Твой ход, аниран
Шрифт:
– Давай, стреляй.
Мириам поморщилась, ведь совершенно меня не поняла. Но продолжила.
– При дворе все судачат о сегодняшнем мерзком эпизоде, случившимся у Зала Советов. Я слышала, ты предложил меня в советники, как мы и обсуждали. Спасибо. Но взволновало меня то, что затем пришёл отец и, как обычно у него бывает, всё испортил.
– Мне кажется, он поменял стратегию поведения, - откровенно поделился я с Мириам. – Теперь он решил тыкать в меня острым кончиком своего языка до тех пор, пока не покажется тот, кого мы все опасаемся. Я стараюсь себя контролировать, но удаётся не каждый раз.
– Возможно, ты прав. Если
Я неопределённо хмыкнул.
– Не надо никаких голосований. Не надо прений и выборов. Просто сними золотую тиару с головы одного и надень на голову другого.
Предложение Мириам было не так что бы неожиданное. Я ведь сам столько раз раздумывал над тем, чтобы снести голову, украшенную золотой тиарой. Плюс в таком поступке действительно присутствует разумность. Сколько проблем можно решить в один момент.
Хреново только то, что кучу новых проблем тоже можно приобрести.
– Сомневаешься? – Мириам внимательно следила за мной. – Понимаю. Марать руки не очень хочется. Особенно об такую грязь, как мой отец. Тогда могу внести чуть более простое предложение: я сама устраню его.
Я продолжал сохранять молчание. Но в этот раз молчал сердито.
– Не сомневайся, Иван, - мою сердитость Мириам оценила неправильно.
– Моя рука не дрогнет, если даже придётся нанести подлый удар в спину. Я могу прийти к нему под предлогом налаживания отношений. Поверит он или нет, он вынужден будет со мной поговорить.
– Но ты же понимаешь, что тогда с тобой произойдёт? – задал я риторический вопрос. – И ради чего? Ради чего ты хочешь пожертвовать собственной жизнью? Ради мести? Я считаю, что этот подонок не стоит того, чтобы ему мстить. Просто живи дальше…
– Ты не понимаешь! Дело не только в мести. Я сама хочу этого. Я всегда знала, что нужна ему. Что он выращивал меня с определённой целью. Как животную самку готовил для спаривания с самым способным посланником небес, которому удалось бы собрать в себе части божественной силы. Он считал, что спасение миру принесёт не сам посланник небес, а его плод. Он требовал от меня чистоты, но не считал её обязательной. Его больше бесило то, что я стала самостоятельной. Что не собиралась просто подчиняться, а задавала вопросы. Что искала ответы и даже подговорила Фелимида. За что нас обоих спровадили в Равенфир… И он списал меня. Да, хоть не вычеркнул окончательно, но отправил лечиться от недуга непокорства на самый край мира. Он хотел приучить меня к смирению через унижение. И этого я ему не прощу.
– Хорошо, не прощай. Пусть так и будет. Главное, чтобы жизнь свою ты не сгубила из-за него. Теперь, когда ты освободилась во всех смыслах, оставайся свободной. Войди в состав Совета, смело участвуй в дискуссиях, помогай приближать будущее. А Эоанит пусть остаётся в прошлом.
– Я не могу, - склонив голову, прошептала Мириам.
– Я не могу выбросить его из своей головы. Я засыпаю с мыслями о том, что он рядом. Что я могу дотянуться… Но вместо этого во снах он продолжает
Я закряхтел про себя. Мириам нужен опытный психолог, а не опытный футболист. Жаль только в этом мире не существует ни тех, ни тех.
Но, хочешь не хочешь, мне надо постараться её успокоить и объяснить, что это предложение весьма опасно для меня, если придётся его выполнять. И смертельно опасно для неё. И что я не собираюсь разменивать её на Эоанита. Эта рокировка, как по мне, крайне невыгодна.
Но нельзя забывать ещё кое о чём. О том, что я всегда старался донести этим дикарям – человеческая жизнь имеет цену.
– Твои опасения понятны. Как и твоё желание. Но овчинка выделки не стоит. Я уверен, мы сместим эту тварь на законных основаниях. Без кровопролития. Мы получим большинство голосов и оденем тиару на правильного человека. Мы недопустим, чтобы лавина братоубийственных событий накрыла Астризию.
– Даже если нам удастся, он не пустит всё на самотёк. Он будет сопротивляться. У него в подчинении тысячи мечей.
– Я думал об этом, - согласился я. – Но всё же мне кажется, это не у него тысячи мечей. А у церкви. Понимаешь? Пойдут ли храмовники за Эоанитом, или станут подчиняться новому главе церкви? Ведь подчинение новому главе означает жизнь и возможное спасение. Подчинение Эоаниту – это клеймо апостата и неизбежная смерть. Пусть даже найдётся какая-то часть храмовников, кто пойдёт ради него на смерть. Пусть у него где-то припрятаны очередные фанатики наподобие «покаянников». Глобально они ни на что не смогут повлиять. Наша задача законно сменить власть, потому что только в таком случае удастся избежать гражданского неповиновения… Чернь не станет бунтовать, - проще объяснил я, ведь Мириам не поняла крайнее предложение. – Мы должны действовать по правилам, чтобы не раскачивать лодку. Пока лодка держится на плаву. Но кто знает, что случится, если главного гребца мы утопим, вместо того, чтобы поменять на другого гребца.
– Твои метафоры иногда вызывают у меня улыбку, - Мириам действительно улыбнулась. – Я понимаю, что ты пытаешься сохранить население. Пытаешься избежать ненужной крови. Но отец, в отличие от тебя, не боится искупать руки в крови. Сотни заблудших душ, однажды пришедшие к стенам Обертона, не дадут соврать.
– Я постараюсь не допустить повторения, - уверенно заявил я. – Народ со мной. Моему слову он верит. Если я крикну, он услышит.
– Нет, Иван, мне кажется, это ошибка, - Мириам не старалась меня понять. Возможно потому, что куда лучше знала собственного отца. А возможно потому, что и она являлась дитём этой эпохи. – Ты слишком многое Эоаниту прощал. Слишком долго позволял жить. Боюсь, если его не устранить силой, он принесёт много бед.
В запертую дверь раздался требовательный стук; без всяких слов Дейдра напоминала, что кому-то пришла пора проваливать.
Так что оставалось сказать Мириам лишь одно:
– Посмотрим.
Часть 7. Глава 13.
Спустя ровно пять дней, когда пушистый снег полностью взял под контроль Обертон, на приём к королю Аскольду Третьему попросился посол Декедды Амран Хабиб. Входил в тронный зал он с лицом смертника.
Нас оповестили заранее, что он выполнил данное королю обещание, совершенно не желая быть утопленным в выгребной яме. И получил обратное письмо ровно через пять дней.