Ты, я и Париж
Шрифт:
Мишка со своими «братанами», бедная Ласточка, теперь вот Пилат… Отец перекраивал Тинину жизнь, как сорняки, выпалывал людей, которые могли представлять угрозу для его единственной дочери, по-своему облегчал ей принятие «правильного решения». И она не могла ничего с этим поделать.
Тина вернулась в Москву вместе с телом Пилата. У него были красивые похороны — готы знают, как правильно обставить переход из одного мира в другой. Тина не плакала, королева готов не плачет ни при каких обстоятельствах, да и Пилат бы не одобрил. Она сняла
Заезжать домой Тина не стала, от дома она тоже отреклась. И от отца. Все, у нее больше никого нет, она сирота…
В аэропорту ее ждал дядя Вася. Один, без привычных ребят из охраны.
— Здравствуй, девочка. — Дядя Вася не был святым — на службе у отца святым не место, — но он всегда, с самого первого дня, относился к Тине по-доброму, не ломал ее и не ставил перед выбором.
— Здравствуйте, — она ответила на его крепкое рукопожатие.
— Уже улетаешь? Не хочешь заехать домой?
Тина пожала плечами. По большому счету, поместье никогда не было ее домом.
— Твой отец волнуется.
— У меня нет отца, — она сказала это, глядя прямо в холодные глаза дяди Васи.
Он неодобрительно покачал головой.
— Твоему отцу будет больно узнать это, девочка.
— Мне тоже больно, — она упрямо тряхнула головой. — Пилата убили. Только не говорите, что не знаете, кто такой Пилат.
— Не буду, я знал, с кем ты встречаешься.
— Больше не встречаюсь, — отрезала Тина.
— Сочувствую.
— Мне не нужно сочувствие, мне нужен Пилат, — она до крови закусила губу, — а отец его убил.
— Тина…
— Да, я знаю, — она не дала ему договорить, — вонючий панк — не пара дочери самого Щирого. Избавиться от него так же просто, как от Ласточки.
— Девочка, ты не понимаешь, что говоришь. — Дядя Вася попытался обнять ее за плечи, но она вырвалась.
— Нет, это раньше я ничего не понимала! — она потерла глаза. — Извините, скоро мой рейс.
— Подожди. — Дядя Вася достал из кармана пиджака маленький серебряный крестик, положил Тине на ладонь: — Вот, Анна Леопольдовна просила отдать тебе это.
— Спасибо, — Тина сжала крестик в кулаке. — Скажите ей, что я очень благодарна.
— А что передать твоему отцу?
— У меня нет отца.
— Тина!
— Скажите, что я оценила его заботу. Скажите, что дальше я буду жить своим умом и своими силами. Больше мне от него ничего не нужно.
— Жить своими силами тяжело, девочка.
— Я справлюсь, дядя Вася…
Тина и в самом деле справилась, обставила свою жизнь по собственному желанию, без отцовских денег и советов. Да, ей было тяжело, но она устроилась на работу в один из лондонских клубов для готов, сначала официанткой, а спустя год уже администратором. Днем она училась, а по ночам работала. Спала урывками, иногда всего по несколько часов в сутки, но была совершенно
Так прошло четыре года, Тина окончила университет и уже стала подыскивать работу по специальности, когда однажды в маленькой квартирке, которую она снимала вдвоем с приятельницей-голландкой, появился дядя Вася. За прошедшие годы он совершенно не изменился, выглядел так, словно время не имеет над ним власти.
— Девочка, ты должна поехать со мной, — сказал он, не здороваясь.
— Нет! — Она не собиралась никуда ехать. Ну почему они наконец не оставят ее в покое?!
— Твой отец умер вчера вечером, завтра похороны.
Отец умер. Тина прислушалась к себе и ничего не почувствовала. Она привыкла думать об отце как о чужом человеке.
— Ты должна быть на похоронах, — сказал дядя Вася и устало потер переносицу.
— Нет. — Она отступила на шаг. — Я никому ничего не должна…
— Слушай ты, маленькая идиотка! — Дядя Вася поймал ее за шиворот, грубо встряхнул. — Твой отец исполнил твою просьбу, позволил тебе жить своей жизнью. Все эти годы он каждый день порывался связаться с тобой и поговорить, но он уважал твой выбор.
— Отпустите меня!
— Только после того, как ты меня выслушаешь. — Глаза дяди Васи были близко-близко, в них плескалось бешенство пополам с болью.
Тина перестала вырываться, прошептала:
— Я вас слушаю.
— Ты должна присутствовать на похоронах. Это его последняя воля. Он не хотел уходить, не попрощавшись со своей единственной дочерью.
— От чего он умер?
— Сердце. — Дядя Вася разжал кулак. — Второй инфаркт за два года. Он не выдержал…
— Когда надо вылетать?
— Прямо сейчас, я уже заказал нам билеты.
Дом, о котором она старалась забыть все эти годы, был полон людей.
— Явилась! — Амалия презрительно поморщилась, краем расшитого батистового платочка смахнула несуществующую слезу. — Прилетела, неблагодарная! И плевать тебе на чужие проблемы. Я только год как похоронила мужа, а теперь вот… такое горе.
«Какое горе?» — хотелось спросить Тине, но она не стала. Понимала, что броня Амалии непробиваема, что нет ей дела ни до кого, что смерть одного из влиятельнейших людей страны — это всего лишь повод покрасоваться перед телекамерами да примерить новое черное платье от Армани. Тина смерила Амалию презрительным взглядом и не удостоила ни единым словом.
— Все так же панкуешь, деточка? — Серафим улыбался ей одними уголками губ, разглядывал с брезгливым любопытством. — Не надоело еще дурью маяться? Вроде бы уже не маленькая девочка.
— А ты все так же бездельничаешь? — Тина улыбнулась точно так же. — Не надоело жить за чужой счет? Вроде бы уже и немаленький мальчик.
Улыбка Серафима поблекла, а в глазах зажегся злой огонь. Она угадала: за истекшие годы ничего не изменилось, Серафим по-прежнему прожигает жизнь и сестричкины сбережения заодно.