Влад. – Тимофей встретит нас в Ельце — подготовит все, привезет нужные вещи и наличку — не стоит светиться пока, особенно так близко к Липецку.
– Альрик знает, где находится источник атли? – поинтересовалась я.
Влад хищно улыбнулся:
– Этого даже Первозданным не дано — только атли знают.
– Нам все равно придется вернуться. Мы не сможем вечно бегать.
– Пусть охотники успокоятся. Вскоре самые фанатичные умрут — Альрику не нужны анархисты. Переждем. Иногда лучшее, что ты можешь сделать — затаиться.
Мне показалось, он имел в виду не только ситуацию с охотниками. Хотелось спросить — безумно, еле удержалась. Но понимала — бесполезно. Влад ничего не ответит. И мне придется снова жить в неведении, не спать ночами, боясь нападения. А утром, глотая воздух, пропитанный ночными кошмарами, задыхаться от бессилия и страха.
Мой дом уже не был крепостью. Черт, да у меня и дома-то больше не было! Но если остальные знали, что когда-нибудь, когда все утрясется, смогут вернуться туда, откуда пришлось бежать, то я не была уверена, что переживу войну. И по иронии судьбы, меньшее, чего я боялась, были охотники.
Словно почувствовав мой страх — возможно так и было, ведь некая доля эмпатии между нами всегда существовала — Влад придвинулся ближе и обнял меня за плечи. Горячее дыхание обожгло макушку, вернулись мурашки, испуг смешался с нежностью и странным, пока непонятным мне чувством. Мне казалось, я уже ощущала его — много лет назад, сидя в глубоком темном кресле в роскошно обставленной квартире.
– Ты не умрешь, – повторил Влад слова, которые сказал мне в тот день, когда в нашей жизни появилась Каролина. – Зря охотник напугал тебя. В этом доме тебе нечего бояться.
Не знаю, сколько мы еще так стояли. Рядом с ним мне было спокойно и тепло, страх отступил, окутали умиротворение и уверенность. И внезапно захотелось, чтоб рассвет не наступал никогда. Чтобы Влад так же обнимал меня и уверял, что я буду жить. Ведь с рассветом придет «завтра» – пугающее и бескомпромиссное. Приволочет за собой мешок вчерашних загадок, подозрений и обид. Не хочу. Не хочу завтра!
Но завтра, конечно же, пришло. Зазолотило горизонт, разлилось бронзой по небу и растворило в солнечном свете романтику ночи.
Я стояла в стороне, под раскидистой липой,
Я злилась. Злилась на охотников, на Альрика — за то, что начал эту глупую войну. На Виктора за то, что поступает бездумно. На Влада — за то, что не пытается его переубедить. На Филиппа — за то, что бросил племя. На судьбу за опасности и смерти.
Злость не находила выхода, клубилась в груди темной дымкой, оседая на легких едким налетом. Мир вокруг потускнел, покрылся трещинами и готов был вот-вот разлететься на маленькие кусочки.
Но мир не треснул. Ворвался в сознание запахом бензина и гулом моторов, тихим плачем обнимающих Иру женщин и тревожными перешептываниями атли.
– Ты со мной? – крутя в руках черный мотоциклетный шлем, безэмоционально спросил меня Глеб. Солнце переливалось через пики забора митаки и путалось в его взъерошенных волосах. Холодное солнце. Как и его взгляд.
Черт, ну и дура же я! Едем в дом его матери, где у нас все началось, и еще толпу людей с собой тащим. А я и слова против не сказала. Даже не подумала. Слишком была занята мыслями о драугре.
– Зачем ты согласился? – спросила прямо.
– Разве сейчас до обидок? Да и пофигу мне. Прошло. – Он сунул мне в руки шлем и быстрым шагом направился к мотоциклу.
Ехали мы быстро. На светофорах Глеб раздраженно постукивал большими пальцами по рулю, а как только зажигался желтый, нетерпеливо газовал. Иногда я жалела, что согласилась с ним ехать. И не из чувства вины – реально ведь страшно было, что разобьемся.
В итоге мы далеко вырвались вперед. Беспечно, наверное, поступили, но я понимала: Глеб не мог иначе. Нужно было шагнуть в тишину, вдохнуть воздуха перед тем, как на голову хлынет лавина чужих голосов, суеты и разгружаемых сумок. Запечатлеть в памяти мгновение, в котором тот дом оставался пристанищем давно ушедших эмоций.
И именно поэтому Глеб взял меня с собой. Нам нужно поставить точку вместе.
Город отблескивал куполами старинных церквей и по-летнему брызгал водой из фонтанов. Вокруг них бегали неугомонные дети, а мамочки сидели на лавочках, по-кошачьи жмурясь от неожиданно выглянувшего солнца.
Глеб купил в мини-маркете кофе и сигарет, а я терпеливо ждала, сидя на низком кованом заборчике. Воспоминания просыпаться не хотели, хотя я и боялась, что на въезде в Елец на меня обрушится сожаление и чувство вины. Обошлось. Глеб, казалось, был спокоен, хотя я не могла ручаться – слишком личным для нас был город и события, происходившие здесь. Слишком личным, чтоб впускать в него толпу людей, озабоченных лишь желанием выжить.
Впрочем, выбора не было.
До дома Ольги мы доехали быстро – минут за пять. Напрасно я боялась, что воспоминания нахлынут в городе – все они ждали меня здесь, под раскидистыми кленами и на широкой террасе, где в тени и прохладе остались мои надежды на счастливое будущее.