Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
Прислонившись к стене, Вегильяс дрожащими от страха руками, пытался натянуть на себя штаны. В ответ он только простонал:
— Донесла старая маркитантка… та, которая продает напитки там, где играют в лягушку… Она донесла!
— Старая потаскуха!
— Тебя погубила глупая привычка куражиться, стоит тебе немного выпить…
— Натяну гнусную ее шкуру на барабан!
— Ниньо Сантос дал ей слово проучить тебя.
Дайфа торопила:
— Не теряй времени, Домисьяно!
— Молчи, Лупита! Сейчас мой дружок расскажет, кто судил меня и на что осудил!
Вегильяс взмолился:
— Домисьяно,
VII
Полковник в ярости размахивал сверкающим мачете. Дайфа в розовой ночной сорочке жмурилась и закрывалась руками.
Вегильяс в одной нательной рубахе со штанами в руках, стоял, прижавшись к стене, и дрожал мелкой дрожью. Полковник, вырвал из его рук штаны, свирепо орал:
— Задушу тебя вот этими самыми штанами! А ну, к чему меня приговорили?
Начито шмыгал носом и, корчась от ужаса, умолял:
— Не спрашивай, дружище! За каждое слово — пуля… Это же самоубийство! Твой приговор станет моим!
— Что за приговор? Кем он вынесен?
На коленях перед алтарем билась в истерике Лупита:
— Спасайся! Беги быстрее, сейчас тут будет майор дель Валье!
Онемевший от страха Начито только и смог выдавить:
— Злодейка!
Присев на колени, он натянул рубаху до самых пят. Полковник поднял его за волосы. Вися в воздухе, в задравшейся выше пупа рубахе, Вегильяс смешно размахивал руками. Полковник рычал:
— Майор дель Валье получил приказ схватить меня? Отвечай!
Вегильяс пролепетал:
— Я погиб!
КНИГА ТРЕТЬЯ. ТРАГИЧЕСКИЕ ГИНЬОЛЬ
I
Все произошло как в лучшей мелодраме! Не успел полковник ла Гайдара выскочить на улицу, как под Аркильо-де-лас-Португесас сверкнули ружейные дула полицейской стражи. Это майор дель Валье шел его арестовывать.
Опасность придает полковнику утроенную силу: молниеносно бросается он на землю и по-пластунски переползает в дверь, которую приоткрывает ему полуголый индеец, увешанный амулетами. Вегильяс, увлеченный фатальной цепью нелепых событий, следует за ним. Словно всадник, пригнувшийся к луке седла, полковник несется вверх по лестнице. За ним, носом в ступеньки, семенит Начито. Блеск полковничьих шпор освещает ему дорогу. На последней площадке, уже под самой крышей, полковник стучится в первую попавшуюся дверь. Отворяет служанка с метелкой в руке: в ужасе отшатывается при виде двух запыхавшихся беглецов, которые, ни слова но говоря, устремляются в коридор. Служанка пытается было кричать, но ослепительный блеск кинжала сковывает ей язык.
II
Комната студента в конце коридора. За столом бледный от переутомления юноша; подперев голову руками, он корпит над раскрытыми книгами. Коптит лампа. В распахнутое окно заглядывает утренняя звезда. Ворвавшись в комнату, полковник, кивнув на окно, отрывисто бросает:
— Куда выходит?
Побелевший от внезапного испуга, студент поворачивается к окну. Полковник, не дожидаясь ответа, вскакивает на подоконник и, подзадоривая Вегильяса, кричит:
— Давай, жалкий
Начито в ужасе:
— Мать его…
— Гоп!
Полковник с бранью кидается в пустоту, прочерчивает кривую, с грохотом падает на черепичный навес и с проворством кошки исчезает. Шмыгая носом, Начито опасливо выглядывает из окна; сведенное страхом лицо его напоминает печеное яблоко:
— Нет, я не кошка!
III
А по комнатам публичного дома, звеня шпорами, мечется с обнаженным сверкающим палашом майор дель Валье; в сопровождении наряда солдат он заглядывает во все помещения. Рядом с ним, виляя задом, в низких сапожках и с цветком за ухом, семенит лепечущая оправдания хозяйка:
— Ваша милость, поверьте уроженке Кадиса, я никогда не вру! Мое слово — все равно что слово испанского короля! Буквально минуту назад полковник ла Гайдара сказал: «Я ухожу!» И ушел! Только что! Удивительно, как это вы не столкнулись при входе! Он, поди, и трех шагов пе успел сделать, как нагрянули вы!
— А куда он пошел, полковник не сказал?
— Куда там! Вылетел бомбой! Думаю, если по дороге не ввяжется в какую-нибудь драку, то прямехонько домой, спать.
Майор искоса взглянул на хозяйку притона и подозвал сержанта:
— Обыскать дом! Смотри, Кукарачита, если обнаружу контрабанду, влеплю тебе сотню ударов.
— Не найдешь, милый, ничего не найдешь.
Хозяйка загремела ключами. Раздосадованный майор, пощипывая козлиную свою бородку, направился в Зеленую гостиную, где решил обождать окончания обыска. Испуганные крики, суматошная беготня, ругательства и умоляющие возгласы заполнили тихий предрассветный сумрак, в который было погрузился публичный дом. Из ниши Зеленой гостиной, стуча каблучками, со свежей мушкой на щеке, выглянула Лупита. Крашеное сердечко ее губ попыхивало сигарой:
— Абилио, ты в моем вкусе!
— Тем хуже для меня!
— Послушай, неужели ты думаешь, что Домисьяно скрывается здесь? Приди ты минутой раньше — и мышеловка захлопнулась бы! Теперь ищи-свищи!
IV
А в комнате студента, пород распахнутым окном, все еще стоит ошарашенный Начито Вегильяс. Казалось, что время законсервировало недавно пережитые мгновения, так нелепо оборвавшиеся в какую-то долю секунды: они застыли в его сознании с той четкостью, ясностью и отрешенностью, как это бывает у курильщиков опиума или гашиша. Из-за заваленного книгами письменного стола растерянно выглядывает растрепанный полусонный студент. Перед ним, схватившись за голову, с отвисшей дрожащей челюстью Начито:
— Я погиб!
Студент, бледнея все больше и больше:
— Вы бежали из Санта-Моники?
Начито, протирая глаза:
— Боюсь, наоборот… Я, приятель, ни от кого не бегу. И стою тут… Взгляните на меня… Стою и ни от кого не бегу… Бежит преступник. А я всего-навсего бежал за ним… Если вы спросите, почему я оказался здесь, мне трудно будет ответить… Ведь я и в самом деле не знаю, где я нахожусь! Здесь, у вас, я оказался совсем случайно, слепо поддавшись примеру человека, которого вы сейчас видели. Даю слово, что я и сам не пойму, как все случилось. Биомагнетические токи!