Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

Тагор Рабиндранат

2

Сидит недвижно на вершине горнойВ безмолвье белом тот, кто предан богу.Взгляд зоркий в небе ищет света луч.Чернеют тучи, филины кричат,Но он вещает: «Не пугайтесь, братья,И помните, что человек велик».А те – лишь силе изначальной верятИ праведность зовут самообманом.И, получив удар, кричат: «Где брат наш?»И слышится в ответ: «С тобою рядом».Во тьме не видят. Спорят: «Эта речь —Одно притворство, чтоб себя утешить.И человек бороться будет вечноЗа право обладать пустым виденьемВ усеянной колючками пустыне».

3

Светлеет небо.Звезда рассвета на востоке блещет,Земля вздохнула вздохом облегченья,Листва лесов волнами заходила,На

ветках птицы сладостно запели.И предводитель рек: «Настало время!» Какое время? Время выступать,Движения, паломничества время.И вот сидят и думают они.Смысл слов его для них остался темен,По-своему его постигнул каждый.Коснулось утро глубины земной,И корни бытия пришли в движенье.Откуда-то донесся слабый голос,И на ухо он людям стал шептать:«Пришла пора пуститься в путь – к успеху!»И это слово в горле у толпыДвиженье обрело в порыве мощном;Мужчины к небу обратили взор,Ладони у чела сложили жены,Обрадовались, засмеялись дети.Украсил луч сандаловым узоромЧело ведущего, и все вскричали:«О брат наш, почитаем мы тебя!»

4

Паломники сходились отовсюду —Чрез горы, море, по степям бескрайним:Из той страны, где Нил, и той, где Ганга;С Тибета – плоскогорья ледяного,Из сдавленных стенами городов,Путь прорубая сквозь леса густые.Тот – на коне был, на слоне – другой,Кто – в колеснице под роскошным стягом.Жрецы читали разные молитвы,Прошел раджа с вооруженной свитойПод неумолчный гулкий гром литавр,Монах буддийский в рубище явился,Пришли, сияя золотом, вельможи,И, оттолкнув учителя проворно,Явился легким шагом ученик.А женщин сколько – дев и матерей,На блюдах их сандал, питье в кувшинах.Блудницы там, их голоса крикливы,Наряды поражают пестротой.Идут, идут хромые и слепыеИ те святоши, что святым торгуютИ бога на базаре продают.Успех – вот их кумир! Их речь темна.В великом имени запрятав алчность,Оправдывают речь ценой огромной.Грабеж бесстыдный, жадность тел нечистыхЗаманивают мнимым раем всех.

5

Путь беспощадный камнями усеян.Но предводитель шел, за ним другие.Старик и мальчик; и сосущий землю,И тот, кто за бесценок пашет землю.Изранил кто-то ноги и устал;Другой разгневан; кто-то весь в сомненьях.Считают каждый шаг. Когда ж конец?Но предводитель только песнь поет.Их брови хмуры, нет пути назад.Движенье человеческого комаИ тень надежды их влекут вперед.Спят мало и почти не отдыхают,Друг друга обогнать они хотят,Боится каждый оказаться лишним. А день идет за днем.Даль уступает место новой дали.Неведомое тайным знаком манит.И все суровей выраженья лиц.И все грознее, все сильней упреки.

6

Настала ночь.Постлали все циновки у баньяна.Погас светильник от порыва ветра.Густы потемки – непрогляден сон.И вдруг один в толпе людей встает,На вожака указывает пальцемИ говорит: «Ты, лжец, нас обманул!»Упрек, из уст в уста перелетая,Сгущался. Брань мужчин, проклятья женГремели, а один из смельчаковУдарил вожака с огромной силой(Лицо его скрывалось в темноте).И все они вставали, чтоб ударить.К земле припала жизнь, утратив тело.Оцепенела ночь – тиха, безмолвна.Источник где-то близко рокотал,И в воздухе жил нежный дух жасмина.

