Тучи сгущаются
Шрифт:
– - Я надеюсь, что всё-таки можно найти по-настоящему незаселённые земли.
– - Ну допустим даже и так. Какой, по-твоему, порядок следовало бы на них установить?
– - Чтобы были коммуны, небольшие. И каждая обеспечивала бы себя всем необходимым.
– - Это невозможно. У нас любой школьник знает, что в горах производят шерсть, а на побережье можно ловить рыбу, и чтобы жители гор могли есть рыбу, а жители Побережья одеваться в шерстяную одежду, нужно доставлять рыбу в горы, а шерсть на Побережье. Так вот, твои коммуны должны или торговать между собой, или должно быть распределение из единого центра, но единый центр ты приравниваешь
– - Ты хитёр и лукав, владыка. Да, пожалуй, и в самом деле неизбежно то, что ты говоришь, но... в такой ситуации торговля всё-таки лучше.
– - При том, что одни разбогатеют, а другие разорятся и пойдут в работники к богатым? Которые будут тиранствовать над своими работниками.
– - Лучше тиранство богатых, чем тиранство инков!
– - вспыхнул Бертран.
– - Вопрос что лучше, а что хуже обсуждать не имеет смысла, -- отрезал Асеро, -- но ведь ты признаёшь, что нарисованный тобой порядок не идеален?
– - Признаю.
– - Тогда чем он лучше?
– - Тем, что там не будет привилегированных.
– - Привилегированные общины будут, а значит, и привилегии у их членов будут тоже. Полного равенства нет. Так чем это лучше?
– - Тем что нет тирании! Никто не может по своей воле распоряжаться чужими судьбами, как в Тавантисуйю делаешь ты!
– - А разве я распоряжаясь чужими судьбами?Я что, женю кого-то насильно? Или казню и высылаю? У нас никто такие вопросы не решает единолично.
Бертран не знал что ответить. По правде говоря, ему было неприятно само существование Первого Инки и носящих льяуту. Что вот есть такие главные, от которых зависит всё... в том числе и пребывание его, Бертрана, в этой стране. Но предъявить это прямо в виде претензии он не мог. К тому же его смущало, что владыка инков оказался не так глуп и не так тиранист, как ему представлялось. А это ведь выставляло его, Бертрана, такого умного и совестливого юношу, в неловком и смешном свете. Инка же сказал вдруг внезапно с какой-то серьёзной печалью в голосе:
– - Ты был со мной откровенен, Бертран, и я тоже буду откровенен. Я согласился на эту прогулку потому что хочу понять вас, англичан. Я очень старался, но до конца так и не понял. Ответь мне тогда на одни очень важный вопрос: скажи, ты считаешь себя очень хорошим человеком, а меня -- очень дурным? Я знаю, что твои родичи Дэниэл и Розенхилл меня ненавидят, и при случае готовы погубить, но руководит ими чистая прагматика -- если я буду убит, то Тавантисуйю достанется им на разграбление. Но ты, вроде бы, чужд корысти... Скажи, если бы ты знал, что вот они прямо завтра меня убить собрались, стал бы меня предупреждать? Прекрасно понимая, что моя кровь повлечёт за собой кровь очень многих ни в чём не повинных людей?
Бертран смутился и побледнел. Одна часть души требовала от него признаться во всём, другая -- находила, что помогать тирану нельзя ни при каких обстоятельствах.
– - Скажи мне, Бертран, ты знаешь что случилось в земле, которую вы зовёте Новой Англией?
– - Разумеется, знаю. Мои соотечественники поселились там. А рядом жило одно племя, не желавшее принимать Христа. Потом его уничтожила эпидемия, которую мы сочли карой божией для язычников. Однако немногие из этого племени всё-таки выжили. Один проповедник усыновил сироту-язычницу, и мечтал её обратить её в христианскую веру, но девочка была столь испорчена сладострастием, что обманом
– - Бертран, ты же умный юноша... неужели ты веришь во всю эту чушь? Веришь, что совсем юная девушка, можно сказать девочка, смогла совратить взрослого и опытного мужчину? Не говоря уже о том, что она была у него попросту в рабстве. А племя её погибло не от эпидемии, а было вероломно истреблено англичанами. Конечно, понятно что лишившаяся родных и обращённая в рабство девушка, в добавок пережившая жесткое надругательство, не питала впоследствии к англичанам добрых чувств. Да вот только разве она виновата, что англичане, истребив одно племя, принялись за соседние? А соседи под нож идти не пожелали.
– - И потому вы им помогли победить англичан?
– - Заметь, я этого не говорил.
– - Ну а кто, кроме инков, мог дать им ружья и порох? И прислать инструкторов, чтобы научить с ними обращаться?
– - Допустим, -- ответил Асеро, -- но скажи, ты осуждаешь людей, которые просто защищали свои жизни? Которые просто не хотели дать себя убить? Ты признаёшь, что твои соплеменники были неправы?
– - Не знаю. Если правда то, что ты говоришь -- то получается, что мы, представители разумной и культурной нации, способны вести себя как изверги и варвары?! Я не могу поверить, что мои соотечественники могли просто так убить целое племя.
– - Не просто так, а за земли, -- ответил Асеро, -- а что, по-твоему, у них могли быть причины, оправдывающие истребление целого племени? Хоть убей, но я не могу представить себе такие. Знаешь, как-то ещё до конкисты был случай, когда наши предки оборонялись от врагов, а одно племя прямо на поле боя изменило инкам и ударило в спину. Ну естественно возник вопрос -- что делать с изменниками? По закону предателей, бьющих в спину своим, полагается казнить, но последовать прямо букве закона в тех условиях -- значило попросту это племя истребить. Так что более гуманным сочли просто превратить их всех в слуг, то есть обречь на тяжёлые и непрестижные работы. Такова была кара для изменников. Но всё равно, хотя нравы тогда были куда суровее нынешних, истребление даже предателей показалось инкам слишком жестоким дело, вы же, англичане, так не считаете...
– - Зато ты убиваешь своих врагов, Инка!
– - Допустим, -- сказал Асеро, -- но убить врага, который хотел убить тебя -- много более оправданно, чем убить ни в чем не повинных людей только для того, чтобы очистить от них для себя территории. А именно так ты хотел бы построить своё совершенное общество.
Внутри Бертрана всё заклокотало. Как так, этот тиран ещё смеет выносить ему моральные оценки? Ему, христианину Бертрану? Такому умному, утонченному и образованному?! И чем больше его это злило, тем больше отталкивающего он находил в Первом Инке. Раздражал его небольшой рост, смуглая кожа, оспины... Теперь ему уже было не жалко, если бы даже вдруг Дэниэл с Розенхиллом выскочили из-за придорожных кустов, свалили бы Асеро с коня и полоснули бы ножом по горлу. Теперь казалось, что Инка заслужил и такую, и ещё более жуткую участь.