Туристы

Евтушенко Анна

“Чёрт был с этим автоматом!” – думал про себя Баум, психуя едва ли не до слёз. Надо же было связаться! Он, всё же, очень плохо знает дьявольское будущее, группенфюрер был прав насчёт того, что он не готов к пробросу. У Баума был шанс отказаться, но он не стал, стремясь показать Эриху Траурихлигену хвалёные “образцовую храбрость” и “рыцарскую доблесть” бойцов СС, которыми большинство из них, увы, не обладает... на словах только. Вот и майор Баум облажался.

Завидев неожиданного гостя, кошки не на шутку заинтересовались им и начали покидать свои трубы, чтобы познакомиться с ним поближе. Кошки нюхали воздух, постепенно приближаясь к майору на своих мягких бесшумных лапках. Внезапно Баум почувствовал лёгкое прикосновение к своей ноге, опустил голову и увидел, что светло-серая косматая кошка трётся об его ногу, электризуя брючину и пачкая её шерстью. -Брысь! – прорычал Баум, топнув ногой и породив под рыжеватым шершавым потолком звонкое эхо. Кошка ускакала в угол, зашипев и выгнув спину, а майор Баум решил выбираться из подвала – сколько можно сидеть? Полицаи, наверное, уже убрались, не найдя его, а Буквоед из будущего, скорее всего, давно приехал, ждёт... а может быть уже плюнул и тоже убрался... Прокравшись к низкой двери ржавого цвета, которую он увидал в одной из подтёкших стен, майор взялся за склизковатую ручку. Подёргал дверь и так и сяк... заперта. Что ж, придётся вылезать в то окошко, в которое он сюда пролез. Майор Баум двигался по пространству подвала тихо и осторожно, как мангуст – чтобы не спугивать с труб кошек. Прикормленные сердобольными бабулями, кошки привыкли просить у всех есть... и начинают тереться о ноги. Продираясь сквозь залежи коробок и всякую дрянь, Баум и так уже запачкал костюм – кошачьей шерсти ему только не хватает. Не спугивать кошек у него не очень получалось: майор огибал трубы, а за ним неотступно вился “хвостик” кошек из пяти-шести. Столило майору остановиться и задуматься – они начинали тереться о ноги, награждая его шерстью и блохами... -Кыш! Кыш! – ревел Баум, топая ногами, кошки отступали на пару шажков, а потом – снова тёрлись. Майор уже впихнул в свой “люггер” новый магазин. Но он не будет стрелять: хватит уже, настрелялся! Проворно убежав от кошек, майор Баум оказался под окошком, схватился руками за испачканную уличной грязью раму, подтянулся и выскочил наружу. С неба срывался мелкий моросящий дождик – свежая прохладная пыль. Такой дождик и не замечаешь поначалу, но если постоишь под ним достаточно долго – вымокнешь до нитки, а майор Баум не имелпри себе зонта. -Доннерветтер... – ругнулся майор и злобно плюнул на намокающий асфальт. Глянув на часы, Баум испугался: уже почти час ночи, а он уже почти на час опоздал... задержался, напуская солидность... Но солидность давно уже пропала, Баум не в лучшей форме – он весь в шерсти и воняет от него, кажется, как от скунса... Баум, как мог, руками стряхнул со своих брюк кошачью шерсть... Чёрт, всё-таки, какая-то блоха на него перепрыгнула – левое плечо кольнуло, словно иголочкой, а потом зачесалось так, что майор не выдержал и принялся лихорадочно чесать ногтями через пиджак. Баум решил как можно быстрее добраться до своего “Роллс-Ройса”, чтобы не вымокнуть под проклятым дождиком. Кажется, это задание ему не по плечу: он позорно провалит переговоры с человеком будущего, вернётся к генералу с позорно пустыми руками и угодит на кол, потому что генерал не терпит провалов и неудачников... Майору повезло – он отыскал свой “Роллс-Ройс” достаточно быстро. В темноте проклятой ночи он не видел, что тащится прямо по лужам – чувствовал только, что крокодиловые туфли из будущего протекли, и его ноги хлюпают в них, словно в болоте. Расстрелянный Баумом автомат был тих и тёмен, точно мёртв, обтянут жёлтыми лентами, а рядом с ним – ни души. Полицаи уехали, не обнаружив его, и Баум испустил облегчённый вздох. Притаившись около автомата, майор посмотрел на место встречи – пустынный пятачок на перекрёстке двух закрытых дорог – и увидел, как один за другим, гуськом, въезжают на него три автомобиля. Первый и последний из них были массивны, кубасты и тяжелы, а посередине ехал “Кадиллак” будущего – тёмно-вишнёвый сверкающий лимузин с неизменным значком, установленным на фирменную решётку радиатора. Отлично, вот и они! Хорошо задержались, очень солидно – таким образом можно деморализовать любого, только не майора Баума. Он ещё немножко подождёт – пускай они начнут топтаться и нервно курить. Тогда он заведёт “Роллс-Ройс”, сделает круг, лихо припаркуется у кого-нибудь из них перед носом и выйдет из кабины неспешной гордой походкой... надо только получше почистить брюки и пиджак. Забившись в кабину своего солидного автомобиля, майор первым делом посмотрел на свои руки и увидел, что они покрыты грязюкой и дурацкой шерстью подвальных кошек. -Доннерветтер! – в который раз ругнулся Баум, вытащил влажные салфетки и принялся тереть свои ладони, пыхтя и чертыхаясь. Решив, что его руки чисты, Баум ещё раз взглянул на условленный перекрёсток и с удовольствием отметил, что эти люди из будущего покидают свои автомобили, раскрывают зонты и начинают топтаться, ожидая его. Майор Баум только сейчас – поздновато – обнаружил, что в его “Роллс-Ройсе”, оказывается, тоже есть солидный зонт-трость, и майор предусмотрительно вытащил его, чтобы тоже раскрыть, когда приедет и выйдет под дождь. Баум знал, что имя человека, с которым ему предстоит встретиться – Буквоед... Вот какие странные имена в этом странном диком будущем, где существуют такие адские машины, вроде этого игрового автомата, который он накануне уничтожил... Баум пока не спешил направлять “Роллс-Ройс” на условленный перекрёсток – он пока наблюдал за своими топчущимися визави и пытался выделить из них Буквоеда. Скорее всего, это вот тот тип, постарше, с благородной сединою, одетый в дорогой плащ из натуральной кожи поверх элитного смокинга. Он выделяется среди рослых плечистых юношей, которые, скорее всего, прячут оружие под своими кожаными крутками... Буквоед, над которым один из юношей держал зонт, начинал заметно нервничать, поминутно сверлил взглядом циферблат своих золотых часов. Дождь, ветер и неприятная сырая ночь усиливала его нервозность, и Баум решил, что задержался достаточно солидно. Он нажал на педаль газа, преодолел крутой поворотик, проехав мимо “дьявольского” игрового автомата, и уверенно выехал на перекрёсток, затормозив солидно, чтобы не обляпать грязью никого из своих визави. -Добрый вечер! – солидно поздоровался он с тем, которого выделил, как Буквоеда, и раскрыл свой солидный зонт. -Добрый вечер! – солидно ответил этот субъект, и Баум понял, что не ошибся. – И какое же у вас ко мне важное дело? – осведомился он, а майор понял: он не слишком доволен тем, что Траурихлиген держал в карцере его человека. -Мой босс знает, что вы торгуете оружием, господин Буквоед! – майор Баум не стал откладывать цель разговора в долгий ящик, и заявил об этом достаточно сурово. – И он хочет кое-то у вас приобрести! А именно – новейшие модели, по одной штуке каждую! Босс заплатит золотом! Буквоед слегка удивился: он не знал этого странно одетого субъекта, который разговаривает не менее странно... с акцентом каким-то, что ли... Хотя, невозможно доподлинно сказать, иностранец он или нет... Конечно, он не видел его босса – он прийти не соизволил. И откуда только этот таинственный босс узнал, что он, Буквоед, кроме всего прочего, торгует ещё и оружием?? Надо будет устроить Утицыну суровый нагоняй: скорее всего, это он разболтал им под какими-то пытками про главный нелегальный бизнес Буквоеда. -Моё имя – Баум! – громко заявил майор Баум, стоя под своим солидным зонтом так, чтобы не вступать в лужу крокодиловыми туфлями из будущего. – И я настоятельно рекомендую вам подумать над моим предложением! Лицо Буквоеда несло каменную маску несокрушимого спокойствия, хотя внутри он занервничал и от этого – начал сатанеть. Ему крайне не понравилось, как этот никому неизвестный Баум с ним разговаривает – очень уж он напыщен, тем более, что его костюм какой-то... измаранный, словно он валялся в нём где-то. Буквоед чувствовал себя хозяином – и на этой встрече, и во всём этом городе. За ним несокрушимой стеною высились его охранники – четверо бесстрашных силачей, которые и носорога остановят на скаку, лишь бы сохранить безопасность своего шефа. А Баум этот был всего один... Странный он какой-то... И поэтому Буквоед позволил себе поднять правую бровь и осведомиться, поддав ехидства: -И почему вообще я должен с вами работать? И где гарантия, что ваш так называемый босс вообще заплатит?? Я не хочу рисковать задаром! Вы, конечно, Баум, меня извините, но я вынужден вам отказать! И, кстати, должен вас уведомить! – вколотил он, прежде чем Баум разинул

