Тучи сгущаются
Шрифт:
– - Я проскакал три часа не для того, чтобы повернуть назад ни с чем! У меня срочное дело, которое не терпит отлагательств.
Асеро бросился на голоса и увидел Золотого Подсолнуха, с рассерженным видом стоявшего напротив не пускавшего его охранника.
– - Этот юноша имеет право проходить ко мне в любое время, -- твёрдо сказал Первый Инка, ? а раз он проскакал три часа, значит, приехал неспроста. Пропустить его немедленно! Это приказ.
Воин подчинился.
Золотой Подсолнух, поприветствовав Асеро, сказал:
– -
– - Я верю, что ты приехал не зря. Сейчас тебя накормят, и прямо за столом ты сможешь изложить своё дело.
Говоря это, Асеро повёл юношу в тот уголок сада, где располагался фонтан, чтобы тот мог умыться с дороги.
– - А кто будет за столом кроме тебя, государь?
– - Только Луна и Инти. Стол в саду рассчитан на четверых.
– - А твои дочери здесь?
– - Только Фиалка и Ромашка, остальным нельзя отрываться от учёбы в Куско. Но разве тебе не говорила об этом Прекрасная Лилия?
– - Увы, я давно её не видел. С твоего отъезда -- ни разу. Она охладела ко мне. Кажется, она влюблена в кого-то другого. Я хотел тебя спросить, государь: кто может быть моим счастливым соперником?
– - Увы, не знаю, -- ответил Асеро, -- Я замечал, что она стала как-то рассеяна, как это бывает у влюблённых девушек, но ни мне, ни матери она ничего не говорит.
– - Если бы я был хотя бы уверен, что это достойный человек. Тогда бы я её отпустил пусть с болью, но без тревоги. Но поскольку я не знаю этого, моё сердце исходит тревогой и ревностью.
– - Помогу тебе чем могу, но не могу ничего обещать. Мне и самому теперь тревожно. Но полно об этом. Сейчас моя жена накроет на стол, и там ты расскажешь всё, что касается треклятой книги. А пока можешь умыться возле фонтана. Мне ещё надо сказать все воинам, охраняющим сад, что у меня гость, а то могут быть неприятности.
– - Я думал, они только снаружи.
– - Увы, нет. Они и в саду под каждым кустом замаскированы. А удобства в том конце охраняют сразу двое. Такой режим безопасности из-за этих растреклятых англичан.
Если бы Асеро знал в этот момент, о чём говорят оставшиеся в дворцовом саду его дочери Роза и Лилия, он едва ли был бы столь благодушно-спокоен. Лилия говорила сестре:
– - Я решила разорвать с Золотым Подсолнухом, потому что не могу так больше. Дни и ночи я думаю о другом. Я знаю, кажусь тебе легкомысленной, но такого со мной не было никогда. Особенно от мысли, что мы никогда не сможем быть вместе.
– - Лилия, но как же так... ведь и про Золотого Подсолнуха ты говорила столь же страстно, когда думала, что вы никогда не
– - Да! Мне гадко от мысли, что его голову увенчает льяуту. Что он будет ходить во дворец, решать там государственные дела...
– - А он должен был отказаться от этого, чтобы больше никогда тебя не увидеть?
– - Я не знаю... и всё равно я думаю о другом. Он необыкновенно красив и при этом холоден... Мне хочется отогреть его, как выпавшего из гнезда птенчика и вдохнуть в него любовь. Ведь его до тридцати лет ещё никто не любил, все только использовали...
– - До тридцати... и он не женат?
– - Да.
– - Значит, это не тавантисуец... это белый человек!
– - Да, Роза. Я верю, сестра, что ты никому ничего не расскажешь... Он... Мне порой хочется быть рыцарем и подвиги ради него совершать.
– - Но как можно совершать ради мужчины подвиги? Если он не заключённый и не больной.
– - Ну не в том смысле, что что-то только ради него делать. Делать что-то, отчего хорошо было бы всем, но чтобы он оценил... Чтобы у нас так в стране не видели в чужеземцах скрытых врагов, например...
– - Лилия, а если он просто ловкий соблазнитель, которому нравится губить доверчивых девушек? Таких, говорят, немало среди белых.
– - Нет, я не верю что он такой. Сердце говорит мне иначе.
Роза вздохнула:
– - Мне кажется, Лилия, ты просто боишься потерять свою свободу, потому не может полюбить человека, за которого могла бы выйти замуж. Пока Золотой Подсолнух был лишь бедным студентом-сиротой, ты любила его, но как только отец решил вам помочь, ты разбила бедному юноше сердце.
– - Да, я и в самом деле боюсь за свою свободу. Потому если чувствую, что юноша на неё начинает покушаться, рву с ним первая. Я думала, что с Золотым Подсолнухом так не будет, но раз он так охотно стал плясать под флейту моего отца... Оттого я к нему и охладела. Только пойми, дело не в том, что теперь мы можем пожениться. Дело в том, что он стал Главным Оценщиком, и запрещает книги. А книги нельзя запрещать. Это глупо, искать в стихах и сказках крамолу. Впрочем, хватит об этом. Я ошиблась. Теперь я люблю другого.
– - А он тебя любит?
– - Не знаю. Хотелось бы, чтобы полюбил. Но наверное нет, он слишком холоден для этого. Но я отогрею его. А о Золотом Подсолнухе больше не стоит говорить.
А в это время Золотой Подсолнух, окончив свой туалет, шёл к столу. Стражи в саду своим видом несколько смущали юношу, однако увидев накрытый стол и специально для него приготовленный обед(для хозяев был лишь десерт), Золотой Подсолнух тут же подобрел:
– - Прежде чем рассказывать о сути дела, я хотел бы узнать, чем был знаменит Шпинат до того, как написал роман "Лекарь". Говорят, он был в ссылке с неким Хрупким Цветком, только вот не знаю, за что.