Туманян

Григорьян Камсар Нерсесович

Туманян был в Петербурге в то время (март 1912 года), когда среди армянской интеллигенции, в связи с празднованием 1500-летнего юбилея изобретения армянского алфавита⁶³ и 400-летия армянского книгопечатания⁶⁴ был поднят вопрос об организации Армянской Академии наук. Состоялось специальное совещание. Такого же рода совещание с участием поэтов А. Цатуряна и В. Терьяна было проведено в Москве. Туманян горячо взялся за это большое культурное дело. Он считал, что наступило время, когда нужно объединить научные силы и в первую очередь всерьез заняться историей армянского народа. Еще в 1909 году, указывая на то, что «немногие народы имеют такую богатую историю», Туманян сожалел, что по этому

вопросу в современной ему специальной литературе пет еще ни одной фундаментальной работы.

Внимание русских ученых история Армении привлекала давно. На базе Лазаревского института восточных языков возникла русская школа армяноведения.

Теперь, казалось Туманяну, назрел вопрос о создании центра армянской научной мысли.

Туманян призывал изучать историю армянского народа не для бесплодного копания в прошлом, не для упражнений отвлеченной мысли, а для глубокого понимания настоящего, для того, чтобы события прошлых времен, озаренные светом науки, показали, «как и какими путями добрались мы до настоящего». Туманян смотрел на историю, как на факел, освещающий путь народу к светлому будущему. Он говорил о вековой борьбе армянского народа, об его упорстве и стойкости:

«Мы удивительно жизнеспособный народ, — писал поэт в 1916 году, — Я непоколебимо верю в это. Верю в эту жизнеспособность в самом высоком и благородном ее значении. Ничье варварство и тирания не смогли сломить могучий дух армянского племени».

Истории вековой борьбы армянского народа, его неустанному стремлению к свободе посвящено стихотворение «Наша клятва», в котором Туманян говорит:

Мы поклялись стремиться к свету, И нас с дороги не свернуть. Туманом сумрачным одетый, Безвестен наш далекий путь. Мы шли, изранив грудь и ноги, Сквозь ветры, пламя и клинки, Но не свернули мы с дороги, Мечам и бурям вопреки. И пусть разорваны знамена, И мы скитаемся в пыли, И нет нам права и закона, И горек хлеб чужой земли,— Но мы бороться не устали, И не забыли мы завет, И ловит взор в небесной дали Священной клятвы горний свет. (Пер. М. Павлов)

Историей Армении занимались и в России, и на Западе, но все, что было написано на эту тему, далеко не отвечало цели, намеченной Туманяном. Он предлагал прежде всего собрать разбросанные повсюду рукописные материалы, создать научные библиотеки, организовать подготовку языковедов, историков, литераторов и искусствоведов. Туманян с болью говорил о плачевном состоянии армянского театра, музыки, живописи, об их полной зависимости от воли и желания частных лиц, богатых меценатов. Будущая академия должна покровительствовать искусствам, способствовать их расцвету.

В условиях царской России организовать академию в Армении, конечно, не удалось, но Туманян не унывал. В Тифлисе он продолжал думать о создании центра армянской научной мысли и предпринял некоторые практические шаги.

После освобождения из тюрьмы и недолгого пребывания в Петербурге и в Москве в апреле 1912 года Туманян вернулся в Тифлис. В том же году летом он вместе со всей семьей уехал в родное село Дсех, чтобы отдохнуть.

Осенью 1912 года, по инициативе. Туманяна и под его председательством, в Тифлисе было организовано Кавказское общество армянских писателей. Общество преследовало цели: объединить все литературные силы, всячески способствовать развитию литературы, оказывать материальную

помощь нуждающимся писателям и защищать их права.

По четвергам происходили открытые собрания Общества, на которых можно было слушать лекции не только об армянской литературе, но и о литературном творчестве соседних народов: грузин и азербайджанцев. Отдельные вечера были посвящены Шекспиру, Сервантесу. Л. Н. Толстому, А. С. Грибоедову, Генриху Сенкевичу. Идейным знаменем массово-пропагандистской работы товарищества служили слова Туманяна: «Нет более благородной почвы и более великой связи для лучшего сближения и познания народов и внедрения в них взаимной любви и уважения, чем литература, в которой выявляются их лучшие чувства, их национальный гений и дух».

С. Зорьян, который был постоянным участником литературных вечеров, организованных Кавказским обществом армянских писателей, в своих вос-поминаниях рассказывает о том, что эти вечера привлекали многочисленную аудиторию интеллигенции, учащейся молодежи, музыкантов, врачей, служащих. «Одним словом, там были все, кто интересовался армянской литературой».

Доклады и лекции проходили бурно. Возникали ожесточенные споры, полемика. Туманян в качестве председателя произносил вступительное и заключительное слово. «С особым тактом, — пишет Зорьян, — имея собственные суждения, он умел уважать все оттенки мысли. «Истина рождается в столкновении различных взглядов и мнений», — любил говорить Туманян древнее изречение и своим заключительным словом «усмирял» страсти разгоряченных оппонентов».

На вечерах Общества происходили творческие встречи деятелей искусства, работников науки и культуры. Впервые армянские народные певцы— ашуги выступали совместно с писателями. Участие талантливых исполнителей музыкантов привлекало массу слушателей. Туманян работал с неиссякаемой энергией, с огромным воодушевлением он строил все новые и новые планы. Желаемому размаху деятельности Общества препятствовало отсутствие средств. Все важные культурные начинания поддерживались главным образом неимущими слоями населения. Армянская буржуазия как всегда оставалась равнодушной к судьбам литературы. Туманян прилагал большие усилия, чтобы не только сохранить Общество, но и обеспечить его нормальную деятельность. Оно несомненно сыграло в истории армянской литературы свою положительную роль. «Мне думается, не ошибусь, — пишет Зорьян в своих воспоминаниях, — если скажу, что в 1913–1915 гг. вечера общества писателей были самыми интересными явлениями армянской культурной жизни».

Интенсивная деятельность в Кавказском обществе армянских писателей не мешала Туманяну выступать в периодической печати.

В своих статьях на историко-литературные темы Туманян с чувством уважения и благодарности произносил имена основателей армянской письменности Месропа Маштоца и Саака Партева⁶⁵, писателей Хоренаци⁶⁶ и Нарекаци⁶⁷, Шнорали⁶⁸ и Кучака⁶⁹, Саят-Новя и Абовяна, Налбандяна и Сундукяна, Агаяна и Прошяна и многих других, которые, по словам поэта, обогатили армянскую литературу «своими великолепными делами».

Туманян защищал и обосновывал творческие принципы реализма и народности. По мысли армянского поэта, дух каждого народа находит свое наиболее яркое отражение в литературе, включая в это понятие и устное народное творчество. Под влиянием русской революционно-демократической мысли, эстетической теории Чернышевского, Туманян понимал значение литературы в борьбе за лучшую жизнь народа и ставил перед нею широкие просветительские задачи. Литература должна быть активной силой, которая не ограничивается задачей правдивого воспроизведения действительности, но и произносит свой приговор над жизнью. «Литература не только зеркало, — говорил Туманян, обращаясь к молодежи, — и если даже зеркало, то весьма странное, волшебное зеркало. Она не только отражает время, события и лица, но дает жизни свое тепло и свой свет».