Твоё слово
Шрифт:
— Нет, — едва слышно, даже не шепотом, ответила я.
— Вот и славно, — так же тихо улыбнулся мне в плечо мужчина, забираясь ладонями под рубашки. Сердце ухнуло в желудок, сжалось там и расходилось по телу горячими волнами. Мышцы напряглись и мелко задрожали.
Я прикрыла глаза и поежилась, такой чувствительной вдруг стала кожа, будто и нет кожи, а только скопление нервных окончаний. Выдохнула судорожно; от поцелуя в основание шеи разбежались мурашки. Ощущения неожиданно стали такими яркими, что я попыталась отстраниться, но легкие
— Куда же ты?.. — он властно прошелся ладонью от шеи до уже обнаженной груди и чуть сжал ее, царапнув коротко остриженными ногтями, и я выдохнула сквозь зубы. Интересно, он себя также ощущал, когда я, ни хрена не стесняясь, домогалась его в гостиной графа Сибанши? Таким же смущенным и будто бы даже беспомощным?.. Очень надеюсь, что да! Я сжала глаза до рези и все так же сквозь зубы помянула Темную. Он тихонько рассмеялся мне в шею, а потом снова поцеловал ее.
— Раш… — зачем-то позвала, обхватывая рукой его запястье, будто цепляясь за него.
— М-м? — мурлыкнул мужчина в плечо, продолжая выбивать из меня дрожь своими прикосновениями.
Почему-то я вечно забываю, что он уже, мягко говоря, не юнец. И вот опять — он трогает так уверенно, без всякой неловкости, смущения, заставляя меня как раз чувствовать себя совсем юной.
Хотя ко мне многие относятся чуть ли не как к ребенку, сама я себя маленькой никогда особо не считала, вот ни разу. И даже, как ни странно, юной. И тем более не была склонна к неуверенности, даже если была в чем-то неопытной. Сейчас же я ощущала себя именно так: юной и неопытной.
Конечно, за это ощущение я потом, когда попривыкну, на нем отыграюсь, но пока я зачем-то звала его, и цеплялась за него, будто он меня сейчас успокоит и все объяснит.
А он вместо этого только больше вгонял меня в краску своим спокойствием и нескромностью. Он повернул меня к себе, и тут же поцеловал, не так как обычно, а сразу глубоко, тягуче, соблазняя — хотя куда уж больше? Развязал завязку штанов, тут же забираясь руками под одежду. Я простонала прямо ему в губы, опять бесполезно дернувшись — то ли к нему, то ли от него. А он только глубже поцеловал, уже немного резко срывая остатки одежды.
В какой-то момент я осознала себя на кровати; простыни холодили обнаженную кожу, а он стоял надо мной на коленях и смотрел. Я чуть не дернулась в попытке прикрыться, но остановила себя в последний момент. Кожа вроде горела, но без тепла его тела было холодно, и я дрожала. А он все смотрел, не смущаясь, чуть наклонив голову в бок, улыбался ласково и добро, что совсем не вязалось с его абсолютной раскрепощенностью в действиях и похотью во взгляде. А самое ужасное, он был возмутительно одет. От того, что я обнажена, а он — нет, стало еще более неловко, до слезящихся глаз, но я упорно не пыталась прикрыться.
— Так и будешь смотреть? — я зло сощурила глаза.
Он в ответ озорно улыбнулся, сощурив глаза, покачал головой и наклонился, снова утягивая меня в поцелуй и срывая,
Я сидела на обрыве, весело болтая ногами. Мурлыкала что-то себе под нос, не очень внимательно наблюдая, как бегут стрелки часов.
— Хорошо тебе? — хихикнул кто-то.
— Очень хорошо! — кивнула я.
— Ну и хорошо, что хорошо! У меня тоже все по плану пока идет.
Я глубокомысленно покивала, и продолжила напевать какой-то веселый мотивчик. Когда все по плану — это, конечно, хорошо. А по какому плану?..
Я обернулась.
Проснулась я, как всегда, точно перед рассветом. Тело приятно ломило. Я приподнялась на локтях, придавливая волосы, и зашипела. А потом замерла, поймав взглядом мужчину в своей постели. Сердце пропустило удар и тут же забилось быстрее. Дурацкая улыбка расползлась по лицу. Лежит тут такой хорошенький!
Волосы золотом разметались по подушкам, ресницы подрагивают, а губы чуть приоткрыты. Я медленно, чтобы не разбудить, потянула к нему руку. Которую резко перехватили и, ухватившись за талию, перетащили меня на горячее со сна мужское тело.
— Продолжай, — хрипло предложил мне Раш, улыбаясь, но не открывая глаз, — Я еще сплю! Можешь поприставать ко мне, пока никто не видит…
Я уткнулась ему лицом в шею и прикусила ее, вырывая из него сдавленный стон.
— Я и при всех не постесняюсь! — в противовес словам я была все-таки слегка смущена.
Не тем, что он не спит, а тем, как прижимаются друг к другу наши обнаженные тела. Даже нет, скорее тем, как это приятно. Поэтому поцеловала его в шею, чтобы ему тоже стало приятно до смущения! Он выдохнул чуть сдавленно, притиснул меня к себе еще ближе и резко перевернулся, подминая под себя.
— Мы рассвет встретим тут?.. — уточнил он.
Я постаралась посмотреть на него максимально томно и соблазнительно, даже губу прикусила. Провела рукой по его плечу.
— Нет… Мы встретим его на крыльце, как и обычно! — и вскочила с кровати, прихватив с собой одеяло, — И нам надо торопиться — уже скоро рассветать будет. А чайник еще даже не вскипел!
Он прикрыл лицо ладонями и тихонько рассмеялся, поблескивая глазами из-под пальцев.
Как же хорошо!
Если бы Энри посмотрел в зеркало, отражение бы его позабавило. Золотисто-русые кудри как будто притомились завиваться и повисли уныло, под глазами залегли глубокие темные тени. И без того довольно худое тело подростка стало будто бы тоньше и еще более угловатым. Если бы Энри посмотрел в зеркало, отражение бы его позабавило.
Но в зеркало он не смотрел, потому что ему было некогда. Вообще-то странно использовать слово «некогда» применительно к тому, у кого по жизни нет никаких дел, кроме тех, которые он придумает себе сам. Но, как бы странно это ни звучало, ему было некогда. Он чувствовал, что не успевает.