рот, собравшись пикнуть. – Тех, кому я отказываю, никто никогда больше не видит! Баум почувствовал, как мокрый асфальт под ним превращается в раскалённую сковороду... А он на ней – дурацкий пойманный карась, которого собрались на ней поджарить... Майор видел, как зонты в руках плечистых юношей сменились пистолетами из будущего, как эти пистолеты поднимаются, нацеливаясь на него. Баум заметался: кажется, его деньки сочтены, и ему предстоит погибнуть в будущем, быть прикопанным в неизвестном лесу и создать пресловутую “хронодыру”. -Прощайте, Баум! – леопардом ухмыльнулся Буквоед и поднял руку, собираясь заставить своих бандитов накормить майора тяжёлым свинцом... Баум уже попрощался с жизнью, и тут внезапно вздрогнула земля. Непонятный гул на минуту обескуражил всех – и Буквоеда, и бандитов, и самого Баума... Буквоед так и не взмахнул рукой. И тут, откуда ни возьмись, словно бы они шагнули из преисподней, за спиною Баума выросли... настоящие солдаты. Их было шестеро – затянутые в мундиры с дождевиками, в надвинутых касках, они держали наперевес автоматы и были готовы в любой момент изрешетить всякого, кто окажется у них на мушке. Майор Баум посторонился – мало ли, а вдруг зацепят? Он давно уже привык к сюрпризам – на фронте видал и похлёстче – но майор понял: Эрих Траурихлиген каким-то образом следит за ним. Увидел, что бандиты из будущего нацелились пристрелить его и послал подмогу... Буквоед опешил. За свою долгую жизнь он имел дело со всякими “кадрами”, но с теми, которые возникают из ниоткуда, не встречался ни разу. Непредставительно попятившись – ужас пронзил его впервые за долгие годы – Буквоед сделал жест рукой, который должен был быть повелительным, призывая своих телохранителей опустить пистолеты. А из последних в строю остался лишь один – самый отъявленный головорез, который, по инерции удерживая в ручище пистолет, таращился перед собою бычьими глазами... Остальные телохранители сделали ноги – не выдержали, и не остановила их даже перспектива получить от Буквоеда “выговор” в виде “бетонных мокасин”. Они попрятались в ближайших щелях и за углами, выглядывая, словно трусливые щенки. -Чёрт... – Буквоед понял, что его положение катастрофически невыгодно: он на мушке... у инопланетян каких-то. – Хорошо, – он решил согласиться с этим странным клиентом, ведь жизнь дороже, чем какая-то напускная солидность. – Передайте вашему боссу, что он получит весь товар, который хочет... Я согласен с вами работать! -Вот и отлично, господин Буквоед! – ухмыльнулся Баум, потирая руки, как настоящий мафиози. – Знайте, что с моим боссом шутки плохи! – при поддержке солдат страх майора тут же улетучился, дав место уверенности, и он почувствовал себя хозяином положения. – Давайте поговорим о сроках! – Баум плотно взял инициативу в свои руки и начал командовать этим Буквоедом, словно солдатишкой-новобранцем. -Вот, моя визитная карточка... – проскрежетал Буквоед, протянув Бауму карточку из плотного картона, на которой золотым тиснением было написано: “Битюгов Гектор Гекторович, концерн “Эдельвейс”, генеральный директор”. Майор Баум тут же взял её, а Буквоед, нервно откашлявшись под шестью прицелами, продолжил скрежетать: -Как вы видите, моё имя – Гектор Гекторович Битюгов, а на обратной стороне адрес моего главного склада, с которого вы сможете забирать товар. Ровно через неделю вы сможете забрать первую партию. Майор Баум перевернул карточку и действительно, увидел на обратной стороне адрес, всё в том же Донецке будущего. Он очень надеялся, что генерал не заставит его заниматься этим... Но Буквоеду он показал только каменную маску “солидного человека”. -Прекрасно! – состроил он хищную мафиозную улыбку, и решил, что пора завязывать это “свидание” и разбегаться по домам. – А теперь прошу меня простить, мне пора! Кажется, Буквоед вздохнул с облегчением, когда Баум его отпустил. Бандиты, которые минут десять назад казались грозной силой, робко покидали укрытия, возвращаясь назад. Досадуя на их позорную трусость, Буквоед сделал им молчаливый знак садиться в машины, и водитель проворно распахнул перед шефом дверцу “Кадиллака”. Скупо попрощавшись сухим “До встречи”, Буквоед исчез в салоне, а Баум, довольный очередной своей победой, забился в “Роллс-Ройс”. Гектор Битюгов скомандовал своему водителю трогаться заплетающимся языком, судорожно проглатывая в горле ком. Его никогда ещё никто не брал за жабры – он всех бралза жабры... Но этот Баум оказался устрашающе солидным, устрашающе настолько, что устрашил самого Буквоеда... Гектор Битюгов согласился с ним работать от греха подальше... Сидя в сухом и тёплом салоне, Буквоед приказал водителю включить расслабляющую музыку – чтобы успоить пошатнувшиеся нервы... Он невольно оглянулся назад, на зловещий перекрёсток, тонущий в дождевой дымке, и случайно увидел, как “Роллс-Ройс” Баума сворачивает с него на тупиковую улочку, набирает скорость и... растворяется в холодном тумане, словно автомобиль-призрак... Холодный туман окутал шестерых солдат, оставшихся торчать посреди перекрёстка, и в следущий миг перекрёсток опустел... *** Перетерпев мучительные перегрузки, которые проглотили его с пробросом, майор Баум отдышвлся, выглянул в окошко и понял, что он вернулся в тот же самый бункер, откуда пробросился в будущее. Траурихлиген приглушил белый свет, и теперь здесь висел зловещий полумрак, а часы, будто бы, замерли: Баум не знал, сколько времени провёл он в будущем, но стрелки часов не сдвинулись с места, он вернулся в ту же секунду, из которой отправился. Он вылез из “Роллс-Ройса”, чувствуя, как успокаивается его тошнота, и тут же увидел перед собою Эриха Траурихлигена. -Я понимаю, вас можно поздравить с победой! – заявил он, небыстро приближаясь. – Ваши глаза говорят мне о том, что сделка заключена! -Яволь! – поспешил отчитаться Баум, по-солдатски вытянувшись, чем вызвал у Траурихлигена улыбку. -Баум, не тянитесь – вы не на плацу, – хохотнул Траурихлиген, кивнув майору на свободный стул. – Лучше, присядьте и расскажите, как всё прошло! -Спасибо, герр группенфюрер... – пробормотал Баум и с своём подмокшем костюме поспешил занять предложенный стул. Он мог бы сказать, что всё прошло блестяще, умолчав про треклятый автомат и про бандитов Буквоеда. Но майору Бауму было стыдно за то, что он едва не провалил переговоры, поэтому он решил не врать генералу и рассказал всё, как есть. -Вы ещё не до конца освоились в будущем, – хохотнул Траурихлиген, услыхав об автомате. – Но, я надеюсь, вы усвоили этот урок? -Яволь! – Баум снова вытянулся – комично так, сидя на стуле, а потом – решился и робко спросил: -Скажите, как вы поняли, что этот Буквоед решил меня пристрелить? Неужели, вы видели меня сквозь время? -К сожалению, Баум, друг мой, я не мог вас видеть сквозь время, – покачал головой Траурихлиген и сел за стол напротив майора. – Технология находится на стадии разработки, и чтобы завершить её, мне нужно закончить строительство деосциллятора и запустить орбитальный спутник. Вас спасла моя интуиция: я думал, послать вам подмогу или не надо, и пришёл к выводу, что всё-таки, вам не помешает небольшой отряд. Благодаря интуиции я – генерал, и благодаря ей я до сих пор жив, так же, как и вы! -А... вот, Буквоед дал мне вот это... – майор Баум, наконец-то вспомнил о визитной карточке Буквоеда и положил её на стол перед генералом. -Ага! – сказал тот, схватив её в руки. – Гектор Гекторович? – Траурихлиген в который раз хохотнул, увидав имя-отчество Буквоеда. -По этому адресу через неделю нужно будет забрать товар, – объяснил Баум, перевернув карточку и показав адрес Буквоедовского склада. -Отлично! – улыбнулся генерал, спрятав карточку в карман. – Когда наш план будет доведён до конца – я сделаю вас своим министром! Всё, друг мой, ваше задание выполнено – можете быть свободны! Спокойной ночи! -Яволь! – Баум вскочил со стула, хлопнул каблуками и вытянулся по уставу, после чего повернулся и проворно зашагал прочь, чтобы быстрее покинуть тайный бункер и избавиться от костюма будущего, который уже начал его прижигать своей дьявольской сущностью. Сегодня он не будет сидеть всю ночь над бумагами и глотать кофе с таблетками – он ляжет спать и позволит отдохнуть своим измочаленным нервам.

====== Глава 77. Деосциллятор. ======

Карл Заммер плохо спал последние ночи – недели, месяцы, в каждую из ночей башню излучателя словно бы сотрясало из-под земли, и она страшно дрожала, будто собиралась рассыпаться на куски. Толчки и жуткое буханье вселяло в душу человека животный страх, но покинуть башню Карл Заммер не мог: снаружи по ночам ещё страшнее, лес, который местные “недочеловеки” называют “ведьминым” и “чёрным”, кишмя кишит разбойниками, они повсюду подкарауливают и убивают немецких солдат... Глухие лесистые места и окрестные мизерные деревушки населены одними партизанами, и покидать территорию излучателя без хорошего гарнизона вооружённых до зубов солдат – смертельно опасно. Карл Заммер дрожал от страха в своей холодной и жёсткой постели, заработал суровый недосып, из-за чего стал ещё больше кушать шнапс и сладости. Но в одну из страшных ночей шум и тряска внезапно прекратились и не повторялись ночи три, позволив Заммеру немного поспать, а ранним утром в его кабинете раздался телефонный звонок. Карл Заммер одну за другой поглощал шоколадные конфеты, которые в огромных количествах привозили сюда гонцы из Еленовских Карьеров – для Эриха Траурихлигена. Сам Траурихлиген никогда эти конфеты не ел – только угощал ими всех, кто оказывался у него в гостях – чтобы сбить с толку, заговорить зубы и тихонечко убить. У Карла Заммера сдавали нервы, и он частенько лечил их конфетами, накрепко затягивая поясом растущее пузцо. Заслышав требовательный звонок, Заммер вздрогнул – типичная реакция типичной “пуганой вороны”. И не он один здесь пуганый – бедняга Шульц, будучи в составе группировки заговорщиков, спивался на глазах... -Ало? – негромко осведомился Заммер, пытаясь сделать свой голос бесстрастным. -Заммер! – взвизгнули на том конце, и Карл Заммер отвернулся от трубки и издал недовольный вздох: он узнал голос нервного майора Баума, который постоянно что-то требует от него и угрожает казнью. -Да, – устало выдохнул Заммер, который совсем не был рад звонку Баума. -Готовьтесь! – оглушительно выкрикнул Баум и чем-то грузно бухнул около себя – неверное, кулаком по столу. – К вам едет герр группенфюрер! Наведите порядок на излучателе и пишите отчёт о партизанах! -Хорошо, – вздохнул Карл Заммер, не стремясь соблюдать устав. – Спасибо за предупреждение... -Поторопитесь! – предписал майор Баум и бросил трубку. Отчётов о партизанах у Карла Заммера уже скопилось штук сто – он царапал их каждый раз, когда на излучатель приезжал Эрих Траурихлиген. Однако генерал эти отчёты никогда не читал – бросив мимолётное “Хай!” – он спешил к камину, к тайному ходу, ведущему вглубь башни, и днями напролёт безвылазно занимался там своими “адскими машинами”. Отчёты о партизанах возлежали на столе Заммера высокой пыльной стопкой, однако он не спешил их выбрасывать: а вдруг Траурихлиген, в конце концов, решит их прочитать? Поговорив с Баумом, Карл Заммер отодвинул подальше конфеты и взял чернильницу с листом бумаги – нужно было писать свежий отчёт, ведь те, которые уже у него имелись, несли старые даты и слой пыли. *** Доктор Барсук только проснулся. На часы он не смотрел – какая разница, который час, если сидишь в задраенном бункере глубоко под землёй и вообще не видишь солнца?? Проснувшись, Барсук прокрался к еде: пора завтракать, поздний ужин, который он принял далеко за полночь, давно переварился, и в желудке звенела, гудела, бурчала пустота. В угол бункера два солдата позавчера вдвинули холодильник “Аристон” – трёхкамерный, внушительного цвета “чёрный металлик” с солидными хромированными ручками. В него можно было поместить мясо добытого на сафари слона – настолько просторными были его камеры – однако доктор Барсук ухитрился заполнить этот холодильник едой до отказа. Фашисты были щедры, никогда не отказывали в еде доктору Барсуку, принося всё, что он попросит. В холодильнике Барсука водились не только странные деликатесы изпрошлого – солдаты наприносили ему и гамбургеры из “Макдональдсов” нормохроноса, и пиццу разных сортов, и шоколадные конфеты, и лобстера какого-то запечённого притащили... Барсук вчера вечером отъел от лобстера больше половины – вкусно... Непривычно, правда, но вкусно. Сегодня Барсук поленился накрывать на стол, ставить приборы, выбирать кости... Он набрал для себя бургеров и забросил в микроволновую печь, которую установили на одноногий круглый столик после того, как подключили холодильник. Печь принялась крутить бургеры, разогревая, а доктор Барсук, довольно улыбнувшись, откочевал к плазменному телевизору – решил мультики посмотреть с гамбургерами, всё равно ему пока делать нечего... Доктор Барсук только вставил флеш-память в разъём телевизора, как вдруг защёлкала, открываясь, входная дверь. Барсук расстроился: только собрался отдохнуть, как пожаловали какие-то незваные гости... -Сегодня, мой дорогой Барсук, исторический день! – раздался из холла громкий голос. – Наконец-то я смогу запитать свой деосциллятор, и он заработает! Голос был переполнен нездоровым восторгом и до боли знаком Барсуку – его отдых собрался сбить Эрих Траурихлиген... с очередным своим “историческим днём”. Доктор Барсук уже немного устал от этих “исторических дней” – Эрих Траурихлиген заканчивал одно зловещее изобретение за другим, и каждое из которых несло всему сущему начало конца. Фашист был помешан на смертельно опасных играх со временем, всячески пытался обмануть ход истории, изменить нормохронос, искусственно сжимать и растягивать временные промежутки. Доктор Барсук не раз предупреждал Траурихлигена, что его варварские эксперименты могут запросто привести к схлопыванию пространственно-временного континуума и концу света... Однако Траурихлиген не слушал – его безумный “Новый Рейх” был ему дороже собственной жизни – о жизнях миллиардов землян даже и говорить нечего. -Барсук! – Траурихлиген с топотом вломился в гостиную учёного и принялся широко шагать в своих сапогах. – Вы готовы ехать? -Куда?? – изумился доктор Барсук, растерявшись... кажется, ему не удасться сегодня ни поесть, ни посмотреть мультфильмы... -На Нижинский излучатель! – заявил Эрих Траурихлиген, выгнав на лицо инфернальную улыбку ангела смерти Азраила... – Вы не хотите или не можете построить деосциллятор,и вот, я построил его сам и решил проблему энергообеспечения! Остаётся только провести финальные испытания и можно будет подумать о запуске спутника! Доктор Барсук ощутил на своей спине недобрый холодок: его коллега Миркин не стал строить деосциллятор Теплицкому, потому что боялся конца света. Доктор Барсук осознавал последствия, тоже боялся конца света, и поэтому сказал Траурихлигену, что не может построить деосциллятор... И он построил его сам, по собственным соображениям... доктору Барсуку показалось, что теперь конец света абсолютно неизбежен... -Послушайте, господин Траурихлиген, – осторожно начал доктор Барсук, изо всех сил подавляя в коленках нервную дрожь. – Я ни на секунду не сомневаюсь в ваших умственных способностях, но смею заметить, что вы... так сказать... в силу того, что живёте не в нормохроносе, можете недопонимать теорию трансхрона... -Цыц! – рыкнул Эрих Траурихлиген, остановившись и сложив руки на груди. – Я прочитал все ваши материалы и теперь понимаю теорию трансхронов получше вашего. Идёмте, Барсук, не задерживайте ход истории! Доктор Барсук больше ничего сказать не успел – Эрих Траурихлиген схватил его за шиворот и силой поволок прочь из бункера на поверхность. *** Доктор Барсук ехал на заднем сиденье раритетного “Мерседеса-770”, рядом с Эрихом Траурихлигеном и старался не смотреть в окно. Водитель, который, посвистывая, вертел баранку, сказал, что в местном лесу полно партизан, вот Барсук и боялся, что последние решат добыть себе трофей в виде головы группенфюрера СС, нападут на кортеж и он, доктор Барсук, тоже попадёт под раздачу, а его отрубленная голова окажется на деревянном медальоне, словно голова оленя... Иногда выглядывая в лобовое стекло через плечо весёлого водителя, Барсук видел, как едут впереди их машины мотоциклы с солдатами. У Эриха Траурихлигена мощная охрана – впереди и позади “Мерседеса” едет целый гарнизон... но кажется, от партизанской засады они не спасут... Как много тут заборов – доктор Барсук насчитал уже пять. Но этот кажется, последний: за ним дорога обретает конец, переходя в достаточно обширный чистый двор, немного разъезженный колёсами автомобилей и напрочь лишённый всякой растительности. Во дворе не было решительно ничего – только лишь посередине высилась циклопическая башня, сложенная из толстых брёвен и огромных каменных глыб. Неприятное сооружение, к тому же из-за сырости брёвна и камни покрылись налётом и мхами, из-за которых казались почти чёрными, придавая башне ужасно зловещий, даже инфернальный облик. -Аусвайс! – из полосатой контрольной будки выдвинулся широкий солдат, скорчил на лице суровую гримасу и каркнул это слово грубым голосом, требуя пропуск для проезда за шлагбаум. Доктор Барсук вздрогнул – это пятый солдат, который требовал у них пропуск, наставив автомат, но, наверное, привыкнуть к этому невозможно. Учёному опять показалось, что этот свирепый верзила, облачённый в блестящий чёрный дождевик и начищенную каску с незакрашенными декалями СС, попросту пристрелит их, не моргнув и глазом. -Битте! – Траурихлиген невозмутимо протянул солдату бумагу – уже истрёпанную из-за частого использования – и принялся молча ждать, пока солдат прочитает, поймёт, кто перед ним и наконец-то пропустит их. Доктор Барсук вопросительно взглянул на Траурихлигена, собираясь осторожно выяснить для чего все эти заборы, солдаты, автоматы... -Мера предосторожности, – просто ответил Эрих Траурихлиген, поглядывая на солдата, который особым умом не обладал и читал его пропуск уже целых пять минут. – Тут слишком много желающих попасть на деосциллятор, поэтому приходится от них защищаться. Эрих Траурихлиген успел разжиться технологиями будущего: массивная дверь деревянной была только снаружи, а открывалась она с помощью карточки-ключа специальным механизмом, и внутри была изготовлена из сверкающего металла. Когда эта дверь отъехала, негромко жужжа, Эрих Траурихлиген посторонился, пригласив Барсука пройти первым. Неужели думает, что учёный побежит? А куда тут бежать, когда кругом – кромешный тёмный страшный лес, набитый чудовищами: хищными зубастыми зверюгами, партизанами и этими чёрными солдатами??? Эрих Траурихлиген нетерпеливо кивнул головой: доктор Барсук застрял на высоком пороге, не решаясь вступить в сыроватую готическую мглу, которая оказалась за тяжёлой дверью и навевала безотчётный страх: а вдруг там водятся привидения? -Давайте же, входите! – настоял Траурихлиген, сдвигая брови. – Или вы хотите, чтобы партизаны вкатили вам пулю в лоб?? -А-ба-ба... – задрожал доктор Барсук и забился за порог: пуля в лоб от живого партизана куда страшнее эфемерных привидений. -Тут под каждым кустом партизаны, чёрт... – заворчал Траурихлиген, закрывая дверь. – Сколько не истребляй, а они – как кролики... Было бы у меня столько солдат, как тут партизан... чёрт их всех дери... Вступив во мглу таинственного коридора, доктор Барсук сделал пару шагов вперёд и увидал в стороне от себя лестницу. Он было собрался пройти мимо и следовать дальше по коридору, но Эрих Траурихлиген удержал его рукою за плечо. -Поднимайтесь наверх, – предписал он негромко и зловеще, развернув Барсука в сторону лестницы, которая в полумраке казалась непрочной, тоненькой, хилой. – Этот коридор кончается ловушкой! -А... да, хорошо... – пропищал доктор Барсук, глотая страх, позволил Траурихлигену подтолкнуть себя в сторону лестницы. Приблизившись к деревянным ступеням, учёный осознал, что лестница не так уж и тонка: массивные деревянные ступени были широки и оснащены тяжёлыми металлическими перилами, которые покоились на толстых опорах, украшенных коваными свастиками. Поставив ногу на нижнюю ступень, доктор Барсук ожидал, что услышит скрип, но ошибся: ступень оказалась прочна, жёстко укреплена на месте и не издала ни звука. И вот, настал очередной “исторический день”, который поверг доктора Барсука в ужас – Эрих Траурихлиген состряпал деосциллятор и готовится стать всадником апокалипсиса... И он ничем не лучше Теплицкого – такой же тупой и полный идефиксов. Теплицкий постоянно объявлял дни испытаний всяких глупых штуковин, которые ему изобретали, “историческими” и этот турист поступает точно так же. Размышляя об апокалипсисе, доктор Барсук не заметил, как лестница закончилась, влившись в некое большое, унылое из-за полумрака пространство, которое, судя по мебели, исполняло здесь функции кабинета. Посреди этого странного кабинета, около массивного стола, похожего на тяжёлый параллелепипед, топтался не менее странный тип, обтянутый мундиром так, что казалось, он вот-вот в нём задохнётся. Увидав Траурихлигена, этот обтянутый тип распрямился так резко, что едва не сломал себе спину, вскинул вверх правую руку и басовито рявкнул: -Хайль Гитлер!! -Хай... – сморщился Эрих Траурихлиген, нехотя повернув лицо в сторону этого типа, а потом подошёл к нему поближе и залаял на него, почти что, как собака. Обтянутый тип попятился, а Траурихлиген громко заболтался с ним – судя по интонации, сурово напирал на него, отчитывая за некий проступок... А может быть, и нет – доктор Барсук не знал немецкого. Про него самого турист, кажется, забыл – учёный просто переминался в углу просторного мрачноватого кабинета и не знал, куда себя деть. От нечего делать доктор Барсук принялся слоняться из угла в угол и разглядывать всё, что попадалось на глаза. Но интересного тут было очень мало: широкий камин, в котором почему-то не было ни золы, ни дров, ни огня – только выпуклые рельефы на дальней стене, капканы какие-то по всем углам, пару скучных сюрреалистических картин, больше похожих на мазню шизофреников... Барсук слонялся до тех пор, пока не добрался до самого дальнего угла, который “утешили” весьма интересной вещью. На тяжёлой кованой трёхногой подставке был укреплён крупный, отполированный обелиск, высеченный из чёрного эбонита, в форме усечённой пирамиды. На плоской верхушке обелиска собралась пыль: этот затянутый субъект плоховато следил за чистотой. А передняя грань была испещрена каким-то текстом. Крупные буквы были выбиты или вырезаны в твёрдом камне в виде горельефа и горели в свете керосинок почти что адским огнём.

