Ты так любишь эти фильмы
Шрифт:
Принцесса смотрит очень неодобрительно.
— Вот так вот, — говорит она. — Вы не предупреждали про первоиздания. Вы вообще говорили, что собираетесь эти книги читать.
— А первоиздание что, нельзя прочесть?
— Да кто же читает первоиздания? Их не для того покупают. — Она пожимает плечами. — А это, третье, наилучшее. Под редакцией Бодуэна де Курте нэ. — Ещё одна гримаса. — Даже если вам это ни о чём не говорит.
— О! — отзывается Алексей Степанович. — Понял.
— В собственный Брокгауз заглянуть.
Лёха устраивается поудобнее и сообщает:
— Никогда не встречал таких, как ты.
— Наверное, стоило проводить больше времени в обществе порядочных людей. Это даёт прекрасные результаты.
Тут, к счастью, подаёт голос Лёхин мобильник. «Да, — говорит Лёха, — здорово. А то! Когда? Конечно, буду». Он прощается, отбрасывает телефон и смотрит на Принцессу с новой странной улыбкой. Недобрая такая улыбка.
— Генеральские звёзды зовёт обмывать. Это для тебя порядочное общество? Сколько крови за них пролито…
— Плохо не то, что крови, — бормочет Принцесса, — а что чужой.
— Да уж не своей. Это солдат своюкровь проливает, а для остальных она казённая.
— И вы поедете? Обмывать?
— Чего ж не поехать. Генералами не брезгают. — Он смеётся, глядя Принцессе в лицо, и обидно ленивым лёгким движением щёлкает её по носу. «РррррррП!» — Тише ты, пацан, я ж любя. — И Принцессе: — Мне не противно пить с генералами и не противно говорить с тобой. Или думаешь, от тебя меньше зла?
— Я казны не грабила.
— А я грабил?
— Вы считаете, что если вы не впрямую грабили казну, а ограбили тех, кто её грабил, деньги в процессе успели отмыться?
— А ты считаешь, они отмоются на том этапе, когда я их пожертвую какому-нибудь филологу?
Принцесса не может не засмеяться.
— А генерал этот грабил? — спрашивает она сквозь смех.
— А ты как думаешь? Или наши генералы что другое умеют? Я не знаю, он автомат-то собрать-разобрать не разучился? А на словах такой, бля, из себя Каин. Извини.
— Зря вы, Алексей Степанович, на Каина бочку катите, — назидательно говорит Принцесса. — Вы хоть раз задумывались, что там произошло на самом деле?
— Каин братана завалил, потом зассал. В первый раз кто не зассыт.
— А почему завалил?
— Потому что бескровная жертва Авеля Богу угодила больше, — выдаёт, подумав, Лёха. — Потому что позавидовал. Хорош меня экзаменовать, нашла студента.
— Верно, только всё наоборот. Это Каинпринёс бескровную жертву.
— То есть?
— То и есть. Ну-ка, где у нас лопухинская Библия? — Принцесса встаёт, упирает руки в боки и самодовольно оглядывает книжные полки. Заполняются полочки! Не самосвалом, конечно, возим фаворитных писателей, но усердно. Вот и чёрные пухлые
— …и был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец… — Она поднимает глаза. — Кстати, Каин — первородный. В смысле, старший брат.
— Что такое первородный, я знаю. Тем более пацан не понял. Что он с ним сделал, зарезал?
— Ну не шмальнул же.
— И без шмальнуть есть варианты. Можно дубинкой по черепу. Или, к примеру, задушить.
— Вы дальше слушайте. «Спустя несколько времени, Каин принёс от плодов земли дар Господу…»
— Репу какую-нибудь.
— …И Авель также принёс от первородных стада своего и от тука их…
— Ягняток зарезал.
— …И призрел Господь на Авеля и на дар его; а на Каина и на дар его не призрел…
— Значит, Каин как-то не так подарил.
Принцесса вздыхает.
— Вы, Алексей Степанович, рассуждаете, в точности как Иоанн Златоуст. Вот: «Так как Авель принёс с надлежащим расположением и от искреннего сердца, то призреЪот,то есть принял, одобрил, похвалил… Безрассудство же Каина отвергнул». Ага… Апостол Павел… «Жертва же Каина носила в себе дух гордости, тщеславия, высокомерия и внешней обрядности». — Принцесса негодующе смеётся. — Где это написано, хотелось бы мне знать? Написано: «призрел — не призрел», точка. Дух гордости! Высокомерие! Чем Ему репа так уж не покатила? Тем, что репа, а не свежая кровь? — Она переводит дыхание. — «И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое?» А то Ты не знаешь, отчего! Плюнул на подарок, а потом ещё и спрашивает! — Лопухинская Библия мужественно выдерживает удар кулака. — Ну, остальное вам известно. Повёл в поле и убил.
— Ну и как он его убил? — вновь проявляет интерес Алексей Степанович.
— Не написано. Убил и всё.
— И в комментарии не написано?
— Нет. Видимо, это не представлялось комментаторам важным.
— Им-то, может, и не важно. А тому, кого убивают, ещё как. — Лёха размышляет. — Наверное, всё-таки зарезал. Авель резал овец, Каин — Авеля. Логично.
— Логично?
Лёха отвечает сперва удивлённым взглядом, потом — словами.
— Ты ведь сама это сказала, разве нет? Богу кровь слаще репы. А откуда она берётся… Пусть потом Златоуст мозги напрягает.
— Златоуст был хороший человек, — с горечью говорит Принцесса. — Конечно, он напрягся. Как он мог допустить, чтобы Бог оказался таким… таким…
— Дьяволом.
Лёха переворачивается на спину и лежит, раскинув руки, подставив люстре бескрайние просторы грудной клетки. Я лезу Принцессе на колени, и мы вдвоём смотрим на гладкую грудь и золото цепей в проёме расстёгнутой до пупа рубашки. На златой цепи у Лёхи висит не крест, а оправленная в золото пуля.