Творец счастья

Alexianna

— Кать, а что это было про кота и когти? — спрашивает Кирилл, когда мы спускаемся по лестнице на подземную парковку.

— Ам-м… э-э-э… ну, я думаю, может котика себе завести…

Глава 15

Кирилл

Еду в Ригу. Ночью дорога почти пустая. Делаю музыку тише и заглядываю в зеркало заднего вида, в котором наблюдаются мои пассажиры — Алина-Марина с девочкой. Вроде уснули.

Мог бы поехать поездом, спал бы сейчас тоже, но нужно было вывезти из страны Кошкину, да так, чтоб по-тихому. Поэтому я сейчас за рулем и немного утомился уже. Но сил прибавляют приятные мысли о моей Конфетке.

Кажется, отношения налаживаются. Улыбаюсь сам себе. Как приятно чувствовать, что это нежное и такое милое создание, наконец-то, отвечало взаимностью на мои объятия и поцелуй.

Вот, как вернусь… Ух, как вернусь, сразу затащу ее к себе и… Ого, от таких мыслей уже кое-что воспряло заинтересованно. Поправляю ширинку, чтоб не впивалась. Надо было брюки надеть, а не узкие джинсы.

Мои пассажиры зашевелились сзади. Бросаю быстрый взгляд на Алину-Марину.

— Если хочешь, остановись, я тебе напряжение сниму, — шепчет она чуть слышно.

И вот как же противно мне слышать это сейчас!

— Мое напряжение не про тебя, Кошкина. Больше мне это не предлагай.

Мой голос звучит недовольно, почти грубо. Надо быть спокойней.

— Я же сказал тебе: я влюбился. Я теперь принадлежу только своей любимой девушке.

— Повезло ей с тобой, Рузанов, — вздыхает Алина-Марина, — ты хороший мужик, сильный, правильный, заботливый. Спасибо тебе… Я и представить себе не могла, что после того, что я сделала, ты помогать мне будешь… Спасибо.

Я киваю, мол «благодарность принята». Далее едем в молчании. А о чем говорить? Все уже сказано.

Проходит еще пара часов, прежде чем мы, наконец, подъезжаем к столице Латвии. Чувствую, что страшно устал, но пока не время расслабляться. Сначала надо посадить моих пассажиров на самолет, а потом уж в гостиницу и отсыпаться.

Час спустя, стою в здании аэропорта, провожаю взглядом серебристую крылатую машину, которая уносит бедную Кошкину в дальние края. Ну вот, с этим разобрались. Кучинский будет в бешенстве. Это хорошо, пусть побесится, ему полезно.

Набираю номер отца.

— Па, привет. Отправил девушку, встречайте там. Фото ее тебе скинул, ты получил? А? Я же говорил, у нее неприятности. Не, не я ее так отделал, ну ты чё, совсем уже? Как Хильга, не против приютить ее? Ну хорошо. Да, помоги ей устроиться на работу. Нет, па, она не моя девушка. Кстати, мужика ей там присмотрите, чтоб порядочный был. Ну, добро. А? Нет, сам не могу пока что. Работы много. Как разгружусь, может слетаем к вам на недельку. Ага. Что? Миша в порядке. Хорошо, ты тоже передавай Хильге привет. Ну, давай. До связи.

Голос отца такой далекий и такой родной… Почти год, как мы не виделись. Скучаю… Но он там в порядке. Рад за него. Женился он на немке, вот уже восемь лет, как переехал к ней. Она тоже музыкант, как и мой отец. Работают вместе в оркестре и дают уроки музыки. Живут в доме Хильги, дети которой разъехались по свету и ее большой дом опустел. Кошкиной с малышкой там места хватит. А Хильга — женщина добрая, не обидит.

Выхожу на улицу и вдыхаю свежий утренний соленый воздух Балтики. Теперь в гостиницу и поспать пару часов. Потом просмотреть списки приглашенных на конференцию. Надеюсь, среди них есть люди, которым можно предложить сотрудничество.