“Жаль, что тут нет Иванкова!” – Барсук подумал о переводчике с сожалением: интересно было узнать, что же написано на камне? Учёный подобрался поближе и понял: надпись сделана на латыни. Обучаясь в университете в своей далёкой беззаботной юности, доктор Барсук не поленился и изучил мёртвый язык древних римлян. Потом он долго думал, что зря тратил время на ненужную физику латынь... А вот сейчас она ему пригодилась. Устроившись так, чтобы выбитые на блестящей поверхности буквы не отсвечивали, Барсук от нечего делать принялся читать.

“...И придёт день, которого ждали все и все надеялись, что он не придёт. И померкнет свет, и исчезнет солнце, и падёт в руинах всякое творение человеческое. Океаны, что давали жизнь, вскипят и выйдут из берегов. И родится огонь из воды и посеет смерть. И скалы рухнут в море. И волны поглотят скалы.

И посыплются звёзды с небес, и пламя обнимет землю, и будет пылать, пока не польётся вода и не скроет сушу на много-много времён. Свет и Тьма сойдутся в своей последней битве, и решится судьба всего существующего. И придет конец, и всё закончится. И жизни уже не будет и не будет смерти. Не будет ничего: ни неба, ни земли. И не будет ничего: ни глубины, ни вершины, ни света в ней, ни бездны, ни тьмы на дне её. И не будет никакого истока: всему придёт завершенье...”. Доктор Барсук невольно содрогнулся: зловещая надпись на этом увесистом куске эбонита чётко и ясно говорит о конце света. Наверное, здесь, в тёмной таинственной башне, Эрих Траурихлиген скрыл некую апокалиптическую машину, которая разобьёт Землю... -Нравится сувенир? – осведомились за его спиной, и доктор Барсук содрогнулся опять: не ожидал. -Вы какой-то пуганый! – с насмешкою заметил тот же голос, а доктор Барсук, наконец-то овладел собственной шеей и смог повернуть голову, чтобы увидеть собеседника. Около него стоял Траурихлиген и усмехался, как показалось учёному, сатанинской усмешкой. -П-простите, задумался... – пробормотал Барсук, скрывая страх. – Вы правы, да, красивый камень... -Я нашёл его в Польше, на руинах разбомбленной церкви, – пояснил Траурихлиген. – Он мне понравился, и я решил взять его себе. Как видите, украсил убогий интерьер. Всё, Барсук, у нас нет времени! Пойдёмте! Обязав учёного таким образом следовать за собой, Эрих Траурихлиген для чего-то полез в камин. Доктор Барсук лезть за ним не стал, а только наблюдал изумлёнными круглыми глазами за тем, как турист перелезает декоративный латунный заборчик и продвигается к самой дальней стене, украшенной рельефными узорами в виде героев и монстров. Оказавшись около неё, Траурихлиген взялся за стену обеими руками и принялся сдвигать её в сторону. Доктору Барсуку показалось, что турист сошёл с ума, однако эта с виду монолитная стена была фальшивой – Траурихлиген хорошенько налёг на неё своим весом, и она сдвинулась, открыв тёмный потайной ход. -Нужно заменить рычаг – сломался, – негромко фыркнул турист, кивнув куда-то головой. Доктор барсук проследил его кивок и убедился, что там, действительно, торчит из стены некий обломок... -Топайте, Барсук, чего застряли? – проворчал турист и скрылся в сырой и зловещей мгле, которая наполняла этот узкий тайный коридор. Учёный не горел желанием туда лезть: устал уже от тайных коридоров, но Эрих Траурихлиген застопорился где-то в призрачной мгле и сурово пообещал казнить Барсука. -Иду... – буркнул учёный, следуя за туристом безо всякого энтузиазма и с огромной неохотой. Коридор завершился массивной дверью, изготовленной из такого блестящего металла, что Барсук невольно решил, что ослеп, когда луч фонаря туриста упал на неё, и крепко зажмурился, шагая вперёд по инерции. Внезапно нога его сурово зацепилась за что, из-за чего учёный едва не полетел на пол – едва удержал он хлипкое равновесие и устоял на своих ногах, которые уже начинали предательски дрожать. -Осторожно, порог! – откуда-то спереди прилетел насмешливый голос Траурихлигена, и Барсук с раздражением фыркнул: -Я понял... Он уже отважился открыть свои пострадавшие глаза и сквозь плывущие во все стороны радужные круги увидал какое-то невероятное сборища техники: компьютеры, ноутбуки, планшеты – многие из них не подключены никуда, однако аккуратно размещены на столах и подписаны по-немецки. Глаза невольно поднялись вверх – а там, на головокружительной высоте зависло нечто массивное, что напоминало антенну-“тарелку” для приёма спутниковых телепередач. -Каждый крупный исследователь испытывал свои изобретения на себе! – заявил Эрих Траурихлиген, встав под самую “тарелку”. – И я – один из них! Для начала я устрою в твоём будущем совсем небольшой казус, а потом – я посмотрю, что ещё можно будет устроить! Эрих Траурихлиген был несказанно уверен в успехе, и доктор Барсук невольно подумал о том, что испытать свой убийственный деосциллятор на себе он решил лишь после того, как загубил им не один десяток военнопленных... -Садитесь! – суровым голосом приказал глазеющему Барсуку Траурихлиген, и учёный понял, что обязан сесть в кресло, донельзя напоминающее те, которые устанавливают в кабинетах дантистов. Барсук сел с опаской: с детства недолюбливал дантистов и всё, что связано с лечением зубов. В том числе и такие вот кресла – даже показалось на минуточку, что Траурихлиген схватится сейчас за бормашину и просверлит ему зуб... -Смотрите! – Эрих выкрикнул это слово специально погромче и нажал какой-то рычаг, который Барсук поначалу вовсе не заметил... Доктора Барсука швырнуло назад, он едва удержался в этом кресле, которое оказалось намертво привинчены к полу на огромные болты. Вцепившись в подлокотники обеими руками, Барсук пережил шок и ещё сильнее уверился в том, что Траурихлиген и раньше испытывал деосциллятор – в кресле сидели военнопленные, прикованные, скорее всего,их швыряло направо и налево, а потом – Траурихлиген догадался вкрутить эти болты... Место действия – салон мобильной связи “Алло”. Время – ночь, за два месяца до нормохроноса. Уже больше четырёх часов минуло с тех пор, как сотрудница салона мобильной связи “Алло” Евдокия Кошкина заперла склад, закрыла салон, поставив всё на сигнализацию, и ушла домой. Настроение у неё было неважное: очередной кавалер, с которым она познакомилась в социальной сети, узнал, что вес её не бараний, и исчез, отправившись искать даму модельной фигуры. Свидание досадно сорвалось, и Кошкина уныло потащилась домой – наедаться чипсов, шоколадок и тортиков с твёрдым обещанием завтра сесть наадскую диету и скинуть двадцать килограммов за три дня... Склад салона, на полках которого покоились мобильные телефоны на миллионные суммы, напоминал камеру: окон нет, тяжёлая дверь с тремя замками, серые стены, на одной из которых спал устаревший настенный календарь, одинаковые полки и мгла. Ночью, когда склад заперти около двери бдительно горит красный глаз сигнализации, здесь висит полнейшая ватная тишина, и воздух неподвижен, как в герметичной подлодке. Однако этой ночью что-то произошло: бетонный серый пол словно бы вздрогнул, как от подземного толчка, настенный календарь затрепетал от порыва непонятного ветра... А когда всё это исчезло – во мгле, посреди склада высилась фигура человека. Облачённый во всё чёрное, скрывший своё лицо под чёрной маской, этот человек зажёг карманный фонарик и огляделся. Это был не просто какой-то человек – не вор, не грабитель – на складе оказался Эрих Траурихлиген и, оглядевшись, он понял, что его деосциллятор сработал наславу: он попал как раз туда, куда хотел, без промаха. На руке Траурихлигена были часы – он специально надел их, эти часы с секундной стрелкой – посмотрев на них, фашист остался доволен ещё больше: стрелка не двигалась, земерев на четвёрке, а значит, сверхколебания пошли, и его локальное время остановилось. Осветив фонариком полки, он увидел аккуратно сложенные коробки, под которыми подклеили бумажки с номерами и определил, что вон ту невысокую пирамидку он заберёт с собой для проверки чистоты эксперимента. Но это будет чуть позже, а сейчас... На стене над полками висела видеокамера – маленькая, чёрного цвета, она была “мертва”: её отключили, посчитав ненужной и зря кушающей дорогое электричество. Эрих Траурихлиген без труда разобрал её – камера была примитивной, не то, что в бункере Теплицкого. Разрешение неважное, звук не записывает, и снимает только в чёрно-белом спектре. Ничего, это её не портит, тем более, что Траурихлиген сейчас модернизирует её так, что эта крошка утрёт нос любой профессиональной камере из Голливуда! Эрих Траурихлиген поставил в камеру жучок-транслятор, прихваченный им из запасов всё того же Теплицкого. За пару дней до того, как Траурихлиген захватил его бункер, олигарх обязал своих учёных изобрести устройство, которое могло бы передавать информацию сквозь время. Миркин его изобрёл – этот самый жучок-транслятор – и теперьон принадлежит Траурихлигену. В камеру отправилась копия – с помощью обжоры-Барсука Траурихлиген уже успел поставить на поток производство таких “малышей”. Собрав камеру, Эрих Траурихлиген прикрепил её обратно, подошёл к одной из полок, на которой аккуратнейшими пирамидками сложили небольшие коробки с мобильными телефонами. Эрих Траурихлиген уже выбрал ту пирамидку, которой присвоили номер двадцать три. Взяв в охапку все коробки – их было немного, и нетяжёлые они были – Эрих Траурихлиген включил модернизированную камеру и запустил на флиппере обратный проброс. Никто никогда бы не узнал, что он побывал здесь – деосциллятор был настроен так, что промежуток времени, пока Траурихлиген раскручивал камеру и забирал смарфоны сжался в нулевой. Зайди кто-нибудь сейчас на склад, он увидал бы на полке коробки со смартфонами, в следующий миг моргнул бы, а, открыв глаза, обнаружил бы пустую серую полку и бесполезный номер на ней.

