Тучи сгущаются
Шрифт:
– - А я знаю, -- сказал Инти, -- ты ешь давай, а я сейчас всё расскажу.
И пока голодный с дороги Золотой Подсолнух налегал на блюда, Инти рассказал следующее:
– - Итак, Шпинат и Хрупкий Цветок были подающими надежды студентами, пока не вляпались в одну грязную историю. Испугавшись угроз от прислужников изменника Куйна, они оговорили своего друга Якоря, дав ложные показания на суде. Если бы дело не вскрылось, то юношу бы ждала смерть. Им дали за ложь по три года ссылки.
– - Только три года?
– - спросил Асеро, -- а что так мало?
– - Поначалу дали больше, но потом приговор смягчили. Мол, они же не добровольно, просто испугались... Хотя из-за них невинный человек мог быть казнён. Но дальше произошло ещё более интересное
– - А разве так можно?
– - сказал Золотой Подсолнух, -- они же не окончили...
– - Ну формально они сдали всё экстерном. Но на деле им просто поставили оценки для галочки, принимал-то сам Главный Амаута. Причина, по которой он им благоволит, мне точно неизвестна. Но вот что в Тумбесе наблюдается: исподволь продвигается идея, что человек, предавший не вполне добровольно, а под влиянием угроз, вроде как и не совсем предатель. А в Тумбесе есть люди, которые заинтересованы в реабилитации своих родственников-предателей. Главный Амаута на их стороне. Ну а эти друзья у него на подхвате. Якорь этому пытается противостоять, но трудно в одиночку.
– - А как они это делают?
– - спросила Луна.
– - Ну как, -- ответил Инти, -- Хрупкий Цветок вроде поэт, жалостливые стихи на эту тему пишет, а Шпинат чуть ли не целый роман накатал, но его, по счастью, запретили. Все оценщики были единодушны, что у вас, вроде, редко бывает.
– - Вот как раз из-за это растреклятой книги я к вам и примчался, -- сказал Золотой Подсолнух и отодвинув опустевшую тарелку, начал излагать суть дела:
– - С тех пор как Жёлтый Лист перестал быть Главным Оценщиком и правила оценки смягчились, ко мне стали приходить и те опусы, которые прежде были отвергнуты совершенно справедливо. Так, Шпинат из Тумбеса второй раз подал написанный им в ссылке роман "Лекарь". Роман просто ужасный.
– - Я об этой книге наслышан, -- сказал Инти, -- Шпинат этот роман и раньше пытался подавать. Я его сам не читал, однако знаю об этом опусе достаточно, чтобы осудить.
– - А что в этом романе такого ужасного?
– - спросила Луна.
– - Всё, -- ответил Золотой Подсолнух, -- этот самый лекарь всё время совершает подлые поступки, а автор всё время его оправдывает. Дело происходит во время Великой Войны, на землях, занятых врагом, в партизанском отряде. Лекарь, оправдывая себя тем, что его призвали не вполне по доброй воле, всё время пытается улизнуть от своего долга, и в конце концов оставляет отряд, бросив раненых.
– - Вот как....
– - сказал Луна с ужасом, -- неужели такое можно оправдать?
Золотой Подсолнух лишь пожал плечами и добавил:
– - Самое ужасное, что он вообще про это не думает. Ну, каково им без него придётся. Всё только о себе любимом заботится. А командира отряда при этом автор изобразил крайне непривлекательно. Мол, он и кокой злоупотребляет, и спать этому лекарю по ночам не даёт, и вообще на фоне тонко чувствующего лекаря выглядит неотёсанным и грубым.
– - Да, книга на редкость мерзкая, -- сказал Инти, -- сам я, как уже говорил, целиком его не читал, у меня больше сын по таким делам спец, но всё-таки там был отрывок, который мне прочесть пришлось. Речь там идёт про заговор против командира отряда. Причём мерзавцы не просто хотят убить его, а собрались живым выдать его белым на пытки. Но один верный командиру человек, что-то заподозрив, внедряется в заговор, разоблачает негодяев и тем самым спасает не только командира, но и весь отряд. Мерзавцев, разумеется, постигает заслуженная кара. Так вот, Шпинат осуждает здесь сам факт проведения спецоперации. Мол, это такая заведомая грязь, что даже десятками спасённых жизней не оправдывается. Я прекрасно понимаю, откуда у него такое желание замазать нас грязью -- за то что я разоблачил его лжесвидетельство.