7

Наполнил души путников испуг.Рыдают жены. Им кричат: «Молчите!»Залаявшего пса огладил хлыст, И смолкнул лай.Ночь тянется, не хочет уходить,И спор о преступленье все острее.Кто говорит, кто плачет, кто орет.Уже кинжал готов покинуть ножны,Но в это время тьма небес ослабла.Заря, светлея, разлилась по небу,Паломники внезапно замолчали.Как пальцем указательным, коснулсяЛуч солнечный кровавого чела,И во весь голос зарыдали жены,Ладонями мужья закрыли лица.И кто-то убежать хотел, но тщетно —Цепь преступленья связывала с жертвой.Слышны вопросы:

«Кто нам путь укажет?»И старец из страны восточной молвил:«Тот и укажет путь, кого убили».Все головы понуро опустились.И старец снова рек: «Его отвергли,В сомнении и гневе погубили,Теперь его в любви мы возродим.Он смертью возродился в нашей жизни.Он – величайший, победивший смерть!»Тогда все встали и запели хором:«Хвала тебе, о победивший смерть!»

8

И юноши вдруг стали старших звать:«Отправимся же в путь – к любви и силе!»И много тысяч голосов вскричало:«Мир этот завоюем и иной».Уже не цель ведет их, а порыв.Движенье общей воли смерть осилит.Сомнений нет, пред ними ясный путь.И нет уже усталости в ногах.Душа убитого внутри их и вокруг:Ведь он победу одержал над смертью,Перешагнув уже границу жизни.Идут полями, где посев окончен,И вдоль хранилищ, где лежит зерно.Идут по той земле неплодородной,Где ждут их те, что худы, как скелеты.Идут по многолюдным городам.Идут они по местности пустынной,Где прошлое в своей померкло славе.Мимо домов – разрушенных, несчастных,Что, кажется, глумятся над жильцами.Влачится время жгучего бойшакха.Под вечер вызывают звездочета:«Не арка ли вон там надежды нашей?»«Нет, то закат окрасил облака».И юный голос раздается: «Братья,Сквозь ночь должны мы пробиваться к свету!» Они идут во тьме.Дорога словно помогает им.Пыль направляет их, ступней касаясь.Безмолвно звезды говорят: «Идите!»И слышен глас убитого: «Не медлить!»

9

В лесной листве, забрызганной росой,Заря лучами первыми сверкнула.И звездочет промолвил: «Мы пришли».До горизонта с двух сторон дорогиШевелятся колосья в мягком ветре —Ответ земли небесному посланью.Из горного села в село у речкиПоток людей струится, как обычно.Гончарный круг вращается, гремя.Несет дрова на рынок дровосек.Пастух на поле выгоняет стадо.К реке кувшины девушки приносят.Но где оплот раджи? Где рудники?Где книги мантр, в которых смерть и мука?Ученый молвил: «В знаках нет ошибки,Сюда вели и здесь остановились».Так он сказал и голову склонилИ к роднику затем сошел с дороги.Вода из родника течет, как свет,Как утра песнь, в которой смех и слезы.И хижина невдалеке, меж пальм,Окружена недвижностью стоит.Поэт к порогу с берегов нездешнихПришел и просит: «Мать, открой мне дверь!»

10

Луч солнца тронул запертую дверь.И люди все почуяли в себеСлова рожденья: «Мать, открой мне дверь!» И дверь открылась.Мать на траве сидит, в руках – младенец,Словно в руках зари – звезда рассвета.Коснулось солнце головы младенца.Коснулся струн поэт и песнь запел:«Да славится родившийся, бессмертный».Все слышавшие стали на колени:Раджа и нищий, праведник и грешник,Глупец и мудрый. И провозгласили:«Да славится родившийся, бессмертный!»

Из книги «Последняя октава» («Шеш шопток»)

1935

* * *

Господину Шудхиндронатху Дотто

1

Теперь я к рисованью пристрастился.Стихи ведь – как богатые невесты,У них приданое – богатство смысла,Им нужно разговором угождать.Рисунки же скромны и молчаливы,И с ними я могу таким же быть.Как из цветов рождаются плоды —Словами только можно описать,А пляску света и теней в лесу —Изобразить возможно лишь в рисунке.Там стелются сухие листья,Порхают бабочки,Мерцают ночью светлячки,Их очертанья на лесных подмосткахМелькают в легкокрылом танце.Никто ни перед кем там не в ответе…Правленье слова властно и сурово,Рисунки ж не грозят перстом,Мне улыбаются, когда рисую.Забросил я дела, теряю письма.Чуть улучу минуту, я спешуСосредоточиться, порисовать.Таилась эта страсть на дне души,А вот теперь окрепла, осмелела,Рисует, не считаясь с мненьем мира,Не внемлет похвалам и порицаньям.