Доктор Барсук дрожал в проклятом кресле – его снова едва не вышвырнуло на пол, и страх просто приковал пухленького учёного к мощным подлокотникам. Под “тарелкой” в жутком сиянии ускоренных до субсветовых скоростей молекул остаточного следа возник Эрих Траурихлиген с какой-то ношей в руках, а на лице у него сверкала злорадная улыбка победителя... завоевателя. До этого момента доктор Барсук считал, что при таком количестве ускоренных остаточных молекул человек умирает... но выходит, он ошибался... поразительно. -Что это? – доктор Барсук не знал, что сказать и деревянным от страха и ужаса языком выдавил этот пространный вопрос. Толстое стекло, которым бокс Барсука был отгорожен от гигантской антенны, поднялось с механическим жужжанием, пропуская Траурихлигена. Он зашёл в бокс и положил свою ношу на стол, около ноутбука. Доктор Барсук увидел, что на столе оказались одинаковые коробки со смартфонами... будто бы украденные со склада салона мобильной связи... -Трофеи! – довольно изрёк Эрих Траурихлиген и открыл ноутбук, включил его и принялся делать на нём что-то, скрипя клавиатурой. – Смотрите! Траурихлиген развернул ноутбук так, чтобы доктор Барсук смог видеть экран. А доктор Барсук всё оставался в прикрученном кресле и сидел в нём ни жив ни мёртв, будто бы парализован и оставлен в этом кресле навсегда. Работа деосциллятора повергла его в шок, Барсук по инерции таращился в экран ноутбука и видел на нём некое помещение – темноватое, безлюдное. К серым стенам подвесили одинаковые длинные полки, а на полках лежали небольшие коробки – похожие на те, которых набрал Траурихлиген. -Это магазин, где продаются средства связи будущего, – объяснил Эрих Траурихлиген, сев за стол, сверля доктора Барсука колючим взглядом. – Через сутки по нашему времени и через неделю по времени будущего этот магазин войдёт в сверхколебания с наложением на срез, предыдущий на семь секунд. Смартфоны я специально взял, для эксперимента. Они останутся у меня, и в то же время – останутся на складе магазина, а местные люди будут вести себя так, словно они не пропадали – для них они не пропадут! К тому же, теперь я могу наблюдать за этим в режиме реального времени с помощью их же видеокамеры и вот этого ноутбука. Завтра, в это же самое время, сейчас у нас тринадцать часов семь минут восемь секунд, – Траурихлиген записал это время в блокноте, вырвал лист и всунул его в карман пиджака доктора Барсука. – Я приду к вам в бункер с этим ноутбуком и мы с вами вдвоём увидим локальный нулевой цикл. Вы уверяли меня, что устроить нулевой цикл невозможно, но я докажу вам обратное!

====== Глава 78. Крах учёного. ======

Доктор Барсук остро чувствовал, как на него надвигается глыба депрессии. Эту ночь он почти не спал, а проснувшись тут же принялся за еду. Поглощение вкусностей способствует выделению серотонина, и гнетущее чувство тревоги отступает... до тех пор, пока не прекратишь жевать... Вот и доктор Барсук жевал в тот момент, когда в его бункер наведался Эрих Траурихлиген – главная причина его депрессии. В одной руке он нёс ноутбук, а во второй – яркий полиэтиленовый пакет с рисунком в виде пушистого пёстрого котёнка, который катает пухлый клубок оранжевых ниток. -Предлагаю вам посмотреть очень любопытный видеофильм! – объявил он с порога, выбив из доктора Барсука остатки аппетита. – Чего вы застыли? – осведомился он, заметив, что учёный застыл над конфетами. – Берите шоколад, он полезен для мозгов. -Спасибо... – выдавил из себя Барсук, чувствуя, что его начинает тошнить. Может быть, он съел слишком много конфет... но скорее всего, его тошнит от страха. Эрих Траурихлиген подошёл к письменному столу Барсука, на котором кроме компьютера, принтера, бумаг, книг и распечатанной коробки конфет, стояла большая тарелка с поеденной порцией картофельного пюре и кусками курицы-гриль. -Я прервал вашу трапезу, – ухмыльнулся Траурихлиген, открыв ноутбук. – Но, ничего, эта курица всё равно мертва – не убежит. А если остынет – у вас есть микроволновая печь! -Я, сегодня, кажется вообще теперь есть не смогу... – пробурчал себе под нос доктор Барсук, потеряв малейшее желание доедать “мёртвую” курицу, которая к тому же ещё и остынет. Учёный отодвинул от себя тарелку. Эрих Траурихлиген хорошо умеет всё уничтожать: аппетит доктора Барсука не восстановить уже ничем... разве что, зверским голодом, который наступает после трёх лишённых пищи дней. -Смотрите, они уже заявили в полицию, и на склад пришли местные полицаи – вот они! – Траурихлиген уже успел включить ноутбук и тыкал пальцем в экран. Пришлось изображать интерес... курицу-то уже не вернуть... Доктор Барсук увидел команду милиционеров – скорее всего, среди них есть следователь, оперуполномоченные, и они не только пришли, но и привели милицейскую собаку... А вот и криминалист появился – после того, как собака не нашла след – вдвинулся некий сморчок в очках, натянул на костлявые руки резиновые перчатки и принялся всюду шарить... Потом они все ушли, склад закрыли... Магазин, скорее всего, тоже закрыли – товара пропало на несколько тысяч гривен. Потом все они разошлись, склад опустел... А потом – словно бы что-то мигнуло, в глаза ударила яркая короткая вспышка... Изображение на миг сменилось помехами, затем – возникло опять, и на полке, на пустом месте, под которым торчала бесполезная табличка с глупыми цифрами двойкой и тройкой, появилась пирамидка коробок – точно таких же, какие Эрих Траурихлиген стащил оттуда вчера... -Локальный нулевой цикл! – торжественно объявил Эрих Траурихлиген, пританцовывая то на одной ножке, то на другой. – Позвольте заметить, Барсук, что те смартфоны, которые я взял, остались у меня. Смотрите! Не переставая улыбаться, Эрих Траурихлиген вытащил из полиэтиленового пакета три коробки и поставил их на стол. -Остальные находятся у меня в кабинете! – пропел он, а Барсук видел, что перед ним поставлены те же коробки, и те же коробки вернулись на складскую полку! Выходит, что деосциллятор работает! Удивительно! Как учёный, доктор Барсук восхищался... -Я надеюсь, Барсук, вы признаёте, что, как учёный, я вас обскакал! – похвастался Траурихлиген и вытащил из коробки один смартфон. – Теперь у меня есть все шансы запустить спутник и организовать здесь Интернет и сотовую связь! -Вы знаете, этот ваш деосциллятор – настоящее чудо! – воскликнул доктор Барсук, не скрывая своего восхищения. Теплицкий как-то требовал от них с Миркиным изобрести нечто подобное... Но Миркин не стал, отбоярился гуманностью, а доктор Барсук – тот вообще считал, что существование такого прибора, как деосциллятор, в природе не возможно... – Даже я, учёный из нормохроноса до этого момента считал, что невозможно сделать ничего подобного! Позвольте мне, как учёному, поинтересоваться: какой источник энергии вы используете? -Недавно, буквально на прошлой неделе, я завершил строительство двух кольцевых коллайдеров, диаметром три и четыре километра! – ухмыльнулся Траурихлиген, а доктор Барсук заметил, что он сам конфеты не ест, ни одной ещё не съел, только разглядывал краденый смартфон. – Они заглублены под землю на триста метров, и вы даже не догадаетесь об их существовании, потому что прямо над ними стоит местный дремучий лес. Но это не всё – для того, чтобы заработал деосциллятор, нужна маленькая хитрость, которую я, увы, не смогу вам раскрыть. Сейчас я покажу вам кое-что не менее интересное, – с этими словами Траурихлиген повернул ноутбук к себе, снова завозился с ним, а когда Барсуку опять удалось увидеть экран – на нём сияла карта некой местности, скорее всего, отсканированная с бумажного оригинала. На карте были проведены жирные разноцветные линии, а доктор Барсук таращился на неё, как глупый пень – не умел читать карты... да и не понимал, причём здесь карта к деосциллятору. Заметив замешательство учёного, фашист ухмыльнулся и взял в правую руку стек. -Вот это – линия фронта в конце августа сорок второго года при вашем так называемом “адекватном” ходе истории. – Траурихлиген ткнул стеком в линию, проведённую на карте, возможно, толстым чёрным фломастером, Барсук глянул бараном и ничего особенно не понял, потому что мало что знал про линии фронта. -А вот это, – продолжал тем временем Траурихлиген, показав красную линию, начерченную поодаль от чёрной. – Линия фронта сейчас! Посмотрите, насколько дальше я продвинул свои войска! И это – только начало, Барсук! Я поставлю на конвейер производство новейшей техники и оружия, и, вы не поверите, меньше, чем через месяц я полностью перевооружу свою армию, и создам непобедимое войско, с помощью которого закончу эту глупую войну! -Вы понимаете, – осторожно обратился Барсук к Траурихлигену, подавив мучительный ужас. – Ваш временной срез – не есть нормохронос. Вы живёте в прошлом... -И что? – сурово перебил Траурихлиген, не отрываясь от своих непонятных размалёванных фломастерами карт. -А то, что любые изменения, сделанные в ранних срезах могут повлечь необратимые изменения нормохроноса! – предостерёг доктор Барсук, и даже прекратил кушать – так волновался, пока говорил. – Вы сделаете хроносбой, из-за которого могут не родиться многие сотни людей, в том числе – выдающиеся изобретатели, учёные и так далее! Профессор Миркин может не родиться, и тогда – вы потеряете трансхрон навсегда. Мы с вами можем не родиться, если вы измените свой срез не так, как он уже был изменён! -Кха! Кха! – откашлялся Эрих Траурихлиген, выключил ноутбук и прошёлся из стороны в сторону в пространстве бункера, в котором доктору Барсуку становилось душно и тесно, словно в микроволновой печи. Доктор Барсук в страхе надеялся, что турист поймёт хоть что-то из его доводов и не станет атаковать

