Трясина
Шрифт:
Подошел официант.
– Я вас внимательно слушаю.
– Рантик, давай как обычно, – пробурчал областной прокурор. – Бутылочку коньяка, мясной салат и что-то помяснее.
– Шашлык вас устроит?
– Превосходно.
Когда Рантик удалился, Пряхин продолжал бесцеремонно раскрывать карты.
–Я вчера попытался надавить на него, и знаешь что ответил этот обрубок мяса? Сказал, что застрахован от ареста или случайной гибели. Прямо так и заявил, не моргнув глазом. У него рыло в пуху, а такое впечатление, будто я перед ним провинился. Мы с тобой, Сергей, крупно просчитались, принимая
– Видимо, так и есть, – согласился Маркин, и улыбка на его лице сменилась хмурой озабоченностью. – Но почему он застрахован? Каким образом?
– Аргументы он привел веские. Если, говорит, со мной что-то произойдет и ваши «копы» меня замочат или возьмут под стражу, то письма, уже заготовленные, тут же будут направлены в центральную печать и генеральную прокуратуру с вещественными доказательствами о коррупции в системе областного правопорядка. И добавил: «Ну, так как, хотели бы вы моей казни?»
Маркин достал сигарету, щелкнул зажигалкой и жадно закурил.
– Врет, скотина, на испуг берет! – чуть не завопил он.
– Не думаю.
– Выходит, что вместо того, чтобы давить эту жирную скотину, мы должны оберегать ее?
– Выходит, – Пряхин мотнул головой. – Такие вот дела, Сергей. Почему я решил с глазу на глаз поговорить с тобой и придти к общему решению? Вряд ли ты обрадуешься, если наша закулисная деятельность будет предана всеобщей огласке. Мы влипли, и только нам самим выпутываться из этой грустной истории.
Появился Рантик.
Пока тот выставлял на стол выпивку и закуску, разливал коньяк в рюмки, Маркин от охватившего его озноба заскрежетал зубами, потом, подперев стол локтями, закрыл лицо ладонями. «Ну, ублюдок, – с глубокой горечью подумал он. – Эта толстая свинья все преднамеренно просчитала, обвела нас вокруг пальца, набросила петлю на шею. Теперь Карпухин вне закона, точнее – над законом. А я, старый дурень, даже не подозревал, во что обернутся барские подношения. И теперь безнаказанно орудует этот негодяй со своей бандой головорезов. Прав был Жан, когда настаивал на продолжении расследования, и интуиция его не подводила, когда утверждал, что убийство Рэма, его жены инспирированы кем-то… »
– Эх, Иван, -. покачал головой Маркин, когда удалился Рантик, – неужели придется закрывать глаза на то, что они вытворяют? За Рэмом последовало убийство его жены, покушение на нашего сотрудника.
– Ублюдки! – выругался областной прокурор. – Обещали, даже божились, что наших людей трогать не будут.
Последние слова Пряхина резанули слух Маркина. Выходит, что он в сговоре с этой пузатой скотиной и его, шефа следственного управления, втянули в эту грязную трясину, из которой почти нет выхода. Мысленно он просил прощения у Жана, как на исповеди, просил Всевышнего списать его грехи, хотя понимал: прежних дружеских отношений с Жаном быть не может. Придется держать своего коллегу на солидном расстоянии от себя.
Внезапно его осенило:
– А что, Иван, если инкриминировать ему все грехи и упечь в кутузку? И там заставить заговорить как миленького, признаться, где эти проклятые письма. Ведь может
– Нет, Сергей, не пойдет. Мы у него на крючке и, как это не печально, приходится это признать. Да, он преступник с большой буквы. Но это знаем только мы с тобой. И что мы можем ему предъявить? Лично он не убивал и не покушался. Кроме того, он активный член общества, директор базы, ему доверяют люди – он депутат областного законодательного собрания. Иди-ка придерись!
– Но нам от этого не легче, – с горечью промычал Маркин и выругался.
– Давай посмотрим на это с другой стороны. Да, мы влипли, но разве только мы?
– Кто еще? – Маркин глубоко затянулся сигаретой и глянул на собеседника тусклыми, помертвевшими глазами.
– Эта цепочка тянется высоко… – прокурор опрокинул в себя новую порцию коньяка. – От этого признания, как от коньяка, теплее на душе становится. Не находишь?
Маркин пожал плечами.
– Если полетят наши головы, – Пряхин взмахнул указательным пальцем, – то вслед за нами вся иерархическая пирамида перевернется с основания на острие.
– И что ты предлагаешь?
– Решение здесь только одно: надо все грехи списать на кого угодно, кончать расследование и передавать дело в суд. Когда этот кто-то будет арестован и сядет в кутузку, слово останется за мной, то есть за правосудием. Так что все наши с тобой эмоции излишни. Да, Карпухин подонок, каких свет не видывал, да, втянул нас в грязное дело, но ведь и мы не лыком шиты, чтобы дать себя облапошить. Кстати, кто у тебя занимается этим расследованием?
– Осипов, Жан Осипов.
– Как он?
– Продолжает настаивать на дальнейшем расследовании.
– Но у него нет никаких конкретных данных – всего лишь внешние детали. Одни загадки без отгадок.
– Но он упрям, к тому же честен и принципиален.
– Эти качества и надо использовать. Труп исчез?
– Бесследно.
– Вот и надо направить всю его честность, смекалку и другие положительные качества на поиски трупа. То есть одно дело закрыть, другое открыть. Этого, кстати, и добивается Карпухин. И тогда, как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы. Что же касается покушения на нашего человека, то это слишком… Божились, что власть руками не будут трогать. Я с ним поговорю настоятельно и жестко и, надеюсь, что этого больше не повторится.
Придя к единому решению, они допили коньяк, закусили горячим шашлыком и вышли на улицу. Моросящий дождь продолжал серебрить асфальт. Они пожали друг другу руки. Иван Гаврилович остановил такси и укатил, оставив Маркина наедине со своими паршивыми чувствами и мыслями.
19
Лом подцепил плиту, поднял и опрокинул ее. Под ногами зазияло отверстие, и туда просочился лунный свет. Колымей посветил керосиновой лампой. Показались ступеньки, спускающиеся в подземелье.
Вопреки ожиданиям, лесенка не была завалена землей: ведь в тот раз, когда он поднимал плиту, почва под ней обвалилась. «Чудно как-то, кому же понадобилось наводить здесь порядок?» – подумал Колымей, не подозревая, что ответ получит там, под землей.