Твои

Салах Алайна

Развернувшись, Рада открывает ящик и впихивает мне в ладонь упаковку мармеладных червей. Глаза широко распахнуты и как-то по-особенному сияют.

— Угадала?

Я успеваю придержать ее пальцы и несильно сжать. Вообще не угадала, Снежок. Где ты, а где конфеты?

Рада кисть не одергивает. Губу кусает, порозовела немного, улыбается. От этой игры с прикосновениями я себя пацаном малолетним чувствую в самом хорошем смысле. Потому что с ней все так осторожно, без пошлости, но кровь горячит будь-здоров.

Я

глажу ее мизинец, нехотя отпускаю. Рада сразу назад отступает, обнимает себя руками. Я совсем не хочу уходить. Сейчас бы не отказался от совместного просмотра телека с целомудренными объятиями, но в соседней комнате спит дочка, которую никак нельзя разбудить.

— С тобой остаться хочу, — выдаю как есть. — Можно без продолжения.

Рада глубоко вздыхает, смотрит вниз, на босые ноги. У них с дочкой даже ногти в один цвет покрашены — это я еще вчера заметил.

— Надо выспаться, — говорит с запинкой, приглушенно. — Завтра же домой лететь.

Я такой ответ предполагал, а потому мне не нужно дополнительного времени на борьбу с разочарованием. Настаивать не буду, чтобы ни себя ни ее не унижать. Кто-кто, а Снежок для вида ломаться не будет. Только не она.

Делаю шаг к ней и целую прикрытую волосами щеку. Рада издает смущенный смешок, шепчет «спокойной ночи». К себе иду быстро и не оборачиваясь. Дальнейший план у меня созрел: банка ледяной колы и не менее ледяной душ. Завтра можно с утра девчонок в аквапарк свозить и наделать фоток на память. А для этого что нужно сделать? Правильно. Немедленно лечь спать.

В номере включаю кондиционер на полную и проверяю звонки на телефоне. Пока в ресторане сидели, Эля звонила и вдогонку прислала сообщение: ключ от ворот сломался. Не знаю ли я, где можно его починить.

Без ключа для ворот она до завтра проживет, поэтому, ничего не ответив, я закрываюсь в душевой. Включаю воду и, застыв, таращусь в зеркало. Только вместо себя в отражении вижу неровный блин луны и сияющие Радкины глаза. И даже прикосновение ее тела ощущаю, будто всего минуту назад это случилось. Целуется она искренне, без заигрываний, со страстью, как в юношестве бывает. Когда поцелуй ради поцелуя.

Простояв минут пять под холодной водой и едва остыв, я выхожу в гостиную. Остался последний пункт плана: выпить колы и лечь спать.

Ледяная жестянка жалит пальцы, сладкая шипучка — язык. Осушив банку в три глотка вышвыриваю ее в урну и тянусь к выключателю. Не донеся каких-то пару сантиметров, застываю. Прохлада от воды за мгновение улетучивается и кожа начинает тлеть едва ли сильнее, чем по пути сюда. В номер постучали и, даже не подойдя к двери, я заранее знаю, кого за ней увижу.

* * *

Девчонки, завтра и послезавтра проды, увы, не будет. Я обязательно все возмещу в понедельник. Спасибо за понимание) Обожаю)

25

Мысль

о том, что стоило бы надеть что-то поприличнее полотенца, всего на секунду посещает меня и тут же улетучивается. Если за дверью действительно стоит она — подобная формальность будет лишней.

Сильнее, чем нужно рву к себе ручку, и несмотря на уверенность, что на пороге будет стоять именно Рада, а не пьяный соотечественник и заблудившаяся горничная, сердце все равно начинает качать кровь в удвоенном режиме.

Одета в то же платье с ужина, ноги босые, глаза сверкают как драгоценные камни, попавшие под прямые солнечные лучи. Даже в горле немного пересыхает. Такой я ее еще не видел, пожалуй. Не оторваться.

— Привет, — говорит и тут же издает глухой вибрирующий смешок: — Забыла спросить, у тебя есть соль?

Соль, останкинская телебашня, кило урана, водорастворимый айфон двадцать пятого поколения — для нее у меня есть все.

Я обычно за словом в карман не лезу, но сейчас они кажутся лишними. Молча перехватываю ее запястье и совсем не деликатно, прямо через порог дергаю ее к себе.

Упругое жаркое тело впечатывается мне в грудь, пушистые волосы щекочут шею. Капли воды, оставшиеся после душа, с шипением испаряются с кожи — по крайней мере, именно так мне сейчас представляется. Температура точно скакнула градусов на десять вверх.

— Это означает, что есть? — шепот Рады, сладко пахнущий мармеладом, касается моего подбородка, вызывая острое желание пробовать его на вкус.

Я успеваю кивнуть, перед тем, как это сделать. Надавить на ее поясницу и впиться с нее ртом. Как иначе? Я под ледяной водой стоял и ни черта не помогло. Думал, чем себя до утра занять, а она и тут удивила. Пришла. Дерзкая крышесносная девчонка.

Рот Рады податливый и жадный одновременно, а одну секунду мягкий и влажный, в другую — настойчивый. И сейчас это точно не поцелуй ради поцелуя. Вот это: шумные вздохи, постанывания, прикусывания, — скорее взмах флажка перед началом забега.

Я чувствую, как она жмется плотнее, ощущаю, как встает на цыпочки. Дважды повторять мне не нужно. Заложив ладони под подол ее платья и сжав, рывком поднимаю ее вверх.

— Как в фильме, — шепчет Рада, плотно обвивая меня ногами. Ее волосы накрыли нас шатром, сузив мир до лихорадочного сияния ее глаз. — Я тяжелая наверное.

Ее кожа — это кайф. Плотная, горячая, упругая. Я прикрываю глаза, когда снова ее сжимаю. Хочется повторять это еще и еще, чтобы продолжать слышать вот такие ахающие вздохи, от которых кровь долбит в ушах.

— Ты пушинка, Снежок. Могу часами так с тобой ходить.

— Так долго со мной никуда ходить не надо, — тихонько смеется она. — Полина все еще может проснуться.

— Пара у нас есть?

Рада с деланным удивлением округляет глаза и опускает их вниз, к моему животу.

— Пара часов?