Тупое орудие
Шрифт:
– Нет, конечно, – неохотно проговорил сержант. – Я бы его узнал. Такого ни с кем спутаешь. Во-первых, волосы у него чернее, чем у большинства, да и лицо, я бы сказал, необычное. И еще у него дурацкие длинные ресницы и улыбка, которая всегда действует мне на нервы. Нет: ни один здравомыслящий человек не скажет, что он похож на десятки других. Кроме того, ему нет тридцати, и он выглядит моложе тридцати. Так что нам теперь делать?
Задумавшись, Ханнасайд легко забарабанил пальцами по столу. Сержант смотрел на него с сочувствием. Наконец суперинтендант произнес своим обычным решительным тоном:
– Энджела Энджел. Все упирается в нее. Может быть, Шкипер, это покажется вам притянутым за уши,
Сержант кивнул.
– Интуиция. Я сам очень верю в интуицию. Что будем делать? Дадим объявление?
– Нет, – сказал Ханнасайд после раздумья. – Лучше не надо.
– Я сам не любитель этого дела. Больше того, если ее родичи не объявились после ее смерти, не похоже, что они объявятся теперь.
– Я не хочу провоцировать еще одну трагедию, – мрачно проговорил Ханнасайд.
Сержант так и подскочил:
– Как, еще одну проломленную голову? Неужели вы думаете…
– Не знаю. Кто-то изо всех сил старается, чтобы мы не выбрались из тумана, в котором блуждаем. Все в этих двух убийствах указывает, что нам противостоит беспощадный человек.
– Я бы сказал, маньяк, – уточнил сержант. – Ну правда, только подумайте! Можно понять человека, когда он, дойдя до белого каления, раскроит череп другому человеку. Ну, и вы понимаете, его достаточно потрясет то, что он натворил, так ведь? Вряд ли уж такой чистоплюй, но я бы не хотел проделать такое дельце сам, даже видеть бы не хотел. Я бы сказал, это мерзкое, грязное убийство. Но нашей птичке хоть бы что! Взмахнула крылышками – и дело повторяется, – хладнокровно, еще как хладнокровно! Думаете, это нормальный человек? Черт возьми, я так не думаю!
– Тем более надо быть осторожными и не давать ему повода для нового убийства.
– Это, конечно, верно. Но если наш клиент – сумасшедший, тогда, супер, наши дела хуже, чем я думал. Нормального человека поймать можно. Его ум работает так же логично, как ваш собственный, и, что еще важнее, для убийства у него всегда есть мотив, это тоже небесполезно. Но когда вы пытаетесь понять ход мыслей безумного, все летит к черту, потому что за ним вам не уследить. И десять против одного за то, что для убийства у него нет никакой причины – по крайней мере, того, что нормальный счел бы причиной.
– В том, что вы говорите, много верного, не я не думаю, что наш убийца настолько безумен. Мы достаточно точно знаем, за что он убил Карпентера, и более или менее понимаем, за что он убил Флетчера.
Сержант порылся в бумагах на столе и поднял лист, испещренный его почерком.
– Что ж, супер, пора сказать, что я сам попытался разобраться в этом деле. И единственное заключение, к которому я пришел, это то, что вся эта история с начала до конца невозможна. Стоит изложить все установленные факты на бумаге – и вам станет ясно как день, что покойного Эрнеста никто не убивал. Этого не могло быть.
– Не надо говорить чепуху! – В голосе Ханнасайда слышалось нетерпение.
– Это не чепуха, шеф. Если бы вы могли отбросить показания миссис Норт, все встало бы на свои места. Но, даже не беря в расчет того, что ей незачем врать, когда она знает, что ее драгоценный муж никак не замешан в убийстве, мы имеем рассказ почтальона, что женщина, одетая, как она, вышла из «Грейстоунз» сразу после 22. 00 17-го числа. Так что присутствие ее доказано. Если бы старик Ихавод не сверил свои часы с часами в кабинете покойного Эрнеста, я бы сказал, что он спутал время, когда увидел человека, выходящего из калитки. Но он добросовестный, старательный полицейский; наш Ихавод, и он бы не утверждал, что было 22. 02, если бы это было не так. Если б вы только слышали, что он говорил
– Нет, никоим образом. Миссис Норт не интересует никто, кроме ее мужа. Но на мой взгляд, тот, кого видела она, и тот, кого видел Гласс, – один и тот же человек. Конечно, это не решающее доказательство, но в вещах Карпентера была светло-серая фетровая шляпа.
– Хорошо, допустим, это один и тот же человек. Но теперь мы не знаем, по какой причине вернулся Карпентер, которого только что выпроводили, – могли быть десятки причин, не говоря уж об убийстве. Допустим, он увидел в кабинете молодого Невила с дядей и решил, что не стоит ждать. Разумно, правда? И вот он уходит. То, что он торопится, ничего не доказывает. Он ведь приходил не подобру, ему, естественно, ни к чему, чтобы его остановил полицейский. До сих пор Карпентер не знал Невила в лицо. Но вот вам величайшее озарение века, шеф! Помните, что снимок Невила был в одной популярной газете?
– Да… в качестве слуги по имени Сэмюэл Крипнен, – мрачно ответил Ханнасайд.
– Это несущественно. А что, если Карпентер видел эту газету? Легко предположить, что он внимательно следил за делом. Он бы сразу признал Невила. И если бы он увидел его в вечернем костюме в вечер убийства, он бы усомнился, что Невил – слуга. Я думаю, что он сообразил, как без труда получить денежки, и пробрался в дом к Невилу. Это нетрудно. Только Невил слишком умен, чтобы делить с кем-то секрет, набрасывающий на него удавку, и он с ходу устранил Карпентера. Ну как?
– До какой-то степени, Шкипер, это весьма вероятно. Но все разваливается, как только мы доходим до времени убийства Карпентера – по уже известным причинам.
– Значит, Карпентера убил кто-то совсем новый, – с отчаянием в голосе сказал сержант.
– Где ваша сводка данных об убийствах? – неожиданно спросил Ханнасайд. – Дайте-ка мне ее.
Сержант передал ему машинописные страницы.
– Вряд ли вы из нее много извлечете, – уныло добавил он.
Ханнасайд проглядел заметки.
– Да, так я и думал. Хозяйка утверждает, что Карпентер был жив в 21. 30. Одра Джен-кинс сказала, что мужчина в вечернем костюме прошел по другой стороне улицы как раз перед тем, как с другой стороны появился полицейский.
– Да, а если вы посмотрите чуть пониже, вы увидите, что ее ухажер сказал, что полицейский прошел за сто лет до мужчины в вечернем костюме. Из них двоих я скорее поверю ему. Она просто старалась придумать интересную сказку.
– Да, несомненно, но… да, я так и думал. Браун говорит, что он видел полицейского примерно в 21. 40, а мужчина в вечернем костюме, насколько он помнит, прошел минуту или две спустя. Это как будто более или менее совпадает с рассказом девушки. Вы уточнили у констебля время, когда он появился на Барнсли-стрит?