Твой ход, аниран
Шрифт:
Следовательно, как сообщил мастер-коммандер Яннах, вторжение имеет шанс на успех, только если удар будет нанесён сразу с двух направлений – со стороны океана и со стороны Валензона. Действия обязаны быть скоординированы и прописаны до мелочей.
Но и к этому, несомненно, должно быть добавлено количественное превосходство. В пехоте мы далеко впереди, но в силе флота отстаём. Значит, в Мармассе необходимо сосредоточить весь наличный флот Астризии. Отозвать патрули с севера, затребовать каравеллы из Равенфира и Плавина, и оснастить самые устойчивые суда носовыми катапультами, чтобы достойно отвечать противнику.
В общем, работа предстояла серьёзная. Весьма затратная с точки зрения финансов и логистики. И, конечно
Но мы ничего отменять не собирались. Когда первоначальный план был одобрен всеми сторонами, процесс пошёл.
Практически всё время я проводил с коммандерами, вникал в детали, внимательно выслушивал чужие предложения. Даже раздумывал над постройкой планеров, реально считая, что смогу высадить настоящий десант. Не со стороны океана, а со стороны небес. И хоть идея моя оказалась бестолковой, ведь знаниями подобными я не обладал, всё же она помогла посмотреть на ситуацию под несколько другим углом.
На помощь пришла память, позаимствованная у Джона Казинса. Бедолага, как оказалось, был не просто занудным маркетологом. В молодости у него были свои увлечения – он увлекался скалолазанием. Пусть недолго, пусть никогда не видел гор, ибо не смог пройти даже базовую подготовку, зато это увлечение, затерявшееся в глубине его памяти, заставило меня задать вопрос самому себе: а так ли непроходимы Южные Горы, как о них говорят? И пытался ли кто хотя бы попробовать их пересечь?
С этими вопросами я пришёл на очередной Совет. И в очередной раз убедился, что ответа на него ни у кого нет. Топографических карт в этом мире ещё не существовало. Гряду Южных Гор мало кто видел своими глазами. Фотоаппаратов ещё не придумали, и ориентировались лишь по зарисовкам умелых художников. И таких художников, очевидно, было исчезающе малое количество.
Поэтому моя идея затухла, не разгоревшись. Я, конечно, попросил помочь анирану с этим вопросом. Король отправил в Валензон сирея с приказом как можно быстрее подготовить точные зарисовки Южных Гор, самой Расщелины и Тихого Залива, где располагалась гавань Декедды. Но всё это требовало времени, вследствие чего мы переключились на обсуждение основного плана – удара с двух сторон, одновременного удара со стороны океана и с суши. И чем лучше мы прорабатывали план, тем крепла во мне уверенность, что нам удастся осуществить задуманное. Пусть даже с большими потерями с нашей стороны.
Часть 7. Глава 14.
Большая часть короткой, но суровой местной зимы прошла в стратегическом планировании и в подготовке войск.
Слухи распространились довольно-таки быстро. Но, к моему глубокому удовлетворению, простой люд не бурчал, что очередная ненужная бойня на подходе. Ибо мы, наконец-то, создали собственные средства массовой информации в виде повсеместно расклеенных объявлений для тех, кто умел читать. А для тех, кто умел лишь слушать - в виде молодых глашатаев с громкими голосами, набранных из Университета и посаженных на хорошую зарплату. То есть жители Обертона и окрестных деревень получили доступ к слегка отредактированной правде, где мы обвиняли предательский совет старейшин из мятежной Декедды в убийстве доброго и миролюбивого короля Анфудана Третьего. И грозили этому "совету", как и всей Декедде, справедливым возмездием.
Таким образом, «глас народа» нам удалось взять под контроль. Особого подъёма боевого духа не наблюдалось, но поносили надменных жителей Декедды в каждом кабаке. И соглашались с королём Аскольдом Третьим, что наказание за подлый поступок необходимо.
К тому же к правильному формированию общественного мнения подключились и религиозные деятели.
Поскольку конклав пришлось отложить на неопределённый срок, и святой отец Эриамон, и триарх Элохим, и даже первосвященник Эоанит присоединились
Эстарх Астризии – святой отец Эриамон, – несмотря на изменения в планах, всё глубже и глубже погружался в процесс смены духовного руководителя страны. Он умело обрабатывал сомневающихся и грамотно работал с трУсами. Именно на этой почве он спелся с триархом Элохимом.
Хоть я нечасто с тем встречался, всё же успел разобраться в характере духовного отца. Особенно после момента, когда триарха посадили в темницу во время отжима наркотических садов, а он волновался лишь о том, сможет ли сохранить своё место, когда всё завершится. Имущество церкви его мало волновало. Его волновало лишь собственное благополучие.
Именно на эту мозоль давил грамотный Эриамон, как он мне позже признался. В обмен на поддержу не только на неизбежном конклаве, но и в повседневности, он обещал Элохиму не значительное материальное вознаграждение, а нечто большее - место эстарха в церковной иерархии. Что, несомненно, поможет будущему эстарху значительно увеличить собственные доходы.
И триарх Элохим, конечно же, проглотил наживку. Этот религиозный деятель, которого, на самом деле, мало интересовали вопросы веры, поверил Эриамону, не потребовав даже письменного договора, скреплённого сургучной печатью. Он или не переваривал своего непосредственного начальника и мечтал увидеть его падение, или просто был озабочен личным обогащением. Он проявил инициативу и помог эстарху Эриамону пообщаться в приватной переписке с сомневающимися святыми отцами из Мармасса, Шамасса, Валензона и Равенфира. И, как мне потом рассказывал Эриамон, дело налаживается. Служители церкви вполне разумно опасались реакции Первосвященника, но если будущий глава церкви пообещает гарантируемую сохранность собственных задниц на столь уютных креслах, в избирательных бюллетенях они согласятся поставить галочку напротив правильного имени.
На задницы никому неизвестных святых отцов мне было наплевать, а потому я легко дал «добро».
Пока Эриамон аккуратно прокладывал себе путь, его конкурент, конечно, не дремал. Но в эти дни собственная шкура его волновала куда сильнее, чем происходящее в округе. Возможно из-за того, что я запретил ему покидать столицу. Возможно из-за приближающейся войны с Декеддой, о которой он очень быстро узнал. А может из-за самой обыкновенной паранойи. Так или иначе, несмотря на то, что опасность для его власти на время исчезла, Эоанит считал, что ему небезопасно находиться в Обертоне и окружил себя храмовниками. Он не желал видеться ни с кем, кроме короля. А по вечерам, как сообщала Мириам, следившая за собственным папулей глазами секретных сотрудников Фелимида, запирался в Храме, где верные ему люди круглосуточно ходили с обнажённым оружием.
Но в тот момент судьба Эоанита меня тоже мало интересовала. Как и судьба самой церкви Смирения. Мы продолжали наращивать силы, переправляя всё больше и больше людей в портовые города или в сторону Валензона.
Тангвин отбыл в свою вотчину, но задержался в пути из-за холодов. Ему пришлось переждать особо жуткие морозы в одном из постоялых дворов, а потому добрался до города он, только когда зима уже подходила к концу. С ним так же была вынуждена отправиться и злющая Алара, которой, вместо того, чтобы жить в тепле и комфорте королевского дворца, пришлось разделять тяготы пути с ненавистным мужем. Пришлось трястись в карете, мёрзнуть и разделять его общество. Но поскольку сам король приказал ей проваливать к такой-то матери, возмущаться она не осмелилась. Хотя, я думаю, ни капли не сомневалась, откуда на самом деле росли ноги у столь внезапного приказа.