Тяжелые звезды
Шрифт:
Честно говоря, пришлось на деле убедиться, что размах милицейских поборов превзошел самые смелые ожидания.
Под видом экспедиторов в дорогу отправились оперативные работники из Северо-Кавказского Регионального управления по борьбе с организованной преступностью МВД России, которых мы снабдили двумя миллионами «старых», неденоминированных рублей. Два КамАЗа с водкой заинтересовали почти все контрольные посты, а их было несколько десятков. И только на двух из них постовые отказались от взятки! Это свидетельствовало: федеральная дорога «Кавказ» практически не защищена!
Результаты этой поездки позволили нам трезво оценить ситуацию и принять меры к тому, чтобы навести порядок на дороге.
Вот только посадить мы никого так и не смогли. Ведь по условиям операции нельзя было производить мгновенный захват: если бы тронули хоть одного взяточника — об этом мгновенно узнали бы все остальные посты. Видеокамера фиксирует: деньги человек положил в карман. Чьи деньги? Отвечает: это были мои собственные… Доказать обратное почти невозможно. Но эти люди понимали: будущего у них в милиции нет. И мы расставались с ними без всякого сожаления.
По угрюмому выражению лиц вернувшихся из роддома родственников Басаева я сразу же понял: мало чем помогли нам эти уговоры. Терять боевикам было нечего. После того, что они натворили в Буденновске, пощады они не ждали, а растерянность власти, допустившей террористов в прямой телевизионный эфир — только играла им на руку.
Я засобирался в обратный путь. Надо было возвращаться в Чечню, а данное мной слово генерала обязывало вернуть туда же — живыми и здоровыми — братьев Басаева. Честно говоря, то, что я увидел в Буденновске, позволяло мне махнуть рукой на все условности и поговорить с бандитами на понятном им языке: око за око, кровь за кровь… Запереть тех же братьев под замок и выдвинуть самые страшные условия: «Не дай Бог, упадет с головы заложников хоть один волос…» Да будь во мне хоть доля той звериной жестокости, с которой убивали бандиты беременных женщин и детей, я бы и задумываться не стал — вылетели бы у меня эти братья из вертолета на полном ходу.
Вот только знал: ничего подобного себе никогда не позволю. Не только мстительной ярости, которая является уделом слабых людей, но и того, чтобы кто-то мог усомниться в твердости моего офицерского слова. Мы не можем ставить себя на одну доску с бандитами или равняться с ними в коварстве. В глазах самых отъявленных злодеев мы должны оставаться людьми долга и чести.
Именно это даст нам силы победить даже самое невиданное, самое необузданное зло.
Поэтому доверившихся мне чеченцев я, как и было оговорено, сдал на руки их соратникам целыми и невредимыми. Еще и накормил. Правда, тем, что оказалось под рукой: тушенкой и хлебом — зато щедро. Поели они с благодарностью, и по всему было видно: с кормежкой у них в горах было явно негусто. Все — худющие как палки. Кажется, Ширвани Басаев сказал тогда: «Если бы мы так питались, то было бы гораздо легче».
А это были обычные консервы.
Дальше — 19 июня: тот день, когда Виктор Степанович Черномырдин вступает с террористами в исторические переговоры по телефону: «Это Шамиль Басаев?..» Решено: его отряд вместе с добровольными заложниками, журналистами и депутатами начинает движение из Буденновска в чеченское Ведено через Грозный. Уже есть информация: десятки тысяч чеченцев собираются выйти на дорогу, чтобы встретить отряд Басаева ликованием. По всей Чечне сопровождать его колонну намерены еще несколько тысяч земляков на легковых машинах. И представить себе нетрудно, что дальше произойдет в Грозном: воодушевленная многолюдная толпа просто сметет наши блокпосты, и через полчаса мы потеряем город. То, что это случится, у меня
Во-первых, воодушевленный народ — это действительно сила: в таких обстоятельствах никто не решится открыть огонь по женщинам и детям, которые живым валом пройдут через все наши посты. Во-вторых, кроме диверсионных групп, которые сейчас растворены в Грозном, у боевиков будет в наличии вооруженный отряд Басаева, удерживающий в заложниках 114 человек, 16 журналистов и 9 депутатов палат Федерального Собрания РФ. В-третьих, сама ситуация подскажет Басаеву, что лучший момент для взятия города просто невозможно придумать.
В сложившихся обстоятельствах падение чеченской столицы будет выглядеть как акт справедливой народной воли. Только так будет проартикулировано это в средствах массовой информации. В том числе и за рубежом, где наша война с террористами выглядит совсем по-иному и где такая неожиданная ее концовка будет означать одно: Чечня получила законное право на самоопределение. Доказательством этому станут многолюдные толпы безоружных людей, отбирающих автоматы у «ненавистных оккупантов», все то, что у нормального человека ассоциируется с борьбой за независимость и всегда вызывает симпатию. То, что при этом погибнет не один десяток солдат и милиционеров, вряд ли кого-нибудь заинтересует.
Стоило прислушаться к словам моего пресс-секретаря, полковника, а в последующем генерал-майора Александра Фурса, отыскавшего историческую аналогию с появлением в Риме лидера итальянских фашистов Бенито Муссолини. Некогда и он в окружении толпы вошел в столицу. Пришел и взял власть в свои руки. И никто не посмел выстрелить в народ. Очень точное сравнение, жизненное… Так случится через несколько часов в Грозном, если мы не завернем оглобли Басаеву. Всей колонне автобусов, уже вышедших из Буденновска по направлению к Чечне.
Времени было в обрез, и по телефону правительственной связи я сразу же связался с Виктором Степановичем Черномырдиным, взявшим на себя эту тяжелую ответственность переговоров с террористами и своим именем гарантировавшим им безопасность. Доложил коротко свои соображения и без всяких сантиментов подвел черту: «Я их туда не пущу!»
Черномырдин на минуту отвлекся от разговора: было слышно — он потребовал у помощников карту и какое-то время сверял маршрут басаевцев с моими словами. Понятно, что отъезд Басаева из Буденновска, еще недавно с таким трудом согласованный с боевиками, означал для Черномырдина только одно — избавление от этого многодневного кровавого кошмара. Люди в больнице были спасены и, как бы я ни относился к прямым переговорам премьер-министра России с Шамилем Басаевым, явившихся прецедентом в мировой практике борьбы с терроризмом, все-таки премьер сделал главное — спас от гибели тысячу человек и теперь имел право перевести дыхание. «Вот что, А.С., — сказал он мне, — колонна уже в пути, и я менять ее маршрут не буду. Но поскольку твои аргументы очень серьезные, действуй по своему усмотрению и под свою ответственность».
Захватив с собой Александра Фурса из миссии ОБСЕ, где мы принимали участие в очередных переговорах с Масхадовым и где застало меня известие о выходе из Буденновска колонны с боевиками и заложниками, я отправился на базу в Ханкалу. Чтобы наш отъезд из миссии выглядел в глазах чеченцев простой отлучкой и никого из них не насторожил, пришлось оставить даже БТРы сопровождения и мчаться в Ханкалу через Грозный без всякой охраны, уповая только на скорость и солдатское счастье.
Но добрались без проблем, и первое, что я сделал, сев за рабочий стол в штабе, так это спросил Фурса: «У тебя как с почерком?» «Не очень», — признался он. «Тогда смотри, — засмеялся я, — как заместитель министра и командующий войсками собственноручно пишет приказы…»