Москву танками из нормохроноса... однако ошибся. Траурихлиген покружил по пространству бункера от холодильника к телевизору, поглазел в условно настоящее окно-монитор с видео красивого парка, а потом – застопорил ход и изрёк, вперившись в лоб Барсука: -Я знаю, что такое необратимые изменения нормохроноса! И я представляю, что может произойти в том случае, если я выиграю войну! Исчезнет весь тот бардак, который я увидел в твоём нормохроносе, и появится идеальное общество! И ещё: ВЫ да, вы не родитесь, потому что вы – часть гадкого будущего, которое я собираюсь стереть! А вот, со мной будет всё в порядке, потому что я уже родился! Доктор Барсук боялся смерти, как огня... Да не то, что смерти – он занозу в палец загнать боялся, до сих пор рюмсал, как маленький, когда приходилось ковырять палец иголкой... А тут – Траурихлиген обещает устроить не только ему, а всему живому жуткую гибель в завихрении континуума – это всё равно, что попасть под пресс и в мясорубку одновременно, а потом – последует ядерный взрыв. В каком бы временном срезе ни находился доктор Барсук – ему не спастись, и когда Траурихлиген начнёт изменять нормохронос – он просто сгорит заживо, превратится в пепел и исчезнет, не оставив по себе и следа, будто его и не бывало. Страх сковал доктора Барсука с ног до головы. Ему почудилось, что он падает в обморок... Потолок вдруг взлетел высоко-высоко, а пол вдруг опустился в бесконечную бездну... Ему не спастись, если Траурихлиген не применит деосциллятор и не устроит для доктора Барсука локальный нулевой цикл... -А... а... – глупо забормотал Барсук, не зная, что ему делать дальше, как спастись от такой страшной смерти... Безвольная рука машинально потянулась и выхватила из коробки конфетку... – Позвольте... Постойте... Вам не кажется, что лучше пусть будет так, как сейчас? -Знаете, Барсук, вы начинаете бредить! – вдруг постановил Траурихлиген и вернулся за стол. – Пора бы вам отдохнуть, развеяться, посмотреть мир... Кстати, у нас есть отличные курорты: Аушвиц, Маутхаузен, Дахау – выбирайте! -Эй, вы что, хотите забить меня в концлагерь?? – ещё сильнее устрашился доктор Барсук, побледнел, как мел, и выронил конфетку на пол. -Ну, вы же хотели свободы? – напомнил Эрих Траурихлиген, прохаживаясь туда-сюда по бункеру. – Жаловались, что Теплицкий вас притесняет, не даёт вам ни жить, ни работать? -Но вы же хотите забить меня в концлагерь!!! – визгливо зарыдал Барсук, медленно сползая на новый пол, на который не так давно постелили ламинат. -Арбайт махт фрай! – довольно изрёк Эрих Траурихлиген, остановившись напротив полуобморочного Барсука. – А значит – я вас полностью освобожу! Кстати, работы вам хватит с лихвой! -Нет, нет, пожалуйста... – заикаясь, залепетал Барсук, задом отодвигаясь к дальней стене. -Утащить его! – громко приказал Траурихлиген молчаливым солдатам, которые высились вдоль стен. Солдаты повиновались, словно боевые машины – двое из них разом сдвинулись с мест, подступили с двух сторон к Барсуку и ухватили его под дрожащие руки. Доктор Барсук пытался сопротивляться, ползал по полу, но это не спасло его – солдаты легко подняли его, водворили на ноги и насильно повели к тяжёлой стальной двери, которая отгораживала его бункер от жуткого внешнего мира. -Спасите... – пищал Барсук, а Эрих Траурихлиген не спеша посмотрел на свои золотые часы и произнёс: -Завтра на рассвете в Освенцим отбывает эшелон. Включите Барсука в список пассажиров! -Яволь! – выкрикнул один из конвоиров доктора Барсука, а сам Барсук в это время просто плакал. Солдаты молча вывели его из бункера, потащили по ночному городу, прямо через грязные бывшие газоны... к самой смерти. Барсук сначала еле плёлся, перемазывая брюки грязищей, а потом – не выдержал и рухнул в обморок.

====== Глава 79. Зачем бумага, когда впереди – вечность? ======

Константин Сенцов опаздывал на работу. Обычное дело для Сенцова, однако он не спешил галопировать через свой двор к распахнутым дверям Ровд. Отделение милиции не убежит – оно сооружено из прочного кирпича и будет стоять на месте целую вечность, при правнуках сенцовских будет стоять, а Константин Сенцов прямо сейчас может потерять что-то очень хрупкое, но чересчур важное для всей его жизни... Рассекая прохладный утренний воздух, переступая прозрачные лужи, Константин крейсерским шагом шёл мимо покрытые одуванчиками газонов к дому, в котором жила Катя. Первым делом Константин извинится перед Катей, а потом уже будет делать всё остальное! Решив так, Сенцов вступил в Катин подъезд и мужественно преодолел лестничные пролёты, пока не добрался до её этажа и не увидел знакомую дверь. Вот она, такая милая сердцу вишнёвая дверь, за которой и живёт Катя. Теперь надо заставить свою руку протянуться и побеспокоить звонок... Сенцов уповал на Катино прощение, словно на господа бога. И втайне боялся, что ему этого прощения не снискать... Минут десять Константин не решался поднять руку и нажать на белую кнопку, над которой нарисован колокольчик с мультяшными глазами. Он глупо топтался на лестничной клетке, а престарелая Катина соседка разглядывала его в глазок, не отпирая двери. Сенцов об этой смотрящей соседке и не догадывался – он изыскал в себе силы титанов, вытянул размякшую трясущуюся руку и легонько придавил белую кнопку, вызвав в Катиной квартире громкую трель. Константин даже отшатнулся – настолько громкой она ему показалась – целый гудок парохода! Отдёрнув неуклюжую руку, Сенцов затаился: прислушался, что происходит за Катиной дверью? Тихо... а вдруг Кати опять нет дома? В такой важный для Сенцова момент она решила пойти в магазин... или куда-то ещё?? Или Сенцов снова ошибся, и у Кати и сегодняшний день – рабочий?? Нет, Катя дома – Сенцов с облегчением слышит её приближающиеся шаги, она подходит к двери. -Кто там? – послышался, наконец её голос, и Сенцов поймал себя на том, что от страха жаждет промолчать и убежать вниз по лестнице, пока Катя не успела открыть дверь. По лбу неприятно ползли капельки пота, а слова застряли... неужели, Катя не простит его? -Кто там? – повторила Катя с ноткой раздражения. – Не молчите, а то позвоню в милицию! -Не... не надо... – выжал из себя Сенцов. – Это – я... Страх немного отпустил Сенцова: Катя отпирала дверные замки. Значит, она не очень сердится на него, раз не фыркнула, не выключила звонок и не ушла вглубь квартиры. Внутри у Сенцова засветилась надежда, и тут Катина дверь с треском распахнулась... -П-привет... – пробормотал Сенцов, стараясь смотреть не в серый пол, а на Катю. – Я... -Костя, тебе ещё повезло, что Степана нет дома! – выпалила Катя с порога, вместо того, чтобы пригласить Сенцова в свою квартиру. Сенцов никакого Степана не знал. Он поморгал изумлёнными глазками и глупо выдохнул: -А... кто это? -Как это – кто? – якобы удивилась Катя, подперев кулаками бока. – Мой муж! Помнишь, я говорила, что ухожу от тебя? Так вот, я ушла! К Степану! Сенцов почувствовал на своих плечах гору Говерлу – настолько тяжело ему стало удерживать тело на ногах. Ужасная догадка накрыла бедную голову волною вулканической лавы: Степан... Константин знает, кто такой Степан – он живёт на первом этаже, в квартире, как раз под Катей. Неуклюжий медлительный толстячок, чьи сутулые плечи навеки перекособочила однообразная бумажная работа за банковским столом. Степан работал бухгалтером в Укрсиббанке, учился с Катей в одном классе и доставал её ещё тогда, когда Катя и знать не знала Сенцова... А вот и блистательный банкир, что являлся Сенцову в кошмарных снах – теперь он воплотился в реальное тело и переехал Сенцова “паровым катком”, навсегда вырвав у него милую Катю... Пошатнувшись из стороны в сторону, Сенцов поборол одышку, мучительно выдавил слово “Пока”, словно в тумане, пожал Катину руку и потянулся прочь, вниз по лестнице, спотыкаясь через каждую ступеньку... Образ Кати мерк и растворялся в жутком сиреневом тумане. Всё, она ушла к другому – не в мыслях, а в реальной жизни, и Константин Сенцов остался одинок, словно убогий отрезанный палец. У него ничего не осталось – только безликие батоны да противный докучливый телевизор, и просиженный, запятнанный диван. Что в такой ситуации делает человек? Ударяется во все тяжкие? Вешается? Мстит? Сенцов ничего не может: если он задебоширит – его вышибут из милиции с “волчьим билетом”, вешаться – больно и страшно... На месть у Сенцова нет сил... Да и кому мстить-то? Разве что, самому себе, ведь он сам виноват, что потерял Катю. Он сам пригласил Катю в театр, но вместо этого проторчал весь вечер и всю ночь под дачей Вилкина, мучаясь с Ветерковым. Он наврал ей, что пойдёт в кино, а сам – вылавливал Аську в проклятом, заброшенном “Трандибуляторном” районе... Катя решила, что больше не нужна Сенцову, вот и ушла. Сенцов сполз по ступенькам так медленно, словно бы всю свою жизнь был престарелой улиткой. Унылый неприветливый подъезд выбросил его во двор, покрытый бензиновыми радужными лужами да плюхами серой грязи. С бледных небес, покрытых обложными тучами, срывалась промозглая мерзкая морось, и вокруг было так глухо, так тихо, словно бы всё живое повымирало в радиусе десяти километров. Сенцов прошёл мимо забрызганного чумазого “Москвича” и ушёл. Ушёл из Катиного двора навсегда. Ушёл покинутый, ушёл отвергнутый, променянный на кособокого банковского бухгалтера... Сенцов не замечал, что шагает по лужам, не замечал, что замызгал башмаки и промочил ноги. Он думал, что сейчас притащится домой и напьётся горькой до умопомрачения, хотя раньше никогда в жизни не взял бы в рот ни капли этой отравы. Однако теперь, когда из этой жизни исчезла Катя – можно спокойно отравиться и уснуть вечным сном самоубийцы. Вон там, магазин “Родник” виднеется – Сенцов пойдёт туда и прикупит себе сразу три... нет, четыре... нет, пять бутылок какой-нибудь суррогатной дешёвки и выкушает всё за один-единственный сегодняшний вечер. Потом, дней через пять, когда он не выйдет на работу, не позвонит и не ответит ни на один настойчивый начальственный звонок – к нему наведаются в гости коллеги. Нет, бывшие коллеги – они ещё будут живыми, а он уже будет мёртвый. Коллеги вскроют квартиру, когда Сенцов не откроет им дверь,и обнаружат его на полу под диваном, насквозь проспиртованного и в ботинках – умрёт Сенцов тоже, по-сенцовски, не разуваясь. Промозглая морось успела намочить куртку – зонтик Сенцов по-сенцовски забыл дома. Каштаны вдоль дороги шевелили намокшими пожелтевшими листьями, в лицо дышал осенний ветер. По шоссе мчались машины, и Сенцов по инерции заклинился на обочине, как добропорядочный пешеход, не подумав о том, что может сейчас бесплатно самоубиться, прыгнув под чьи-нибудь тяжёлые колёса. Рядом с Сенцовым на обочине заклинился другой добропорядочный пешеход – какой-то рослый парень в широченных панковских джинсах и в толстовке, капюшон которой был надвинут на самый его нос. Парень тоже забыл зонтик, и тоже промок, как и Сенцов. -Дружище, не подскажешь, который час? – осведомился у унылого Сенцова этот незнакомец, не поворачивая к нему своей головы. Самоубийцы часов не наблюдают – вот Сенцов и не стал выкапывать в своих дырявых карманах мобильник и глядеть на бренное и зыбкое время. Он отбоярился так: -Не знаю, нет часов... Потом Сенцов шагнул через бордюр и направился в свой “Родник” – затариваться “ядом”. Когда Сенцов объяснил габаритной продавщице, какого рода товар он желает приобрести – та презрительно хмыкнула, отклеила телеса от складного стульчика, отставила под прилавок тарелку с двумя котлетами и жареной картошкой и с большой ленью и неохотой поползла к вино водочной витрине. Сенцов переминался с ноги на ногу и разглядывал розовые колбасы, которые аппетитно возлежали в застеклённом холодильнике и бередили голодный желудок своей калорийностью. Но, нет – сегодня Сенцов не купит колбасу: если желаешь отравиться, пить необходимо, не закусывая, иначе не подействует и можно всё выпитое вывернуть обратно, на ковёр в комнате. -Сорок две гривны пятьдесят копеек! – выплюнула продавщица, бухнув бутылками о прилавок и не выбивая чек. Чёрт, как дорого нынче стоит яд! Сорок две гривны! В другое время Сенцов не стал бы столько отваливать – не на что будет потом купить батон. Но сейчас – зачем бумага, когда впереди вечность?? Да и чек ему тоже не нужен: “левая” водка, ну и хорошо – больше шансов на то, что она окажется отравой. Сенцов молча, вывалил перед продавщицей полтинник, сгрёб все пять бутылок в один пакет и убрался, не дождавшись сдачи. Сенцов хотел быстрее добраться до своей квартиры – так сильно не желал он оставаться в живых. Поэтому он начал срезать себе путь через чужие дворы, тащился прямо через чужие клумбы с раскисшей от дождя землёй. Сминая цветы, которые он не сажал, Сенцов нацеплял на ботинки килограммы глинистой грязюки, которая тормозила его и без того тяжёлый ход. Сенцов плёлся-плёлся, совсем промок, а когда до его подъезда оставался всего ли лишь одни чужой двор – вдруг заметил за углом чужого дома какое-то странное сборище. Сенцов остановил своё прямолинейное движение к погибели и внимательно всмотрелся в тех субъектов, которые виднелись из-за угла. Они стояли около легковушки с тонированными до черноты стёклами, и рука одного из них сжимала за широкой спиною бейсбольную биту. Кто-нибудь другой не придал бы этому значения, даже может быть, и не увидел бы их вообще... Но только не Сенцов – “алмазный” глаз опера сразу же выделил типа с битой и отметил, что у легковушки нет номеров. Очень похоже на то, что здесь затевается что-то серьёзное с очень криминальным уклоном... Сработал давний рефлекс мента – Сенцов забыл на время о смерти и на цыпочках рванул туда, за угол – посмотреть, что происходит. Он не подходил близко – присел на корточки около серой стены низкой трансформаторной будки и пристроил аккуратненько свой тяжёлый кулёк, наполненный смертельно ядовитой дешёвой водкой. Три дома стояли друг к другу торцами, образовав глухой тупик, в который не выходило ни одного окошка. Какие-то любители прекрасного насадили тут клумбовых цветов, придав серому “каменному мешку” боле ухоженный и жизнерадостный вид. Легковушка без номеров стояла как раз на кромке клумбы, её переднее колесо даже испортило самодельный бордюрчик и смяло под собою энное количество цветов. Кроме тех двух субъектов, которых Сенцов заметил, идя по тропинке, в злополучном тупике оказалось ещё четверо – немаленького роста и бандитского вида. Эти тоже торчали возле легковушки. Трое держали руки в карманах, а четвёртый – тот изображал Наполеона, горделиво вскинув свою голову, спрятанную под капюшоном серой, подмокшей под дождём толстовки. Стоп! Сенцов уже видел где-то этого типа и его толстовку... Да это же он спрашивал у него, который час, на обочине дороги! Сенцов устроился так, чтобы ему было лучше видно их, и стал наблюдать и вслушиваться в то, что они говорят. -Сейчас я тебя так отхожу, суслик – триста лет грызло будешь собирать! – заявил незнакомцу в толстовке тот бандит, который прятал за спиной бейсбольную биту. Обладатель толстовки ничуть не смутился, услыхав сие обещание. Он лишь хохотнул и выдал такое: -Давай! Бандюга с битой зарычал тигром, рванул вперёд, размахивая “оружием”. Человек в толстовке легко перехватил мельтешащую в воздухе биту одной рукой, а второй – навернул бандюгу в челюсть, остановив его прущее движение, повергнув его на твёрдый асфальт. Бандит обрушился кулём и заныл. Тогда напали все остальные. Состроив бычьи морды, они выхватили из карманов свои руки, оснащённые шипастыми кастетами, и прыгнули все одновременно. Любой человек бы в этом случае сейчас же был сбит наземь и “забуцан” до полусмерти... Тип в толстовке увернулся от одного сокрушительного удара, ловко блокировал второй, третьему бандиту залепил ногою в живот, заставив того согнуться пополам и отвалиться в чужую клумбу, покрываясь грязью. Ещё один бандит прыгнул, выбросив вперёд ногу, но не попал: противник в толстовке отпрянул в сторону, а этот бандит сокрушил своей ногой другого, который скакал ему на помощь с куском трубы.