Два дня в делах и переговорах пролетают очень быстро. Каждый вечер звоню Кате. Чувствую себя счастливым — она меня ждет. Надо шпротов ей купить по приколу, но сам для себя решаю, что загляну перед отъездом в ювелирку. Видел там красивое колье с янтарем — это будет мой подарок Конфетке. Сразу, может, и пирожных прихватить, если захочет опять обстрелять. Улыбаюсь сам себе. Пусть обстреливает,

лишь бы обнимала и целовала…

Хорошо, что удалось убедить ее в том, что мои подарки — это забота о ней, а не «оплата услуг». Надеюсь, больше к этому вопросу не вернемся. А еще лучше, что Герасим остается приглядывать и оберегать ее, ведь теперь, когда я выдернул Алину из когтей Кучинского, он может попытаться отомстить. А как мне можно отомстить? Да, этот упырь, как последний трус, в качестве объекта для мести может выбрать дорогих мне людей. А кто мне дорог? Миша и Катя. За Мишку можно не волноваться — он мужик крепкий и ответит так, что челюсти посыпятся. А вот Конфетка, она может пострадать. Но я уверен в Герыче — он не даст ее в обиду. Да и сам я постараюсь чаще быть рядом с моим котенком.

И еще, мне нравится идея Кати открыть «Школу Искусств». Да, мы ее так и назовем. И будет там не только рисование, но и музыка. А как же? Надо озвучить эту идею Игнатову, он заинтересуется, это точно. По его инициативе мы проводим выставки и устраиваем концерты. А если предложить ему более серьезный проект, он точно не откажется.

Сегодня дорога домой получается так, что опять ночью. Ну ничего, через полчаса граница, а там и до дома рукой подать. Бросаю быстрый взгляд на заднее сиденье, вспоминая Алину-Марину с девочкой на руках. Представляю себе, что там сидит моя Катюша с дочкой. С моей дочкой, с такой же золотистой кудряшкой, как ее мама. И сердце вдруг сладко сжимается от нежности… Мои милые, мои любимые… моя семья…

«Вот и накрыло тебя, Кирюх, — улыбаюсь я сам себе. — А ведь раньше от слова «жениться» подташнивать начинало. Ну, и что теперь? А теперь от этого слова в душе тепло становится, а все потому, что влюбился…»

Подъезжаю к родному городу. Нет, не домой сейчас, а на Городецкую. Ерунда, что три часа ночи, я не могу ждать до утра, я соскучился. Хочу видеть Катю, обнять хочу, и пусть скажет, что ждала и соскучилась тоже.

Останавливаюсь на парковке перед ее домом, сбрасываю СМС: «Я приехал. Просыпайся». Нет ответа — спит, конечно. Жду еще пару минут, потом звоню. Долго звоню.

— Алло, — сонный голос моего котенка.

— Я приехал. Стою у подъезда. Пустишь меня к себе?

— А ты будешь вести себя прилично? А то я не одета… — чувствую, улыбается там.

— Не-а, буду приставать, соблазнять, обнимать и целовать, — вот такой я упрямый и решительный, чтоб она знала.

Смеется.

А я уже бегу по лестнице на нужный этаж, просачиваюсь в чуть приоткрытую дверь ее квартиры и встречаю в темноте прихожей мягкие теплые объятия моей сонной Конфетки. Обнимаю, шепчу ей на ушко нежные слова и подхватываю на руки. Первое попавшееся из мягкой мебели — диван в гостиной, отлично, пойдет.

Укладываю ее и нависаю сверху, целую, прижимаясь пахом к ее бедрам. Слышу ее томный стон.

— Только не говори, что все еще нельзя… иначе, я сейчас сдохну… — чуть отрываясь от ее губ, шепчу я, и с замиранием сердца жду ответ.

— У меня есть кровать… — тихо отвечает она, ерзая подо мной, потому что на сложенном диване для нас двоих как-то мало места оказалось.

— Круто. Потом покажешь.

Мне не важно, поместимся, в любом случае. Просто оторваться от этого сладкого тела уже невозможно. И я не отрываюсь, а сквозь туман наслаждения в сознании теплется мысль: «Хочу сделать ее счастливой, хочу видеть ее радостную улыбку, хочу слышать ее нежный шепот, хочу чувствовать нежные прикосновения ее губ, нетерпеливые касания ее рук, требовательные потискивания моего тела. Наверное, это и есть счастье. От чего угодно откажусь и не пожалею. Но от этого пьянящего чувства — никогда!»