Твоё слово
Шрифт:
При том, что родословная как Его Величества, так и Ее Величества — да упокоит Отец-Дракон ее душу — чиста от любой связи с людьми. Да и как они вообще могли затесаться в родословной вообще любого дракона?! У них с людьми даже самого распоследнего полукровки, даже откровенного уродца родиться не могло! Но все же это случилось.
И очень сомнительно, что другие гнезда отнесутся к этому с пониманием. Даже на равнодушие расчитывать не приходилось. Ухватятся за мальчишку с радостным улюлюканьем и устроят саВаршем и всему государству очень большие неприятности.
От
Голова продолжала наливаться свинцом, и Шам сдавленно застонал. Что ему делать?..
Он должен решить хотя бы одну проблему.
Глава 29. Смерть. Маленький принц и Время
— Ты понимаешь, что ты нам теперь до конца жизни обязана? — в который раз уточнил Бор.
Я кивнула, хотя смысл вопроса доходил до меня с опозданием. Конечно же после такого злоключения всем стоило немного расслабиться, поэтому ребята достали припасенную бутылку настойки, которую на черный день нам подарил Дирк после публикации статьи, в написании которой он принимал активное участие. На практике нормально расслабиться могли только Борик, Дорик, я и Ева.
Ева в принципе не видела смысла особо напрягаться, раз я дома и все хорошо. Дорик с Бориком по жизни накопившееся напряжение привыкли выливать моментально и громко, без всякого лишнего самокопания. Я тоже не относила себя к тому типу людей, которые жить не могли без самоедства и параноидального обдумывания жизни на двести шагов вперед, представляя себе самые ужасные варианты развития событий, которые срочно надо было предотвратить, иначе мир рухнет.
Граф Сибанши уныло хлебал настойку, довольно комично пытаясь понять, что он вообще до сих пор тут делает. Выглядел он озадаченно, и уже три раза объяснил мне, что искать он меня пошел только чтобы снять с себя все подозрения, ведь пропала я в его гостиной, и он вполне резонно был в списке подозреваемых.
Я кивала, но про себя думала, что рыбка поймала наживку и уже никуда от меня не денется. Граф окончательно и бесповоротно закрепился в качестве моего друга по переписке, и даже не только по переписке! И как он там у себя в голове это оправдывает — не так уж важно!
А Раш… ну, он почти весь вечер был хмур, подавлен, раздражен и молчалив. Ходил за мной, как привязанный, только вот это совсем не веселило. Не потому, что он мне мешал, а потому что мне хотелось, чтобы он уже тоже расслабился. Ева сказала, что это нормально, что ему нужно просто немного времени, и он сам успокоится.
Но от того, что он нервничал, я тоже нервничала. Не за себя — что со мной сделается? — а за него. Потихоньку
Про Лабиринт я рассказывала ребятам охотно, красочно привирая в одном и благоразумно умалчивая о другом. Вообще-то, все, что там происходило, было подернуто туманом, вязким, как воздух в этом самом лабиринте. Но в общем и целом, я помнила. Не все до мелочей, конечно, но так даже лучше. Кошмары сниться не будут!
На улице уже стемнело, граф засобирался домой, а ребята затихали и даже, кажется, клевали носами.
— Я, наверное, спать пойду, — я поднялась с кресла, и Раш глянул на меня чуть напряженно и вопросительно; я ему улыбнулась, — Поспишь со мной? А то я боюсь одна!
Он едва заметно выдохнул, кивнул и пошел за мной. Я поднималась, слушая как под ногами тихонько поскрипывают ступени; внизу еще продолжалась беседа, но уже не такая активная, раз почти все разошлись, а потому едва слышная, но очень уютная. Шагов Раша я не слышала, но знала, что он идет за мной, так близко, что я чувствовала тепло его тела. Самым громким звуком было биение моего собственного сердца в ушах.
Не знаю, чего вдруг, но я разволновалась. И то, что Раш идет сзади так неслышно, а его внимательный взгляд я ощущала не хуже прикосновения, одновременно пугало, но и… возбуждало.
Я зашла в комнату, пытаясь выровнять дыхание и немного унять дрожь. Вроде только утром из нее выходила, а кажется, будто меня здесь месяц не было. Раш лишь слегка прикоснулся кончиками пальцев к спине, а сердце снова пустилось вскачь. Он выдохнул неожиданно прямо над ухом так, что я вздрогнула:
— Пойдем спать? — я сглотнула вязкую слюну, неловко кивнула и пошла вперед, все так же не оборачиваясь.
Щеки наверняка полыхали, и это немного раздражало, но уже не так сильно, как раньше. Скорее волновало. Вот только тело будто одеревенело, и чувствовала я себя очень неловко. Так что даже не удивилась, врезавшись бедром в стул. Только чертыхнулась и покачнулась в сторону, стараясь не смотреть на него.
Раш положил руки мне на плечи, останавливая.
— Ты же не будешь в грязной одежде спать? — прошелестел он таким тихим низким голосом, что у меня дрожь по хребту пошла, и потянул вниз замызганный халат. Я аж дыхание задержала, потому что вдруг ощутила себя такой… смущенной? Что, черт возьми, он творит?!
— Ты что… — голос оказался каким-то хрипло-надломленным, и я прокашлялась, — ты что, меня соблазняешь?
Его руки уже спокойно и неторопливо расстегивали мою рубашку — пуговка за пуговкой. Я смотрела на пальцы, на чуть шершавую от мелких полупрозрачных чешуек тыльную сторону ладони. Щеки горели, и у меня не получалось поднять голову. Но, полагаю, у меня и шея горела, так что вряд ли мое смущение было бы для него сюрпризом.
— А ты против? — он спросил это так спокойно, будто бы даже буднично, если бы не царапающие хрипотцой звуки.