Твой дядя Миша
Шрифт:
Мангада(подчеркнуто). О, ты не говоришь, а пишешь. Уж не поэт ли ты? Жаль, что мало света и не могу я видеть твое лицо.
Кастро. Ты не без юмора, мой друг, и мне характер твой веселый по душе. Ты говоришь о смерти, но, поверь, с твоим характером не верится тебе, что ты умрешь в подвалах Алькасара.
Мангада. Кто ты такой? Дай разглядеть твое лицо!
Сант-Яго(шепотом). Это Кастро, Фредерико Гарсиа Кастро!
Мангада. Фредерико Гарсиа Кастро? Фредерико Кастро!
Голоса:
— Наш Фредерико здесь!
— Фредерико Гарсиа Кастро!
Мангада. Какая честь темницам Алькасара!
Хосе Урбан (простодушно). Товарищ Фредерико… Ты разрешишь мне так назвать тебя?
Кастро. А как иначе? Ведь я не враг тебе, а друг, товарищ по борьбе и брат по классу.
Хосе Урбан. Товарищ Гарсиа, когда тебя на волю выпустят, ты напиши про нас, как нас здесь мучили, пытали и как мы даже под расстрелом верили, что победим.
Кастро. Ты ошибаешься, товарищ. Здесь с вами вместе я вашу участь разделю.
Хосе Урбан. Нет, Фредерико, нет. Убить тебя фашисты не посмеют.
Мангада. Ты прав, товарищ. Поэта расстрелять нельзя.
Топот ног у двери. Дверь открывается, входят несколько юнкеров, за ними офицер.
Офицер. Мангада-Амбоу!
Мангада. А, добрый вечер, капитан, вы что-то зачастили к нам! У генерала Прадос, надо полагать, печенка разыгралась?
Офицер. Встань, когда ты с офицером говоришь!
Мангада(оставаясь в том же положении). Простите, капитан, для этого характер у меня не подходящий.
Офицер(резко отвернулся). Хосе Урбан!
Хосе Урбан спокойно поднимается.
Оба — на допрос!
Мангада(иронически). На допрос? А прокурорами будут нам винтовки (показывает на юнкеров) этих молодцов? (Встает.) Я знаю, что ответить. До свиданья, товарищ Фредерико. Позволь мне поцеловать твой честный лоб. (Целует.) И если все-таки ты вырвешься отсюда, напиши, что здесь с тобой сидел рабочий оружейного завода Мангада-Амбоу. Ты напиши, что был он человек суровый, любил восходы и закаты солнца, стихи любил… любил Испанию и ненавидел рабство. В бою он храбро дрался и пулеметом сеял смерть среди фашистов.
Конвоиры хватают Мангаду.
Ты голос мой услышишь, когда начнут (иронически)
Офицер. Взять негодяя!
Конвоиры уводят Мангаду и Хоее Урбана. Микаэла в другом углу, в группе женщин. Рафаэль и Фелиппе спят у нее на коленях.
Микаэла. Спите, спите, мои родные. Я здесь, я с вами, здесь. Спите, маленькие, папа скоро возьмет Алькасар и прогонит фашистов. Далеко-далеко… прогонит и принесет вам воды… Спите, мои маленькие… И кушать принесет… Солнышко снова будет… Папа вас любит, очень любит… и прогонит фашистов, навсегда прогонит… И вы снова будете бегать по улицам Толедо… Спите, спите, мои родные. Папа уж близко. Педро, мой родной…
Первая женщина(истерически). Я не могу, я не могу! (Бьется об стену.) Пить! Пить! Изверги, пить!
Вторая женщина. Пусть она замолчит! Пусть замолчит! (В истерике.) Пусть замолчит! Воды, воды! Капельку воды!
Подземелье стонет.
Стоны:
— Убейте!..
— Маленькая моя, маленькая моя!
— Звери!
— Пить, пить!
Сант-Яго. Страшно, Фредерико… Могу сойти с ума я…
Кастро. Крепись, Сант-Яго… Думай о Мангаде-Амбоу…
Через стены подземелья врывается голос Мангады-Амбоу. Он поет «Интернационал».
Сант-Яго. Это он, это он, Фредерико! (Подхватывает слова «Интернационала», поет.)
Кастро встает. Залп за сценой прервал на момент голос Мангады-Амбоу, но затем он снова слышен.
Кастро. Класс наш расстрелять нельзя! (Подхватывает слова «Интернационала», поет.)
Звуки «Интернационала» ширятся. В них тонут и прекращаются стоны. Все поют. Поет все подземелье. «Интернационал» становится все более мощным. Поют все подвалы Алькасара.
Картина седьмая
Штаб генерала Прадос в крепости Алькасар. Адъютант, не то скучая, не то размышляя, внимательно рассматривает полировку ногтей. Входит капитан.
Капитан(осмотрелся). Где генерал?
Адъютант(кивая в сторону двери). С полковником закрылся в кабинете. Оттуда, от Коррильо, лазутчик возвратился. И, видно, новости серьезные принес. Уж полчаса как совещаются.