Творец счастья
Шрифт:
Все, хочу зависнуть на этих словах. Хочу, чтобы они звучали во мне и не отпускали из блаженного состояния нежности. Да, я опять верю, не просто потому, что наивная глупышка, а потому, что вспоминаю факты: довез до дома, хотел узнать адрес, мою колымагу заменил на новый авто, цветы дарил и на свидание приглашал, поддерживал материально, а так же стойко перенес электрический разряд и обстрел пирожными, а потом еще и в постели ублажал. Факты, против них не попрёшь. А я и не пру. Или пру? Ну так, чуть-чуть взбрыкиваю. Это все из-за того, что в моем сознании крепко укоренилась мысль: такие, как он, не влюбляются в таких,
А вот Кирилл Иванович очень даже фотогеничен и без фотошопа, даже спящий, даже небритый, даже без одежды… Или он тоже самокритичен? Спрошу на всякий случай, можно ли мне оставить его фото. Разрешает, но только для моего личного пользования, а широкой популярности не желает. Что ж, можно понять. Но все равно, он Котяра еще тот!
И вот этот наглый Котяра уже опять угрожает сюрпризами. Опера? О-о-о, нет! Хотя, все же лучше, чем ночной клуб или ресторан. В ресторане скучно: ну наелись, потанцевали, допустим, а потом опять есть? Сыто, но скучно. Ночные клубы, в которые ходит Кирилл, скорее всего, те самые элитные, где все посетители из высшего общества. А что я там буду делать в том обществе, если «не дотягиваю» и по поведению и по внешности.
Вы спросите: почему по поведению? Потому что я не умею изображать надменность и снисходительное высокомерие, какое присуще дамочкам из той самой элиты. По мне же сразу видно, какого поля я ягода, даже если на меня надеть самое дорогое платье и повесить самые дорогие блестяшки.
Почему по внешности? Все просто до безобразия: я ни разу не была в бьюти- или спа-салоне. Вообще даже не представляю, что там делают с этими красотками. Мой прыщик на щеке меня абсолютно не волнует — как выскочил, так и пройдет, сам по себе. А маникюра специального у меня с роду не было, потому что пальцы чаще всего были испачканы красками и углем для рисования.
Мужикам в этом плане проще. Побрился — ты уже эталон красоты, а не побрился — ты брутальный эталон красоты. То есть, даже париться не надо, оба варианта прокатят «на ура».
Ну и самое главное — боюсь опозорить и себя и Кирилла. Там ведь у всех телефоны с камерами и, уверена, кто-нибудь да и заснимет нашу парочку в самый неподходящий момент. Тогда инстаграм и фэйсбук засияют лайками на всю страну. А я еще нормально жить хочу. Без всяких там скандалов в прессе и в и-нете.
Так что, опера — это мне подходит. Сядем, посидим, послушаем и посмотрим. Тихо, спокойно, и я могу не волноваться. Да, чуть не забыла: чтоб было тихо, надо будет заткнуть уши, а то я не люблю, когда громко пищат и орут.
***
Когда едем к моему кабальеро домой, кошусь на заднее сиденье, где кучей топорщатся разноцветные пакеты из модных бутиков. Ну и как это понимать, гражданин Котяра? Ах, это для Петровны?! И нижнее белье тоже? Потрясающе! Еле сдерживаю смех, поскольку видела у них в доме на фото ту Петровну, она женщина симпатичная, но комплекцией «весьма выдающаяся», так что в элитных бутиках, может, даже таких размеров не было никогда. Замечаю, что Котяра тоже еле сдерживает смех. И что, всю эту красоту тащить к тебе в спальню? Ну да, а Петровна, значит, это все там и будет примерять? Позовите меня, я тоже хочу насладиться зрелищем.
Надо
Еле успеваю отскочить в сторону и сделать скучающую мину, когда Кирилл выходит из ванной. Ой, а мы что, уже уходим? А как же примерка?
Увлекаемая к выходу, еще раз оглядываюсь на манящие своим содержимым разноцветные пакеты. Ах, ну в оперу, так в оперу…
По дороге в центр города кабальеро за рулем мне загадочно подмигивает, мол «скоро будет сюрприз». И что-то мне подсказывает, что удивит он меня сегодня. Хотелось бы только приятно удивиться, а не наоборот.
И вот я уже удивлена, поскольку когда заходим в театр, вроде как обычные зрители, в зал зрительный не идем, а направляемся к двери служебного входа. Я торможу — куда ты? Мой Котяра загадочно улыбается и настаивает пройти именно в ничем не примечательную дверь вдалеке от гостеприимно распахнутого входа для нормальных зрителей. Нас сейчас кто-нибудь остановит! Вон, хотя бы женщина с программками. Но нет. Она лишь взглянула на нас и вернулась к раздаче цветных буклетиков.
— Кирилл, ты куда меня тащишь? — начинаю не на шутку волноваться.
— Ш-ш-ш, не шуми. Я же говорил — будет сюрприз, — отвечает этот наглый исследователь закулисья.
Немного справившись с шоком, я следую за ним, потому что выбора у меня нет — он крепко держит меня за руку.
Но через несколько минут, я с интересом оглядываюсь. Никогда не видела театр изнутри. Идем довольно широким коридором. Слева двери гримерных, справа двери без названий, а навстречу нам размашистым шагом направляется пожилой седовласый мужчина во фраке. Ну все, приплыли! Ща нас выгонят, ой, мамочки… Но вдруг этот мужчина расплывается в улыбке и разводит руки для жарких объятий.
— Кирюша, мальчик мой! Как я рад, что ты к нам заглянул! — басит он.
— Марк Антонович, здравствуйте! — весело отвечает мой кабальеро и плавно, но решительно смыкается с этими жаркими объятиями.
Абалдеть! Я сплю? Что это было сейчас? И что происходит вообще? Эти двое точно обнимаются и хлопают друг друга по спине. Я стою с открытым ртом. Удивлена? Не то слово!
Нахлопавшись по друг другу, они размыкаются и поворачиваются ко мне.
— А как зовут твою прекрасную спутницу? — спрашивает баритон, он же Марк Антонович, поднимая пушистые брови.
— Моя девушка, Катя, — представляет меня Кирилл. — Катюша, а это…
— Это тот ненормальный мужик, который стоит спиной к залу и бешено машет руками, мешая оркестру играть и отвлекает зрителей от спектакля, — представляется баритон, перебивая моего кабальеро.
— Марк Антонович, Катюша из тех представителей молодежи, которые знаю такие слова, как дирижер, партитура и конферансье, — смеясь, отвечает Кирилл, а потом уже мне. — Это Марк Антонович, бессменный дирижер оркестра и мой бывший учитель музыки.