Трясина
Шрифт:
Чай был допит. Тоха посмотрел на мерно тикающие часы на кухне – через час с уроков должна вернуться мать.
Он достал склянку и ложечку из кармана, аккуратно насыпал порошок, чтобы было без горки, сровнял, как учила Саввиха.
Теперь порошок не показался ему таким уж горьким. Он приготовился снова ощутить огонь в жилах, во всём теле, но… огонь запылал в голове, да с такой силой! Тоха схватился за голову, согнулся: «Быстрее лечь, пока могу идти!»
Через пять минут он уже вырубился. В глубоком сне ему казалось, что чёрные, красные, оранжевые
Он проснулся поздно вечером оттого, что кто-то тряс его за плечо.
– Тоха! Тоха!
Выбраться из глубокого забытья оказалось трудно. Голова была тяжёлая. Тоха открыл глаза. Обеспокоенный Федя всё тряс его.
– Ты вообще в порядке? – спросил он. – Тамара Георгиевна сказала, что ты спишь уже часов десять. Ты что, так от учёбы устал?
Тоха поднялся, протёр глаза.
– Садись, – пригласил он Федю, – я тебе сейчас такое расскажу!
Но тут Тоха спохватился: хоть Федя и лучший друг, но из-за Янки теперь ещё и конкурент. Рассказать хочется, но всё раскрывать точно нельзя.
– Мне такой сон удивительный приснился, – начал Тоха сочинять на ходу. – Как будто я стал самым крутым киберспортсменом в мире. Я стал таким мощным полуроботом-получеловеком, что мог вообще любого замочить. И реакция у меня во сне была – во! А ты меня разбудил, – засмеялся Тоха.
– Понятно, чем ты всё утро вместо уроков занимался, раз такие сны видишь, – хохотнул Федя. – Что, переиграл?
– Да нет, если честно, это Саввиха мне какие-то травки дала. Я ей сказал, что бессонница у меня, хотел проверить, действительно ли она лечить умеет, как про неё говорят.
– Ты что, был у Саввихи? – открыл рот Федя.
– Ну был, и что? Я её на улице встретил, а она сказала: заходи, мол, лекарство дам. Что такого-то?
– Ну не зна-аю… – протянул Федя, но не нашёл, что возразить. – И как там у неё, в доме-то?
– Да так, обычно. Только травки везде, а в остальном – как у всех.
– А сама-то она как? Страшно тебе было или нет?
– Да нет, бабка как бабка. Сын у неё, оказывается, в Афгане служил.
– Завтра придёшь в школу? – спросил Федя.
Тоха задумался.
– Нет, ещё день прогуляю. С утра себе температуру нагоню.
– Ну как знаешь. Осторожней ты с Саввихой-то, не такая она уж и простая, как кажется. Я видел её вчера поздно вечером на перекрёстке за селом, где выезд. Вышла туда, сняла с головы платок, волосы седые распустила, постояла – может, говорила что или делала, я далеко был, не знаю. Затем волосы снова собрала в пучок, платком покрыла и пошла. Мне интересно стало, я потом подошёл туда – и какую-то верёвочку, привязанную к кусту, видел, но не стал трогать, побоялся. Неспроста всё это. Вдруг она тебе
Тоха только махнул рукой:
– Не говори глупостей! Даже если и читала что-то? По-разному люди на жизнь зарабатывают, что такого-то. Не убила ведь никого, не бандит она и не разбойник.
Федя с сомнением покачал головой.
– Ладно, пошёл я, – сказал он, помолчав.
Тоха проводил его. Потом прислонился к двери спиной, всё ещё чувствуя слабость в ногах.
«Это он ещё не знает, что за порошок мне Саввиха дала, – подумал Тоха. – И что я сам заклинание буду читать. А то бы, наверное, сразу к отцу своему побежал. Ну уж нет, теперь меня никто не переубедит и не остановит! – Тоха усмехнулся. – Завтра решающий день».
Глава шестая, в которой Тоха впервые варит рожки и знакомится с домовым
Наутро Тоха проснулся раньше матери. Тихонько взял из аптечки йод, ватную палочку, нарисовал себе под мышкой йодную сетку. Потом подумал-подумал – и закрасил йодом всю подмышку всплошную, для верности.
Прозвенел будильник. Тоха оставил пузырёк с йодом и палочку на узком подоконнике, прикрыв тюлем.
– Ты уже не спишь? – удивилась мать, заглянув к нему на веранду.
– Нет, ма. Что-то опять голова болит. Может, у меня температура?
– Надо было вчера начинать лечиться.
Мать принесла градусник. Тоха, не забыв сделать страдальческое лицо, поставил градусник под мышку.
– Тридцать семь и два! – выкрикнул он через пару минут.
Мать пришла с чашкой утреннего чая, потрогала лоб сына. Лоб как лоб. Убедилась, что термометр действительно показывает тридцать семь и два.
– Странно, – пробормотала она. – Лоб нормальный… А глаза какие-то блестящие, с поволокой.
– Ну мам, ты градуснику, что ли, не веришь?
– Верю-верю. Ладно, оставайся дома. Завтра как раз суббота, за выходные долечишься. Пей сегодня чая побольше, пока с липой, а после школы я к соседке зайду за малиновым вареньем.
– К Саввихе, что ли? – удивился Тоха.
– Нет, конечно. С чего ты взял? Разве я у Саввихи что-то просить буду? Поговаривают, что из-за неё сын самоубился, а я за вареньем к ней? К Татьяне Ивановне зайду.
– Самоубился? Как это? – удивился Тоха.
– А то ты не знаешь, что это значит. Да я не в курсе подробностей, – отмахнулась мать. – Что про них говорить! Ладно, пока, лечись давай! – Мать потрепала Тоху по голове.
Её взгляд вдруг остановился на подоконнике.
– Это что? Йод? – Она подошла, взяла палочку, рассмотрела. – Свежая. Ты чего это йодом делал? – спросила она.
– Ранку мазал, – неуверенно ответил Тоха.
– А ну, покажи!
Тоха растерялся. Показывать ему было нечего.
– Сними-ка футболку! – приказала мать.