Туманы Авелина. Колыбель Ньютона
Шрифт:
Клайв покачал головой:
— У меня и так хватает работы. Я поговорю с миссис Логан. Может, кто-то из её внучек захочет помочь вашей сестре, сэр...
Дэвид тихо рассмеялся:
— Клайв, вы, наверное, знаете, кем был мой отец?
Эванс кивнул.
— Понимаете, Джилли выросла в семье потомственных военных, и даже наш старик не всегда с ней справлялся. Она не избалованная и не капризная — тут у вас проблем не будет. Просто она немного упрямая и своевольная...
— Насколько «немного»? — Эванс насторожился.
— Упрямая и своевольная, как чёрт... — признался Дэвид, и мужчины рассмеялись. — Женщину она и в грош ставить не будет. Мужчину старше
Клайв не выдержал и смерил Уэллса насмешливым взглядом:
— Я жеребцов воспитываю, и они у меня как котята. Только....
— Ну и отлично! — не дал ему договорить Уэллс. — Я буду вам платить столько, сколько вы здесь никогда не заработаете.
Дэвид назвал сумму, и Клайв присвистнул от удивления. Предложение оказалось заманчивым. С такими деньгами он наконец-то рассчитается с займом за колледж да и престарелым родителям сможет посылать побольше. Медицинские счета растут с каждым годом, и ему становится всё сложнее их оплачивать. А тут, можно сказать, такая удача сама идёт в руки...
— Как вы наше хозяйство нашли-то?
— Просматривал объявления по купле-продаже лошадей последние полгода. Искал нужную информацию в интернете. Не хотелось покупать для Джилли какого-нибудь огромного спортивного монстра. Я искал небольшую лошадь, и чем симпатичнее, тем лучше. Чтобы Джилли сразу влюбилась, что ли... Такая любовь — лечит.
— А парня вы ей найти не пробовали? — ляпнул Клайв с наилучшими намерениями и без малейшего намёка на издёвку. — Говорят, такая любовь тоже лечит, и даже быстрее. И уж точно безопаснее.
— А вот это уж не ваше дело, Эванс! — ощетинился Уэллс. — Вы мне хотели ветеринарный паспорт показать? Вот и показывайте.
Клайв примиряюще поднял руки, потом открыл ящик пошарпанного офисного шкафа, купленного прошлой весной на какой-то распродаже, и вытащил оттуда тонкую папку.
— Суставы у него в порядке. Вакцинацию вам пока делать тоже не надо. Здоровый малыш, без проблем.
— Вы принимаете моё предложение, Клайв?
Эванс посмотрел в окно. Девушка сидела на земле, прислонившись к забору. Роксана паслась в нескольких метрах от неё, а жеребенок растянулся рядом с новой хозяйкой и сладко посапывал. Эта картина вызвала у Клайва улыбку. Он вспомнил, как Энерзон, которому надоедало наматывать круги на утренней разминке, неторопливо шествовал к клочку травы в углу плаца, таща за собой кордового, и ничто не могло заставить его сменить траекторию.
— Своевольная и упрямая, говорите? Ну, похоже, эти двое нашли друг друга. — Потом его лицо посерьёзнело, и он спросил: — Так отчего она... такая?
— Война, — сухо, без эмоций ответил Дэвид.
Клайв его понял.
Глава 1
Стиснув челюсти, Альберт Лаккара застыл в коридоре перед главным офисом FBC — федеральной широковещательной корпорации. Неотложное дело задержало его вчера на работе дольше обычного, Лаккара передвинул встречу на сегодняшнее утро, и вот теперь стоит у дверей, а мимо проносят накрытое белой простынёй тело Лео Дробински. Чёрт, да как же так? Не решаясь ни с кем заговорить или зайти, наконец, в приёмную, ошарашенный новостью Альберт не сводил глаз с носилок, пока полицейские ждали кабину лифта.
Стало понятно, почему секьюрити внизу пропустили его. Альберт заметил, как быстро они переглянулись, и ощутил нехороший холодок вдоль позвоночника. Но он списал всё на излишнюю мнительность и, даже увидев череду полицейских машин за стеклянным дверями парадного входа, не мог предположить, что
У журналиста такого полёта, как Лео Дробински, врагов, конечно, хватало. Он пришёл в FBC на последнем курсе университета и сразу зарекомендовал себя как хваткий репортёр. Слава или кресло менеджера его не интересовали, маленькая зарплата не волновала, да и влиятельные люди, чьи махинации он периодически вытаскивал на свет божий, не могли его запугать. Зато ярко выраженного чувства справедливости хватило бы на десяток журналистов. Тут они с Альбертом сошлись — при том, что Лаккара, движимый национальной гордостью, граничившей с национализмом, редко устанавливал дружеские отношения с левантидийцами.
Дробински последний год занимался Катамаркой, собирая информацию по крупицам. События, произошедшие семнадцать лет назад в этом небольшом городе на западном побережье аппийской провинции, получили название «Катамарская резня» и положили начало долгой гражданской войне. Мирные жители приграничного городка, спешно покинувшие свои дома перед атакой правительственных войск, были уничтожены — все, до единого.
Официальная версия винила во всём отряды сопротивления, но Лео Дробински считал, что у повстанцев в начале войны не было возможностей и достаточных ресурсов, чтобы провести такую чистую операцию. Значит, федералы? Но кто, в таком случае, отдал приказ? Знал ли об этой авантюре тогдашний министр обороны? Да, смутные слухи в среде военных ходили, и, дойдя до Дробински, заставили журналиста начать собственное расследование. Отсутствие живых свидетелей, которые могли бы подтвердить его теорию, и крайне ограниченное количество материальных доказательств в этом деле Дробински воспринял как вызов своему интеллекту. Его мало заботило раздражение тех, кто так или иначе принимал решения, приведшие к трагедии. Считал себя неуязвимым, расслабился. Сходили же ему с рук любые разоблачения до вчерашнего дня?
Но в этот раз Лео нашли утром, шестнадцатого октября, первые пташки — трудоголики FBC. Его обнаружили лежащим ничком в луже крови на полу собственного кабинета...
Альберт пристальным взглядом обвёл просторную приёмную. Двери в помещение, обычно открывавшиеся только для обладателей специальных электронных пропусков, в этот раз оставались распахнутыми настежь. За перегородкой тихо сидела секретарша. Она прятала от посторонних заплаканные глаза и иногда шмыгала носом. Увидев Альберта, она поманила его, и когда мужчина, понурив плечи, приблизился, проговорила негромко:
— Я сказала им, что Лео должен был встретиться с вами сегодня утром, мистер Лаккара. Поэтому вас пропустили. Они хотят задать вам несколько вопросов.
— Спасибо, Пилар... — так же тихо ответил Альберт, облокачиваясь на высокую перегородку. — Как вы?
Пилар тяжело вздохнула и промокнула уголки глаз бумажной салфеткой:
— Мистер Дробински всегда был таким добрым, таким весёлым человеком... Видеть его так... Господи, да у него половины головы не было... Я не смогу сегодня уснуть.
Альберт похлопал её по руке, словно говоря: «Ну, будет, будет!». Самого мерзко подташнивало, крутило в солнечном сплетении. Выпрямился, окидывая быстрым цепким взглядом череду пустующих офисных ячеек.
— Вход — правая височная область, со штанцмаркой, выход — левая височная область... в упор, — донеслось до него. Усевшись в «предбаннике», двое в штатском заполняли протокол. На столике между ними стояла ваза с леденцами, и пока один что-то вписывал в форму, второй перебирал конфеты, разглядывая этикетки, словно пытался сообразить, какая же ему больше придётся по вкусу.