Ты моя одержимость
Шрифт:
Я видел, как двигались твои глаза под закрытыми веками, как трепетали ресницы. Я знал. Черт раздери. Да, я знал, что за кино ты смотришь, что за кадры там мелькают и ранят твое сознание. Клянусь, я хотел оказаться рядом с тобой. Ворваться туда. Оградить от проклятого прошлого. Закрыть собой. Защитить. Спасти. Пусть даже от самого себя.
Ты дернулась и вскрикнула. Меня как током прошибло.
Я думал, хреново на улице жить, существовать впроголодь, слоняться по холоду, искать ночлег. Драться насмерть, захлебываться собственной
Идиот. Я поздно просек главную истину. Реально хреново, когда ты ничего не можешь изменить. Стоишь и обтекаешь молча. Нельзя обернуть время вспять, нельзя изменить прошлое.
Я посмотрел на свои руки. Кулаки помогли мне достичь всего, что я имею. Они дали победы на ринге. Власть. Деньги. Точно по цепочке. Одно тянуло другое. А теперь...
Ты дрожала и дергалась, всхлипывала от ужаса. По твоей щеке стекала слеза, и мои ладони жгло от бессилия. Я даже не мог тебя обнять. Вдруг проснешься? Заорешь, забьешь в истерике. Вдруг узнаешь настоящего монстра?
Я просто стоял и смотрел. Как последний придурок. А сквозь пальцы утекало самое дорогое на свете, сыпалось будто песок.
К чертям бабло. К чертям депутатское кресло.
Я что угодно продам. Заложу. Я кого угодно убью. В клочья порву. Сожру. Растерзаю на части. Лишь бы прекратить твои кошмары. Освободить память. Изгнать страх.
– Тимур...
Твой стон возвращает меня обратно. В момент. Но я понимаю, что до конца дней буду помнить ту дьяволову ночь, когда наблюдал за страданиями любимой женщины.
Я не тронул тебя. Провел ладонью по воздуху возле твоего лица. Приласкать пыталась. Тупо. Странно. Но хоть так. Двинулся ниже и замер, застыл, замерз изнутри.
Ты успокоилась. Резко. Затихла. Задышала как-то иначе. Или мне показалось? Всхлипы оборвались. Метания прекратились. Ты будто потянулась к моей ладони и обмякла.
Я хотел бы верить, что помог. Но я отлично понимал - блять, это и близко не так. Я должен сделать больше.
Девочка моя. Прости. Я тебя не уберег. Упустил. Слово даю, я исправлюсь, искуплю свою вину.
– Тимур!
Твой всхлип отбивается в каждом моем позвонке. До костей берет. Кровь сворачивает. Я на тебе как на игле. Повернут. Повержен. И ловлю от этого дикий экстаз.
Жаль, сейчас я не могу трахнуть тебя в полную силу. Даже в половину силы не могу. Надо держаться. Умерить порывы. Цепи покрепче подобрать.
– Ты пропустила ужин, - говорю, отрываясь от твоих губ.
– Ч-что?
– Ты ничего не ела.
– Ты издеваешься?
– шипишь и судорожно дергаешься в моих руках.
– Ты серьезно? Спрашиваешь об этом сейчас?
Сам себе удивляюсь. Но да - спрашиваю. И нет - не издеваюсь. Беременные должны правильно питаться. Никакого голодания.
Мой
– Тебе поесть нужно, - выдаю я.
– Заткнись!
Ты царапаешь мою шею ногтями. Корябаешь так, что я заурчать готов. И кончить. Давай. Дай мне больше.
Такая влажная. Раскаленная. Податливая.
Я тронулся умом. И не пытаюсь это остановить.
Я тебя желаю. Жажду. Хочу. Люблю. Нет. Слишком просто и мелко. Я тебя... не знаю, что это за чувство. Бурлит. Кипит. Гремит. Отражается в каждом рывке пульса. Но черт побери, у этого чувства твое имя.
– Ве-ро-ни-ка, - по слогам пробую.
И ты дрожишь. Дьявол. Как же сладко ты дрожишь. Как звонко. Упоительно. Охренительно. Натягиваешься струной и вибрируешь.
Я накрываю твою грудь ладонями. Поглаживаю через ткань. Гладко. Приятно. Не спорю. Но нет ничего круче твоей голой кожи. Почему ты еще в платье?
Я разрываю наряд на лоскуты. Красивый. Яркий. Но ничего. Потом новый куплю. Да тысячу похожих подгоню. Нет - даже лучших.
Тут еще и кружево. Затейливо сделано. Красивый комплект.
Я склоняюсь и дразню языком твои соски. Чуть прикусываю, втягиваю в рот. Такие острые, заведенные еще до того, как я их коснулся, сейчас они могут до крови кожу порезать. Прямо через кружево тебя ласкаю. Потом перемещаюсь выше, зацепляю материал зубами, за секунду раздираю.
Ты трепещешь. Ласкаешь мой член изнутри. Обтягиваешь. Сжимаешься вся. И меня сжимаешь. Обжигаешь. Опаляешь. Окатываешь кипятком. Артерии вскрываешь.
Я готов взорваться. Накачать тебя семенем. Но рано, черт, слишком рано. Я же не сопливый мальчишка. Надо держаться. Пропустить вперед даму. Многократно.
– Ве-ро-ни-ка.
Опять выдаю по слогам. И на миг - прижимаюсь к твоим губам. А дальше по горлу, по ключицам, по груди, по ребрам. Почти отпускаю со своего члена. Почти, но не совсем.
Мне по вкусу, что у тебя такое имя. Долгое. Кайфовое. Нараспев сказать можно. И ты сама на вкус обалденная. Одурительная. Охуенная.
Разве есть мир без твоих глаз? Горящих. Ранящих до незаживающих шрамов. Разве есть мир без твоих губ? Мягких. Нежных. Пьянящих.
Может, и есть. Только на черта тогда такая реальность сдалась? Без тонких запястий. Без длинных ног. Без талии, которая создана для захвата моих пальцев. Без твоего рваного дыхания. Без твоего экстаза. Оргазма.
Я знал толк в трахе. Нравилось мне, когда бабы подо мной кончали. Прикольно же. Не просто наблюдать за отработкой номера, а получить чистые эмоции. Хрипы и вопли. И класть, что на утро я терял всякий интерес, выпроваживал прочь. Мало кто цеплял на долгий срок. Да и то, долгий - не одна ночь, а две, три-четыре максимум. Я даже не запоминал их имена, лица, тела. Вереница девок. Безликие тени. Интерес вспыхивал и горел ровно до первого контакта. Стоило им попасть на мой член, запал терялся.