“Вот это – панк...”, – думал про себя Сенцов, и соображал, что де в этом случае следует делать ему, менту. Наверное, ничего, наблюдать, как незнакомый “панк” месит уголовников. Вон, одного навернул, и бандюга хлопнулся в лужу, подняв брызги. На миг этот “панк” повернул голову свою в сторону Сенцова, Константин глянул по инерции и застыл: “мусорный киллер”! Вот это да! По нему “страдает” вся милиция, а он преспокойно остаётся в городе и ещё с кем-то дерётся...

Лежащий в луже бандит вывернул из кармана здоровенный кинжал и метнул его в “киллера”, целясь тому в затылок. А “мусорный киллер” мгновенно выхватил из-под своей толстовки другой нож – ещё длиннее, чем у бандита, обернулся и отбил им летящий кинжал. Кинжал встрял в землю по самую рукоятку, а “киллер” наклонился, схватил бандита за воротник, выловил из лужи и водворил на ноги. -Драться будешь? – злобно прошипел он ему в лицо, а бандит трусливо заныл: -Не-не-не-не-нет... -Тогда давай, поторгуем! – весело предложил ему “мусорный киллер”. – Я покупаю – ты продаёшь... Сенцов не знал, что они продают и покупают, но явно, что-то нехорошее – раз у них такие горячие торги. Наверное, менту нужно выползать из-за угла, выцарапывать удостоверение и арестовывать их всех, раз они бьют друг друга и швыряются ножами... Тем более, что тут – “мусорный киллер”. Но Сенцов не забывал о мудрой осторожности: он один, безоружный, убитый горем, да и удостоверение, кажется, оставлено дома... А их тут полным-полно, да ещё и таких серьёзных... И тут глаз Сенцова уловил движение: один из побитых бандитов приподнялся на локте, выглянул из помятых цветов и целится в “киллера” из настоящего “Макарова”! Застрелит, “мусорному киллеру” не спастись! Сенцов хотел крикнуть, но раздумал: иначе бандит застрелит не “киллера”, а его самого... Бандит поднялся на ноги и нажимал на курок... Внезапно “мусорный киллер” обернулся и швырнул свой здоровенный нож так, что выбил у бандита пистолет. Пистолет упал в лужу, бандит затряс рукою и тут же получил увесистый удар в челюсть и упал, смяв капот легковушки своей спиной, скатился в траву. Нож встрял в стену перед самым носом Сенцова и так и остался в ней торчать. Константин на минуту зарапортовался, он просто глазел на блестящее лезвие, отточенное до остроты бритвы, несущее на себе непонятные латинские слова. Но потом Сенцов, все-таки вспомнил, что он мент, вывернул из своего кулька все бутылки, разбив парочку об асфальт, и накинул его на рукоять ножа. Константин попробовал выдернуть нож из стены. Не вышло – лезвие вошло слишком глубоко и заклинилось в стене слишком плотно. Константин дёргал-дёргал, весь уже вспотел, однако стена не отдавала ему чужой нож. Сенцов слышал, как ворочаются и ноют в грязюке, в клумбах побитые бандиты, а тип в толстовке говорит им непонятные слова: -Я не думал, что вы откажетесь... Цена приемлемая... Капут... Бандиты сипели, ойкали, ныли и бормотали, а Сенцов всё дёргал и дёргал нож, пытаясь забрать его как улику, чтобы потом “пробить”. И тут неслышно приблизился тот самый рослый парень в толстовке, которого Сенцов про себя окрестил “панком”, а в Ровд его называли “мусорным киллером”. Увидав Сенцова, как тот, пыхтя и потея, выдирает из кирпича его нож, он коротко недобро хохотнул, а потом – несильно толкнул Константина одной рукой. Сенцов не устоял на ногах и повалился навзничь прямо в грязную клумбу. Рослый “киллер” схватил кулёк Сенцова, который повис на рукояти ножа, и сбросил его прямо Сенцову на голову. Потом он без особого труда выдернул нож из стены, забил его в ножны и свернул в переулок. Константин знал, что раствориться в этом переулке бандит не сможет: переулок был тупиковый. Константин вскочил на ноги, отшвырнув кулёк, залитый водкой, и стремглав ринулся вдогонку за “мусорным киллером”. Он завернул в тупик и увидел, что там никого нет. Рослый “киллер” исчез, словно бы испарился, забрал с собою свою толстовку и не оставил по себе ни следа. Сенцов несколько раз оглядел три глухие стены бараньими глазами, задрал голову кверху и вперился в небо. В небе летали птички... Всё, преступник каким-то образом всех надул, и теперь у Сенцова два выхода: либо улизнуть домой и промолчать, либо вызвать оперативную группу и начать работать. Горе пихало Константина подобрать уцелевшие бутылки, спрятаться дома и тихо отползти в мир иной. Но тут возникла совесть, вцепилась зубами и остановила Константина на полпути к первой бутылке. Сенцов даже не ожидал того, насколько сильной оказалась его совесть! На совести Сенцова лежали побитые “мусорным киллером” бандиты, и поэтому он не мог просто так убраться домой и там тихо отравиться. Работа требовала от него решительных действий, поэтому Сенцов, не мешкая, разыскал в дырявых карманах мобильный телефон и позвонил в отделение дежурному. -Да? – не поверил ему дежурный Кнопочкин, а Сенцов слышал в трубку, как он там у себя чем-то щёлкает – рубится, наверное, в компьютерную игрушку... А у Константина тут реальный “Контрстрайк”... -Да, да! – настоял Сенцов, едва ли не крича, не спуская глаз с поверженных преступников, которые катались в грязи и хныкали от суровых побоев. Ни один из них не попытался встать – видимо, “киллер” разделал их под орех. Интересно, всё-таки, кто он такой, и куда он делся?? -Пришлите группу, и Капитончика желательно – один смылся! – вколачивал дежурному Сенцов, пытаясь удержать в памяти образ ножа, который фантастический “киллер” выдернул из стенки и забрал с собой. С какой же силой нужно было его швырнуть, чтобы нож так прочно ввинтился в кирпичную оштукатуренную стенку?.. -Да что там у тебя – война?? – изумился в отделении Кнопочкин, и Сенцов даже через телефон увидел его выкруглившиеся глазки. Чёрт, какой непонятливый! У Сенцова каждая секунда на счету! Неужели в природе существует кто-то, более медлительный, чем Сенцов?? Видимо, да... -Война! Скорую, кстати, тоже надо! – едва ли, не рявкнул Сенцов, беспокойно курсируя от побитой чёрной легковушки к трансформаторной будке и назад. – Давай, Кнопочкин, живее шевелись, а то спишь там, как сурок, вместо того, чтобы работать! Кажется, Сенцов испугал Кнопочкина: тот что-то там себе заблеял, заклекотал и выдавил: -Ладно, жди... -Жду, – буркнул Сенцов и спрятал мобильник назад, в карман, раздумывая над тем, что ему делать с разбитыми и целыми бутылками его “ядовитой” водки, которые раскатилисьедва ли не по всему тупичку? Не будет же он всем подряд резать правду-матку о том, что его невеста вышла за бухгалтера, и он из-за неё решил отдать концы?? Константин аккуратненько, двумя пальцами подцепил кулёк, которым он накрывал рукоять ножа, пытаясь выдернуть его из стенки. Кулёк хватал “мусорный киллер” – на нём могли остаться отпечатки его пальцев! Нужно отдать Овсянкину на “приём” – авось, что выгорит?! Стоп. Не выйдет – кулёк предательски залит водкой... Но не будет же Сенцов всем сообщать, что это его личный собственный кулёк?? Скажет, что он тут и стоял... вместе со всеми бутылками! Сенцов как раз обдумывал свою тактику, когда из разбитого и наполовину заколоченного досками подвального окна ползком выпростался страшенный бомжара. Обросший грязною, всклокоченною бородищей, обряженный в немыслимое серо-коричневое тряпьё, он на четвереньках, словно партизан, подобрался к раскиданным Сенцовым бутылкам водки и схватил одну крючковатой лапой. В первую секунду Сенцов хотел отогнать его прочь, мол, нечего таскать улики... Но потом раздумал: улики против кого? Против самого Сенцова? Овсянкин обязательно сообщит, что нашёл на них лишь отпечатки Константина, и больше ничьи – и пойдёт тогда по отделению слух, что старший лейтенант Константин Сенцов – не только разгильдяй, но ещё и горький пьяница! Нет, такой славы Сенцов не желал, и поэтому – сделал вид, что не заметил, как бомжара в несколько ходок перетаскал к себе в “нору” все его бутылки, за которые Константин отвалил целых пятьдесят гривен и даже сдачу не взял... Зачем бумага, когда впереди – вечность? Ничего, потом у Константина будет ещё много времени для того, чтобы тихо отравиться – на носу выходные... Вот только зарплата отвалится не раньше понедельника, а в кошельке Сенцова после “тотальной закупки” алкогольным ядом, кажется, остались только вши. Или может быть, ещё повесилась мышь... Ясно лишь одно: теперь не хватит даже на батон, не то, что на новую партию водки. Нужно придумывать другой способ “крякнуть”... Завывая сиреною, в тесный тупик вдвигались целых три широких автомобиля: скорая помощь, микроавтобус группы захвата и до боли знакомая Сенцову служебная машина, на которой обычно приезжает Крольчихин. Константин посторонился, чтобы грязь из-под колёс до него не достала.

