Твой дядя Миша
Шрифт:
Кохта(глядя на Лизу). Не отдадим Смоленска. Нам отдать дом ваш, дом Ивана Карацапова, — нет, Лиза, мы не так воспитаны. Позавчера переплыли реку, обошли врага с тыла — начался сумасшедший рукопашный бой. Черепа людей становились подножьем копыт, гремели сабли.
Николай дремлет.
(Желая привлечь его внимание, повышает голос.) Пламя боя уже погасло, но Багратион ударил
На знакомый голос вскочили и бросились к оружию три адъютанта Багратиона: Василий Давыдов, Грабовский и Гагарин.
Давыдов(протирая заспанные глаза). Чего ты чужим голосом орешь?
Кохта(указывая Лизе на Давыдова). И тут, Лиза, Вася обнажил шпагу и ринулся в привычную для него сечу.
Довольный Давыдов завертывается в шинель и укладывается.
Гагарин. Кохта! Почему ты не спишь?
Кохта(указывая рукой на Гагарина). О, если бы вы видели, Лиза, как сражался Гагарин! Он ударил во врага, как молния в гору.
Гагарин ложится.
Грабовский. А ты, Кохта, на кого похож с бессонной твоей болтовней?
Лиза(глядя на Кохту влюбленными глазами). Разве можно спать, слушая господина офицера?
Николай. И мне не хочется спать.
Кохта. Хочет спать один Грабовский. В наказание он ничего не услышит о себе. А жаль! У меня есть что про него рассказать. Но зачем портить сон человеку рассказом о его славе?
Грабовский ложится и мгновенно засыпает.
(Продолжает, понизив голос.) Но что значат эти рассказы по сравнению с повестью о том, как сражался князь Багратион, командуя шестью тысячами русских и удерживая под Шенграбеном всю армию Наполеона!
Лиза. Расскажите всё! Боже мой, что вы за воин, если ваша сабля рубит так, как вы рассказываете!
Кохта. Дорогая моя, когда я рассказываю, я перевожу с грузинского. Когда я рублю, я рублю без перевода, по-свойски.
Николай. Вы давно знаете Багратиона?
Кохта. Я крестник князя и младший сын его кормилицы. Значит, я его молочный брат. Мои отец и мать были слугами родителей моего господина и вместе со старым Багратионом пришли в Кизляр из Грузии.
На сцену входит Иван Карацапов, человек лет сорока,
Карацапов. Неужели мои дети не дали вам спать, господин офицер?
Анна. Вы уж простите, господин офицер.
Кохта. Это я им не давал спать.
Лиза. Так спокойного сна, господин офицер.
Кохта. Какой сон, госпожа моя, — уже утро.
Лиза. А я и не заметила.
Кохта. Спокойного сна, мадемуазель!
Лиза и Николай уходят.
(Проходит в спальню. Шепотом.) Какая милая девушка. А может, и в самом деле поспать полчаса? (Бросает шинель. на пол, кладет на нее подушки от седла, ложится.) Хотя бы полчаса. (Засыпает.)
Анна. Что будет со Смоленском, Иван Андреевич?
Карацапов. Не нам думать, Аннушка. О городе нашем думает большой человек, князь Петр Багратион.
Анна. Какой он простой человек! Когда вошел к нам тот высокий с орденом, я подумала, что он и есть Багратион.
Карацапов. То граф Сен-При, при Багратионе начальник штаба.
Анна. А князь Петр Иванович пришел после всех. Я думала, что это простой солдат. Когда вошел он, все вскочили. Он посмотрел, и я по глазам его поняла, что он самый главный.
Карацапов. Господи, неужели мы не отстоим Смоленска! Ведь он за Днепром и за такими стенами!! Смоленск — Москве ворота. (Уходит.)
В зал на цыпочках входит Лиза.
Лиза. Мама, я помогу тебе.
Анна. Не надо, иди спать.
Услышав голос Лизы, Кохта просыпается, садится и прислушивается.
Лиза(помогает матери накрывать на стол. Шепотом). Мама, может православная выйти замуж за магометанина?
Анна. Да как же можно, коли он не нашей веры?
Лиза. Мама, а грузины магометане?
Анна. Нет, дочка, наш священник говорил, что Иверская божья матерь — значит божья матерь грузинская. Все равно как Смоленская — наша божья матерь. Значит, они, как мы, православные.
Лиза. Так почему они такие черные?
Анна. От солнца, дочка.
Кохта ложится, охватив руками подушки. В зал входит Карацапов. Он вносит на подносе графин и рюмки.