Ты моя судьба
Шрифт:
— Что с ним?
— Он стабилен, но прогноз… не самый лучший. Нам нужно обсудить дальнейшее лечение.
Я медленно кивнула. Меня снова вело по коридору, но в этот раз мне казалось, что я иду во тьму без конца.
— Операция сложная и дорогая, — врач сидел напротив меня в своём кабинете, скрестив пальцы в замке. — Но это единственный шанс. Если мы не сделаем её в ближайшие недели, ваш брат останется прикованным к постели навсегда.
Я смотрела на него, не моргая, стараясь переварить его слова. В груди разливался
— Сколько? — мой голос дрожал, но я знала, что должна услышать эту цифру.
Он назвал сумму, и у меня в голове всё поплыло. Это было невозможно. Огромная, непостижимая сумма. Я сжала пальцы в кулак, вцепившись в подлокотник стула.
— Есть ли какие-то скидки? Программы помощи? Я студентка… у меня нет таких денег… — я говорила быстро, сбиваясь, хватаясь за любую надежду.
Врач тяжело вздохнул.
— Есть благотворительные фонды, но сбор может занять слишком много времени. Я не хочу давать ложных надежд. Вам нужно искать средства самостоятельно. Часики тикают, Мила.
Часики тикают…
Я вышла из кабинета, чувствуя, как мир рушится у меня под ногами. Где взять такие деньги? Как спасти Артёма?
Мне нужна была огромная сумма. Операция Артёма должна была состояться в ближайшие недели, и если я не найду средства, он может никогда больше не встать на ноги.
Я сидела в пустой квартире родителей — теперь уже своей. Вещи всё ещё были на своих местах: папина старая куртка висела в прихожей, на полке в зале стояли мамины книги. Дом был полон воспоминаний, и мысль о том, что мне придётся продать его, разрывала душу.
Но выбора у меня не было.
На следующий день я начала обзванивать риэлторов. Некоторые сразу отказывались, услышав, что нужно срочно продать жильё. Другие предлагали откровенно заниженные суммы.
— В таких ситуациях часто покупатели пытаются сбить цену, — сказал мне один из агентов. — Вы ведь спешите, верно?
Я сжала зубы. Да, спешу. И они это знают.
Одновременно я начала продавать вещи. Мамины украшения ушли за копейки в ближайший ломбард. Отец всегда говорил, что это семейные реликвии, но теперь у меня не было семьи. Мне пришлось отнести их в руки незнакомцев.
Я выставила на продажу машину отца, его коллекционные часы, даже редкие книги из маминых полок. Каждый звонок от покупателя отзывался болью в сердце, но я продолжала.
За эти дни я практически не спала. Ела на ходу, пила холодный кофе, бегала между встречами, заполняла бумаги, торговалась. Деньги текли ко мне каплями, а время уходило стремительно.
Но денег всё ещё не хватало. И вскоре мне пришлось столкнуться с самыми жестокими вариантами поиска средств.
Глава 4
Город окутывал вечерний сумрак. Улицы светились неоновыми огнями витрин, машины гудели в потоке, а я шагала по тротуару с онемевшими пальцами, зажатой в
Адрес привёл меня к массивному зданию в центре города. Охрана у входа даже не удивилась, когда я назвала своё имя. Они уже знали, кто я и зачем пришла. Один из них лениво махнул рукой, приглашая войти. Шикарный мраморный холл, мягкие ковры, зеркала в золочёных рамах — это было не место, куда приходят обычные люди с обычными проблемами.
Меня провели в кабинет на верхнем этаже. Там, за массивным дубовым столом, сидел мужчина, владеющий почти всем в этом городе. Ему было около пятидесяти, подтянутый, с коротко стриженными седеющими висками. Глаза ледяные, оценивающие. Он молчал, изучая меня.
— Мила Воронцова, — наконец произнёс он, откидываясь на спинку кресла.
— Да, — я сглотнула, кулаки дрожали. — Мне нужны деньги, — голос мой был сдавленным, но твёрдым.
Он усмехнулся, налил себе виски, но мне не предложил.
— И ты думаешь, что я просто так их тебе дам? — он посмотрел на меня с интересом, словно размышляя, насколько далеко я готова зайти.
— Я верну их. Любой ценой, — я сжала кулаки, вцепившись ногтями в ладони. — С процентами.
Он поднял бровь, сделал глоток виски и поставил стакан на стол.
— Ты понимаешь, что процент будет высоким? — спросил он ровным голосом, и я кивнула.
— Я понимаю.
— Ты рискуешь многим, беря деньги у меня, — продолжил он, теперь изучая меня более пристально. — Если не сможешь вернуть, последствия будут… неприятными.
Я сжала губы, внутренне борясь с подступающим ужасом.
— Я найду способ, — сказала я. — Я просто не могу позволить брату остаться инвалидом.
Он усмехнулся, покачал головой и потянулся за папкой в ящике стола. Достал документы, листки, заполняя некоторые пункты.
— Подпишешь здесь. Получишь сумму сразу. Взамен — ежемесячные выплаты с процентами. Никаких просрочек, Мила. Если не уложишься, тебе не понравится, что будет дальше.
Я взяла ручку. Долго смотрела на бумаги, понимая, что расписываюсь не просто в долге, а в собственной судьбе. Затем поставила подпись.
Он улыбнулся.
— Теперь ты в моём списке, Воронцова. Добро пожаловать в новый мир.
Глава 5
Серый утренний свет пробивался сквозь узкие оконные жалюзи больницы, заливая палату холодным, стерильным сиянием. Я сидела на жёстком пластиковом стуле, обхватив себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Время словно растянулось в бесконечность. На часах было шесть утра, но мне казалось, что эта ночь никогда не закончится.
Сегодня день операции.