– - Странная у этого Шпината логика, -- удивился Асеро, -- значит, человек, спасший своего командира от ужасных пыток,
– - Да, ? ответил Золотой Подсолнух, ? И бежал он от партизан с мыслями, что война -- грязь, пусть в ней простые крестьяне пачкаются, они, видите ли, ему "грязными" кажутся, а ему, такому образованному и душевно тонкому, охота чистеньким остаться. При этом там упоминается, что белые творили ужасные вещи, зверски пытали и убивали не только своих прямых врагов, но даже и тех, кого лишь подозревали в сочувствии к инкам, и жён и детей пытали тоже.... Но виноваты в этом, почему-то, инки, мол, не сумели договориться как следует и избежать войны. Как будто с извергами договориться можно! Но вот когда там описан бой с врагами, по которым надо стрелять издали... то лекарь почему-то предпочитает стрелять так, чтобы не попадать, врагов ему почему-то жалко. Они ему кажутся образованнее и культурнее простых крестьян в отряде, которые все как на подбор грубы...
– - То есть этот негодяй в партизанском отряде зазря тратил порох! Который для партизан во много раз дороже золота!
– - вскричал Асеро, -- и такого человека ставят в пример?!
Если бы Шпинат каким-то чудом оказался бы рядом, то скорее всего схлопотал бы от Самого Первого Инки каким-нибудь из находящихся на столе предметов.
– - Я помню, как в Амазонии иные люди отдавали за оружие жизнь, -- вздохнул Инти, -- И эта книга -- плевок и на их затерянные в сельве могилки.
– - Может, тут вот что. Ещё будучи христианином, я слышал о таких ересях, сторонники которых считают грехом участие в войне, даже и в самой оправданной и справедливой. Мол, от этого человек всё равно пачкает свою душу. И советовали их проповедники в случае, если против воли всё-таки занесет на поле боя, вести себя именно так. Может быть, Шпинат увлёкся этой ересью... не знаю. Но само собой разумеется, что я оценил такую книгу резко отрицательно, и в печати категорически отказал, -- сказал Золотой Подсолнух, -- если дело ограничивалось бы только этим, то я бы не стал вас беспокоить. Но беда в том, что после моего запрета Шпинат обратился к англичанам, и они напечатали его роман и стали продавать книги тавантисуйцам.
– - Погоди, -- сказал Инти, -- как это напечатали?
– - Обыкновенно. Ведь Оценка связана с тем, что наше государство тратит средства на издание. А если они решили сделать это за свой счёт, мы не вправе им запретить. Формально.
– - Погоди...
– - сказал Асеро, -- то есть англичане уже в Тумбесе? Но кто им разрешил, если Старый Ягуар был резко против этого?
– - Ну когда прибыл их корабль, то временно им запретить там быть было никак нельзя. Кроме того, Киноа подписал бумагу, согласно которой англичане могут ездить по стране, хоть и с ограничениями. Даже Горный Ветер на это согласился, оговорив, правда, что их сопровождать должны. Впрочем, ему видимо всё равно ничего не оставалось делать.
– - Вот-те раз...
– - сказал Асеро, -- не думал я, что Киноа без меня такую бумагу рискнёт подписать. Так-то он по политическим вопросам советовался обычно. Впрочем, что сделано, то сделано. Вернёмся к истории с книгой. Что скажешь, Инти?
– - Скажу, что для печати нужны печатные станки, -- ответил Инти, -- Среди всего привезённого англичанами имущества печатных станков скорее всего не было. Значит, или они провезли их тайно, или они тайно же использовали наши станки. Второе мне кажется более вероятным.
– - Почему? Потому что это проще?
– - Да, но и не только поэтому. Каньяри ещё до того как у них заполыхало, тоже использовали тайком наши типографии. Или их человек работать туда устраивался, или подкупали печатников, чтобы те им на ночь печатные станки предоставили. В общем, логично, что в Тумбесе могли провернуть ту же тактику. Надо будет послать моих людей разбираться.
– - А как быть с теми книгами, которые уже отпечатаны и ходят в народе? Их передают из рук в руки, -- сказал Золотой Подсолнух.