====== Глава 80. Полтергейст??? ======

Майор Баум был вызван на ковёр. На страшный ковёр, к своему страшному начальнику. Траурихлиген приказал ему срочно явиться, но майор полз, как слизень, потому как знал: если генерал вызывает на ковёр – жди кола. Факела, освещавшие коридор, буквально, жгли Бауму бока – такой сильный терзал его страх перед генералом и его “ковром”. Ползя и боясь, Баум и не заметил, как подполз к дорогой и тяжёлой двери генеральского кабинета. Застопорившись, майор не нашёл в себе сил поднять руку и постучать, однако услышал суровый голос Траурихлигена: -Давайте, Баум, заползайте, чего торчите?? Майор вздрогнул. Могло показаться, что генерал видит сквозь стены, но это не совсем так: над дверью висит эта штуковина из будущего, которая позволяет ему видеть коридор на экране своего моноблока. Рука Баума машинально поднялась, постучав по красному дереву двери, после чего майор набрал в лёгкие побольше воздуха, выгнав страх, открыл страшную дверь и нырнул за неё, чтобы встретить свою смертельную судьбу. -Приползли... – констатировал Траурихлиген, ухмыльнувшись и смерив майора насмешливым взглядом. – Постучаться не забыли! Вы догадываетесь, зачем я вас вызвал? – осведомился он, не спуская глаз с майора. Баум проглотил ком, который мучительно перекрыл ему дыхание, и отрицательно покачал головой, хотя из него так и рвался жуткий ответ: “Для того, чтобы посадить на кол...”. Он даже “Хайль Гитлер” забыл прокричать от страха... -Я только что был в будущем, – буркнул Траурихлиген, сдвинув брови. – И узнал кое-что неприятное. Вы догадываетесь, что я узнал? -Н-никак нет... – едва выжал из себя майор ответ по уставу, потому что тупое молчание подчиненных злит генерала ещё больше. -Какой вы, однако, недогадливый! – ехидно фыркнул Траурихлиген, сдвигая брови всё свирепее и пугая майора всё больше. – А я узнал, что вы заплатили нашим дорогим друзьям фальшивыми деньгами! – рявкнул генерал, осатанев. – Зачем вы это сделали?? -Я... подумал, что так будет дешевле... – Баум не смог заставить себя чеканить, а лепетал, осознавая, что совершил ошибку, которая очень не понравилась начальнику. – Эти... из будущего, ведь простые бандиты... -Не простые бандиты, а наши дорогие друзья! – прорычал Траурихлиген, стукнув кулаком по столу. – И вы прекрасно знаете, что мы платим им золотом! Они чуть не расторгли с нами договор! Мне пришлось основательно с ними поговорить, чтобы убедить не делать этого, – генерал левой рукой почесал правый кулак. – Не нужно подрывать мой авторитет! – потребовал он, не крича, но таким тоном, будто обещал пристрелить. – Мы же с вами солидные люди! Я понятно объясняю?? -Т-так точно... – пролепетал Баум, не забывая устав. -Ну, вот и хорошо! – улыбнулся генерал, не собираясь пока его казнить. – Не нужно самодеятельности! Вы должны в точности выполнять мои приказы, или мы с вами засыплемся по самую сурепку! – рыкнул он, криво усмехнувшись. -Так точно... – Баум поспешил согласиться и старался не топтаться. Он совсем не знает будущего, не умеет в нём жить, общаться с этими странными людьми, которые там обитают. А генерал взвалил на него эту обязанность – общаться с ними от его имени, вот Баум и напортачил... -Прекрасно, можете быть свободны! – Траурихлиген подобрел окончательно и великодушно подарил майору жизнь, отпустив его. Баум только сейчас ощутил своим одеревеневшим носом движение воздуха в кабинете генерала – прохладного, свежего воздуха, летящего из другой штуковины из будущего, которая называется “кондиционер”. -Хайль Гитлер!! – мозг Баума изрыгнул ему устав, и майор решил от него не отступать, крикнув эти слова генералу на прощание. -Хай... – попрощался с ним Траурихлиген, нехотя соблюдая ненавистный для него гитлеровский устав... Ему бы больше понравилось, если бы кричали “Хайль Траурихлиген”, но такое приветствие трудновато выговаривать, да и не каждый запомнит. Хлопнув каблуками, майор обрёл возможность ходить и ушёл, радуясь тому, что остался в живых. *** Джульбарс уверенно завернул в тот тупик, в котором бесследно скрылся “панк”, побежал по мокрому асфальту, опустив нос, пользуясь нижним чутьём. Сенцов был уверен в том, что милицейский пёс с помощью фантастического своего нюха сейчас обнаружит дырку, в которую юркнул странный преступник... Пёс никогда ещё не ошибался, не терялся, не... Джульбарс покрутился по небольшому пространству глухого тупика, образованного стенами домов, понюхал то асфальт, то воздух, и внезапно встал, как вкопанный. -Чего это с ним? – поинтересовался Сенцов у Капитончика, а кинолог в ответ лишь пожал плечами. Джульбарс минуточку поторчал в тупике, а потом – поджал свой лохматый хвост, словно бы перед ним внезапно вырос медведь, и начал пятиться на полусогнутых лапах. Выйдя таким образом из тупика на чужую клумбу, пёс жалобно заскулил, глянул на Капитончика грустными глазами и скоренько забился в служебную машину Крольчихина. -Капитончик, как это понимать? – тут же надвинулся на кинолога Крольчихин, видя, как большой служебный пёс, который догонял и ловил зубами бандитов, дрожит в машине, как комнатная болонка. -Я не знаю! – выдавил изумлённый поведением собаки Капитончик. – Раньше он так никогда не делал... -Животные очень боятся привидений, полтергейстов, пространственно-временных ворот! – вынырнул из-за спины Капитончика стажёр Ветерков. – А вдруг тут тоже что-то такое есть? -Ты что, считаешь, что “драчун Сенцова” был полтергейстом? – удивился Фёдор Фёдорович, оторвавшись от изучения следов на клумбах. -А вдруг? – не возражал Ветерков, разглядывая тупик, который так испугал Джульбарса. – Он же исчез здесь? Исчез... -Тебе бы уфологом стать! – фыркнул стажёру следователь Крольчихин. – Кстати, всех “братков” пришлось госпитализировать, – заметил он. – Поломанные руки-ноги... Силён, бродяга, твой, Сенцов, “полтергейст”! Говоришь, он был один? -Один! – подтвердил Сенцов. – Я же говорю, через дорогу вместе со мной переходил, а потом я его заметил тут! -Так, надо по квартирам пойти! – решил следователь Крольчихин, который совсем не верил в привидения и пространственно-временные ворота. – Идёмте, чувствую, у нас – секунды! Следователь Крольчихин круто развернулся на своих подбитых железом каблуках и широкими шагами отправился в ближайший подъезд. Фёдор Фёдорович отправился в другой подъезд, в соседний. А вот Сенцов никуда не отправился, хотя должен был пойти во-он туда, в зияющую мглу третьего по счёту и последнего подъезда. Константин вёл себя по-сенцовски: торчал истуканом и верил в полтергейста, который может сожрать человека. Да, а вдруг этот “мусорный киллер” – и впрямь, полтергейст?? Иначе никак не объяснишь его исчезновение... -Ну, что, напарник? – возник над ухом стажёр Ветерков. – Пошли, а то упустим? Кажется, стажёр совсем не боится призраков... Сенцов тоже не хотел показаться трусливым зайцем. Поэтому он вытряхнул из головы суеверия, попытался забыть про мистику и бодренько сказал: -Идём! Сенцов со стажёром поднялись на самый верхний, пятый этаж, и Константин решил постучать в квартиру, дверь которой очутилась у него перед носом. Дверишка, там, правда, висела паршивенькая, стажёр обратил на этот аспект внимание Константина: -А вдруг там алкаши тусуются? – сказал Ветерков, глядя на тоненькую, ободранную и даже подгоревшую дверь с недоверием. -Пошли уже, задерживаешь! – отмахнулся от стажёра Константин и громко постучал в выбранную дверь, потому что так и не смог отыскать рядом с ней звонок – только разлапистое чёрное пятно копоти. Стук Сенцова раздался громовым грохотом, потому что в подъезде висела странная глухая тишина. Неужели тут никто не ходит, не пылесосит, не включает стереосистему?? Странно, очень-очень странно... “Дом-призрак!” – сообщило Сенцову его сенцовское воображение. “Лучше заткнись!” – посоветовал ему Сенцов, не желая ничего бояться хотя бы сейчас, когда у него перед носом бодрым козликом скачет стажёр. -Бааа-брррр!!! – внезапно вынырнуло из-за ободранной двери. Это, наверное, спросили: “Кто там?”, местное наречие. -Открывайте, милиция! – сразу же ожил Сенцов, запихав все страхи перед привидениями подальше в пятки. -Д-дыыы?? – фальцетом осведомились, а вернее, проревели, не открывая двери. -Давайте, скорее! – поторопил Сенцов, нехотя выцарапывая... его рука потянулась к карману, в котором завсегда покоилось его милицейское удостоверение. Но сегодня же у Константина выходной, он не собирался работать, а собирался отравиться проклятой водкой. Какое удостоверение? Удостоверение – дома валяется, может быть, даже, в холодильнике. -Чёрт... – выскочило из Сенцова. -Чего? – переспросил около Константина Ветерков. – Кстати, если бы каждый твой “чёрт” материализовался – в нашем районе их уже бы было больше, чем в аду! – негромко заметил он. -Заткнись! – прогудел Сенцов, не глядя на стажёра. – У тебя удостоверение с собой? -А как же? – удивился стажёр. -Вытаскивай! – генералом приказал Сенцов, всё равно, не глядя на стажёра. – Я своё забыл! Ветерков тихонько хохотнул в рукав и достал свою красненькую книжечку сотрудника МВД. Чёрт, даже в кино менты и то, носят за собою документы в выходные дни... А Сенцов? Растяпа Сенцов... Кажется, субъект за дверью и не пытался открывать. Он только скрёбся там, как крыса и вопил непонятно что. По крайней мере, Сенцов не понимал его воплей. -Может быть, всё-таки, пойдём в другую квартиру? – надсадно просился Ветерков и топтался, шаркая ногами по полу. -Аааа, быыык! – орали тем временем за дверью и ещё – чем-то бухали, будто бы бились головами о стены. В квартире находился явно не один человек – до Константина долетало минимум три разнообразных голоса. Один вот этот, ревущий. Второй – кажется, женский, с визгливыми и хныкающими нотками. А третий – невнятный, заплетающийся, сбивчивый. -Ы... ы, бра-братв-ва... – клекотал этот сбивчивый голос. – Ат-тас: менты, да? -Тьфу! – Константин плюнул прямо на пол и повернулся спиной. – Ты прав, стажёр... – нехотя процедил он, признавая ошибку. – Идём вот сюда, к соседям... у них и дверь получше, чёрт подери! Ветерков опять хихикнул в рукав и повернулся к соседней двери – железной, как в сейфе Нацбанка, снабжённой двумя ручками и “глазом” сигнализации. “Глаз” спал – значит, кто-то был дома. -Вот, сюда можно звонить! – с довольным видом определил Ветерков, разглядывая солидный дверной звонок, светившийся в полумраке подъезда оранжевым светом. Сенцов молча нажал на эту оранжевую кнопку. Он не услышал звонка – так толста оказалась эта дверь. Может быть, звонок только светится, но не работает... Внезапно над ухом что-то громко и противно захрипело, Константин испугался этого неожиданного звука и вздрогнул. -Чёрт... – пробормотал он, повернул башку и увидел, что рядом со звонком в стену вделали чёрный динамик – очевидно, для переговоров через дверь -Кто там? – вылетел из динамика голос, искажённый хрипатым шипением. -Милиция! – громко сказал динамику Сенцов и пихнул Ветеркова в бок, чтобы тот не мешкал, а готовил удостоверение на показ. -Полегче... – обиделся стажёр, но удостоверение выцарапал и показал динамику. -М-да? – недоверчиво выплюнул динамик и кашлянул хрипами. – Ну-ну... А потом за дверью раздались щелчки – видимо, хозяин квартиры поверил в милицию и начал откупориваться. Наконец, дверь съехала с места, но тут же застопорилась, удерживаемая толстой блестящей цепочкой. Из неширокой щели высунулся длинный нос и жидкий высокий голос скрипнул: -Да? -Милиция, – сказал ему Сенцов и поднёс руку Ветеркова с удостоверением поближе к носу, надеясь на то, что нос имеет ещё и глаза. -Не открою дверь! – внезапно устрашился нос и даже немного засунулся обратно в щель. – Все говорят: милиция! А сами? Братков подпустят а всё – пристегнут к радиатору и плакали денежки, да? -Какие братки? – буркнул Сенцов, удерживая руку стажёра поближе к носу. – Вы видите бумагу? -Бумагу вижу! – не отрицал нос. – А вот, настоящая ли она? Я не знаю, поэтому я не пущу вас в дом! -Так, хватит валять дурака! – Сенцов почему-то разозлился на носатого хозяина железной двери, и решил напереть танком. – Оперуполномоченный Константин Сенцов... и стажёр... – добавил он, вспомнив, что удостоверение есть только у Ветеркова. Нос шмыгнул, дёрнулся пару раз. А потом дверь с лязгом захлопнулась, обдав Сердюка лёгким ветерком и запахом новых стройматериалов. -Ну, вот, приплыли... – обижено протянул Ветерков, забрав у Сенцова свою руку. – С твоим обаянием только крокодилов пугать! Следующий раз... Стажёр не успел закончить: железная дверь лязгнула опять и на этот раз – широко распахнулась, явив блистательный евроремонт прихожей. -Ну, что, скушал, крокодил? – ехидно хихикнул Сенцов, выкатив на лицо широченную улыбку победителя. – Бери пример! -Э-э-э... простите... – долетевший до Сенцова голосок хозяина евроремонта оказался заискивающе робким, поэтому Константин живо прекратил хвастаться перед Ветерковым и повернулся на этот слабенький голосок. В центре прихожей, поодаль от двери, торчал тощеватый очкастый субъект, наделённый выдающимся носом, одетый в полосатые брючки, белую рубашку и зелёную жилетку с коричневым пятном на груди. -Понимаете, – начал он, в который раз шмыгнув носом. – Заходите... У меня тут проблема, а я ничего не знаю... Константин удивился. Увиденный им “Буратино” ничем не напоминал толстосума. Скорее, инженер... Бывший, нищий инженер, сокращённый с какого-нибудь нищего НИИ... И этот евроремонт на тысячи долларов... Что тут думать простому милиционеру??? “Гражданин Корейко” скрывает доходы, или как?? Сенцов молчал. Он только совершил шаг и нырнул под божественную сень кондиционера, в райский свет точечных ламп на гипсокартонном потолке. Ветерков просеменил за Сенцовым, а “Буратино” поспешно захлопнул дверь за его спиной и задраил её на три замка. Стажёр удивлённо оглянулся: от кого прячется? -Так что у вас случилось, гражданин? – начал Сенцов, не проходя дальше прихожей, чтобы не терять драгоценное время, необходимое для поимки “панка”, или “киллера”, или полтергейста... или кто он там ещё?? -Сердюк, – произнёс носатый “инженер”, переминаясь с ноги на ногу. – Моя фамилия Сердюк, но это квартира не моя. Брат... сводный... поехал и, вот, попросил присмотреть... Харлампиев он... Ага, значит, брат! Сенцов ещё раз обвёл взглядом роскошь ремонта. Харлампиев, Харлампиев... Сенцов такой фамилии не знал. В тюрьму наверное, загремел, амбал какой-нибудь... Или растратчик. Надо бы пробить по базе, какого полёта сия таинственная птица Харлампиев. А пока Харлампиева с нами нету – надо нажать на Сердюка... -Проходите в зал... – предложил Сердюк. Ветерков изъявил желание пройти – наверное, хотелось сесть, но Сенцов удержал железным взглядом и железно отказался: -У нас нет времени, ловим бандита. Рассказывайте, гражданин Сердюк, что у вас случилось. Если что – мы вас повесткой в Ровд вызовем. -Хорошо, – охотно согласился Сердюк, не переставая надсадно топтаться, чем ужасно раздражал Сенцова. – У меня тут история странная... – пробормотал он, робко взявшись за собственный нос. Опять странная история... Сенцов тут скоро с катушек грохнется от всех этих странных историй! И так уже висяками обвешан – а тут, кажется, повисает ещё один... Константин злился, видя, как загорается энтузиазм на лице Ветеркова. Ну, ничего – как научится работать и поймёт, что к чему – быстренько бросит геройствовать и точно так же будет спрыгивать со “странных историй”, как и Сенцов, а то в конце месяца не на что будет купить батон! -Один раз, ночью, это было на прошлой неделе, – вещал, между тем, Сердюк. – Я захотел попить воды и пошёл на кухню. Прохожу мимо зала – что за чёрт? Стоит, мужик какой-то посередине! Я испугался, думаю: вор! Но драться-то я не умею, и вдруг у него нож? Я спрятался за дверной косяк и вижу: подходит к столу, озирается, а на лице у него – маска!

