Туата Дэ
Шрифт:
Кукла? АН-17 и была той самой куклой. Скорость электромагнитной шрапнели настолько высока, что она ударяет по локтями, щекам, по горящим, широко распахнутым синим глазам как камень - по оконному стеклу. Нет, как по воде - раскрытой ладонью.
Всё, что не закрывала горевшее синем огнём широкая кристаллическая лопасть, разлетелось красными брызгами. На тёмно-красный песок упало сначала лезвие, зарывшись в дюну, а потом - рухнуло аккуратно обрезанный, кусок тела феи, который почти не задерживали в её падении, изредка вспыхивавшие за лопатками широкие языки странных бело-радужных огней. Одна нога была срезана у ступни, на другой из мяса был виден уцелевший
Но это было не важно. Пока стучит сердце феи - могут гореть её крылья.
Он сама была тенью над которой, лязгая железом сотен гусениц, проходил танк.
Лежать становилось жарко. Песок был "горячим» -во всех смыслах. Но к древним невидимым ядам и проклятьям ушедших туата дэ, тела фей были невосприимчивы или, если точнее, слишком быстро восстанавливались, чтобы остаточное зло могло им повредить.
Но песок был железом.
Как только АН-17 это вспомнила, она вскочила. Вся спина будто бы вспыхнула - как от ожога. Как она могла забыть! Туата дэ всюду использовали железо! Туата дэ делали из него всё! Даже огромные тела «Апокалипсисов» обжигают ! Невозможно, чтобы обычное железо выдерживало тепло шмельцена -но туата дэ это удалось! Они так обожали этот металл, которого не коснутся фее, что даже шли воевать. И за него, и просто так, чтобы лилась их кровь - ведь в их крови было полно железа!
Уже этого было им достаточно!
Крылья вспыхнули красным
....
– Мне приснилось!
– звонко засмеялась АН-17, держа свою оторванную голову в руках - Это всего лишь сон!
Расстегнув единственную пуговицу, что удерживала на её плечах тяжёлую форменную куртку воздушных стрелков, она повела плечиками - и та, изуродованная карбидными шариками, с торчащей из рваных ран мокрыми красными волокнами, упала на песок, чёрным комом. При падении, она сорвала только что запёкшуюся корочку на ранах -и её приятно захолодило налетающим ветром -и тут же начало жечь давным давно
От высотной куртки, сейчас, на этой жаре, не было никакого толка. Кроме того, в ней изорванная карбидными шариками, было жарко. Кроме того, на мокрую от выплеснувшей крови потрескавшуюся старую коричневую кожу, налип красный песок. А красный песок мешал проявляться Крыльям.
Кроме того, это было сплошное железо - и оно жгло раны феи. Кроме того, сейчас тратить вененум на такую ерунду как восстановление изорванной одежды было просто смешно.
....
Медный подсвечник, - на этом Острове не было ничего железного или стального, - опустился на широкую,гладко выструганную доску. Чёрный дуб, толщиной не менее двух пальцев, что слушал как бился в ночное окно ветер, как он рвался к ней к ней, стоящей за непробиваемой преградой из ледяного стекла, что защищал от его холода тепло Общего Дома, отозвался на это прикосновение глухим стуком.
Женщина, мягко положившая руки на подоконник, по обе стороны от горящей свечи смотрела куда-то вдаль. Её только издали можно было бы принять за человека. Но чтобы так ошибиться, надо было видеть живых
– Ты опять жжёшь свечи,- сказали из полумрака около двери, - Дорогие свечи!
– Говори что тебе надо, цверг, -сказала она не оборачиваясь, - И проваливай - к Милю.
– Дверь не скрипнула. На улице темно, - сказал чей-то скрипучий смеющийся голос из темноты, - Запах ты не могла учуять - поскольку стоишь рядом с горящей восковой нитью.Так как же? А, свинская нянька?
– Тщеславие цверга, жадность цверга. Образ мысли цверга - их вонь я почуяла как только вы ступили на Остров, - в голосе женщины звучала холодная ярость,- А ещё чужих на этом острове просто не бывает, секунд-майор Кальцин.
– Ясно, - толстяк плюхнулся на один из жалобно скрипнувших стульев, - Ты просто увидела в окно как я иду к дому
– Я не предлагала тебе сесть, - всё тем же каменным голосом произнесла скесса, вернув обратно фамильярность секунд-майору.
– В этом доме, - сказал пухлый карлик с коричневой кожей и крючковатым носом, - Мне не требуется твоё разрешение.
Он положил чёрную фуражку с бронзовым гербом, вытер пот со лба и, запихнув покрытый какими-то масляными пятнами платок в карман, схватил из вазочки на столе напечённые троллихой печенья-зверюшки - сколько поместилось в его жадной пятерне. Не переставая жевать, он продолжил говорить и крошки, вместе со слюной, летели из его рта,каждый раз когда он открывал его:
– Мне не нужно просить позволения. Ни на что! Не нужно - потому что за всё здесь платит Флот! Тем более - его не требуется просить у здешней свинской няньки!
Говоря «Флот», цверг подразумевал себя. Он и именно он скупил здесь всё, включая фей и саму прекрасную хозяйку Общего Дома - со всеми их потрохами.
И был удивлён, что кто-то смеет пренебречь этим непреложным фактом. Он был удивлён. Он даже хотел проверить по возвращении -не забыл ли он занести всё, как положено, в конторские книги?
– А Флот, - улыбающийся толстяк встал и подошёл к окну, не собираясь упустить ещё одну возможность показать властью, которую ему даёт его чин - над кем угодно, даже над рослой троллихой, - Не любит ненужных трат...
Тяжёлые как металлическое литьё огненно-медные волосы великанши поднялись будто под сильным ветром -и так и застыли, едва тревожимые слабым током конвульсивной дрожи. Лысый толстяк поглядел - и увидел,что пламя ненавистной ему свечи горит всё так же ровно.
Он почуял, что по жирной коже лба медленно, будто ртуть, катится капелька какой-то странной густой влаги. Он почувствовал как капля становится больше и больше, набирает
Значит, этот ветер, ударивший ему в лицо облаком толчёного стекла, сверкнувшего и пропавшего в темноте, не имел никакого отношения к обычным движениям воздуха. Все следующие движение, все порывы души секунд-майора брали начало из этого момента.
Этот ветер был неестественным. Его ударил воплощённый чьей-то злой волей вененум. Чьей? Кто был рядом с ним? Ненавидел его?