“Так, значит фоторобота не видать...” – мрачно прикидывал про себя Сенцов, потея. Сенцов и так никого не может найти, и Катю он потерял... А тут – снова маска! Чёрт, зря Константин свернул в этот проклятый переулок, а не потянулся домой, как истинный флегматичный самоубийца!

– Он подошёл к столу, сцапал Ай-пэд и исчез! – блеял Сердюк, заикаясь. – Не ушёл, не убежал, а исчез! Он только оглянулся, шагнул от стола и пропал! Я сам видел! -Вы уверены? – робея переспросил Сенцов, потому что его таинственный “панк” – тоже, “не ушёл, не убежал, а исчез”. Или тут место такое... заколдованное?? -Именно, исчез! – подтвердил Сердюк, усиленно кивая, лишая Сенцова надежды на спокойный отдых. – Пройдёмте, пройдёмте в зал, я покажу вам, где он был и где исчез! -Пойдёмте... – согласился Сенцов, зачем-то пихнув Ветеркова. – Покажите мне то место! Константин сделал уверенный шаг к первой двери, которая попалась ему на глаза и взялся за хромированную тяжёлую ручку. А вдруг этот Сердюк врёт? Вдруг он продал Ай-пэт сводного братца, прикарманил денежки, и свалил всё на троллей, которые исчезают? Сейчас, Константин отыщет отпечатки пальцев, потом потрясёт Суслика – если будет время – и хоть одно дело отправится в суд! -Простите, это – не зал, это – туалет! – остерёг Сенцова Сердюк, не дав Константину распахнуть дверь. – Зал там, дальше по коридору. -Простите... – пробормотал Сенцов, отлипнув от ошибочной двери. Ветерков за спиной Константина хихикнул, но Сенцов пока пропустил смешок мимо ушей. Следуя за продвигающейся по коридору спиной Сердюка, он слушал, как тот, икая, рассказывает: -Потом следующей ночью – он опять приходит – ноутбук забрал, за занавеску шагнул и – всё! Я в окно – глядь! А во дворе – пусто! В подъезд выскочил – и там пусто! Что делать? Сенцов молчал, потому что не знал, что делать ему самому, не то, что тому Сердюку! Ветерков скакал вокруг и требовал, чтобы Сердюк показал ему, откуда именно таинственный вор стянул оба достижения информационных технологий. А Сердюк почему-то мешкал, топтался и всё время, не замолкая, болтал: -А потом – я решил подкараулить его. Сделал вид, что лёг спать, а сам – спрятался в зале, за занавеской. Сижу-сижу, никого. Потом, как наступила полночь – я думал, что он или в окно влезет, или дверь отомкнёт... А он – прямо из-за шкафа вышел, как домовой! Я прям перепугался, честное слово: нету-нету и вдруг – есть! Я сижу, а он – подобрался к телику, а телик такой, что на стенке висит, и – хвать! – давай сковыривать! Я сижу, думаю: провороню сейчас и телик, но, а вдруг у него нож?? Я-то драться не умею, а он? Вот, и сижу! Он снял телик и пошёл... -Куда? – вырвалось из Ветеркова, который так и норовил работать, не давая Сенцову покоя. -За шкаф! – сообщил Сердюк и, наконец, взялся за хромированную ручку, которая торчала на двери, что оказалась у него перед носом. – Я ещё, дурак, подумал: а как же он телик за шкаф затащит?? Он же туда не пролезет... А он только шаг шагнул и пропал! Вместе с теликом! Ну и дела! Константина рвали на части три чувства: милицейское чувство долга, простое любопытство и чудовищный страх перед неизведанным. А вдруг у Сердюка и впрямь – домовой?? “Панк” же исчез в тупике... А вдруг и он – домовой?? Покуда Сенцов борол суеверия, Сердюк с Ветерковым уже успели вступить в простор зала, под гипсокартонный потолок. Пройдя мимо дивана с обивкой из белой кожи и хромированными ножками, Сердюк застопорился у книжных полок из чёрного дерева и показал светлый прямоугольник на виниловых обоях и два крючка над ним. -Вот! – обречённо пискнул Сердюк, шмыгнув длинным носом. – Здесь был телик... Ну и врежет мне за него братец! -А ноутбук и Ай-пэд? – не унимался Ветерков, вплотную подойдя к проклятому светлому прямоугольнику. – Где они были?? -Тут же! – Сердюк приблизился к журнальному столику из тёмного стекла и показал пальцем на его блестящую пустую столешницу. – Ай-пэд тут лежал, а ноутбук – здесь! – палец Сердюка упёрся в одну из полок, в пустое местечко между стопками комиксов. Сенцов скинул с себя мистику, заставив голову соображать по-милицейски. Да, Сердюк выглядит подозрительно – похоже, он способен на кражу. К тому же, за его собственной душой, кажется, доходов не наблюдается. Завидует брату, нет денег и так далее... Почему бы и не продать чужие вещи? У Константина, кроме Сердюка, было множество других важных дел: например, “панк” и битые бандиты. Если он взвалит на себя ещё и “вороватого домового” – не выгребет и до конца года – даже если будет вкалывать сутками и не есть... Поэтому Константин решил предоставить обследование квартиры Сердюка Ветеркову. Хорошо придумал: сразу две горы с плеч: и Ветерков его покинет, и не нужно будет искать домовых... Константин просто сказал Ветеркову, который пытался засунуть свой любопытный нос в мизерную щелку между стеною и шкафом: -Слышишь, стажёр, хочешь отличиться? -Да! – тут же согласился Ветерков, вынырнув из-за шкафа. -Тогда провентилируй здесь всё, и вечером отчитаешься! – предписал Сенцов, не желая связываться ни с каким домовым. Ветерков сенцовского подвоха не понял: наверняка, решил, что ему доверили его первое самостоятельное дело. Стажёр ветром ринулся разыскивать отпечатки пальцев, а Константин выдал слово “До свидания!” и шагнул в подъезд, подальше от домовых.