Тяжелые звезды
Шрифт:
«Пожалуйста, — говорил я, — вот вам вертолет, вот сопровождающий. Летите, удостоверьтесь, что этого нет и в помине». Три или четыре раза они съездили и убедились: все это ложь и провокации. Для достоверности, правда, однажды прибегли к очень коварной тактике: загодя боевиками была уничтожена самая бедная семья самого бедного и невлиятельного тейпа, а трупы предъявили в качестве доказательства преступлений федералов.
Это произошло в середине июля.
После того, как пришло это известие, собрался стихийный митинг, на котором Аркадию Ивановичу Вольскому и Вячеславу Александровичу
Доказываем: боевики убили семью расчетливо, цинично — будто в жертву принесли ради собственного дела. Да еще так обставили убийство, чтобы не вызвать мести сородичей. В конце концов Чечня — все-таки не самая большая республика на свете и все концы в ней не спрятать.
Но и с подобным нам пришлось столкнуться на переговорах.
Я понимаю, что и внутри самой чеченской делегации все было не так просто. Кажется, в предпоследний день неожиданно исчез Имаев, а нам заявили, что его заменит Ериханов. Как-то уже все притерпелись и притерлись друг другу. Тем более, что речь идет о смене не рядового члена делегации, а руководителя. «Нет, — сказали мы, — Ериханова мы знать не знаем. Полномочия представлены на Имаева. Как хотите, но возвращайте за стол переговоров прошлого руководителя». И чеченцы были вынуждены согласиться: Имаев вернулся, и это его подпись стоит под итоговым документом.
Да и во всех других отношения далеко не по-джентельменски вели себя чеченские бандиты. Записано, скажем, в проекте соглашения по военному блоку фраза по сути вводная: «В соответствии с законом об обороне РФ стороны обязуются то-то и то-то…», а Закаев буквально умоляет: «Ну давайте уберем отсюда две буквы — «эр» и «эф». Нам это нужно, чтобы не раздражать людей тем, что речь идет о законе Российской Федерации. Пусть думают, что о нашем, чеченском… Не будет букв, не будет проблемы». Я категорически отказываюсь. Наконец выходит и нервно курит умнейший человек Аркадий Иванович Вольский: «А.С., да хрен с ними — давай уберем буквы. Ну подумаешь, проблема… Ясно, что о нашем законе идет речь — у чеченцев его и в помине нету».
Нехотя соглашаюсь. Уступаю Вольскому, которого знаю и уважаю еще со времен конфликта в Нагорном Карабахе: он искренне и не без оснований опасается, что если мы будем настаивать на своей позиции, то подписание соглашения может и вовсе сорваться. Но каково же наше удивление на следующий день, когда чеченцы привозят задним числом напечатанный за прошедшую ночь свой закон об обороне. Об обороне Чеченской Республики Ичкерия и вроде как радуются, что им удалось нас надурить: дескать, именно на этот закон они вчера и ссылались…
Я им в глаза сказал: «Как же вам не стыдно? Разве так поступают? Вот точно так вы и воевали все время. Вы неспособны на честную игру!»
Не то, чтобы мои слова их устыдили, но в течение всех переговоров, будучи кавказцем по месту рождения, я по-кавказски себя с ними и вел. Они мне «вы», а я им «тыкал», как старший. И ничего: даже очень дружно вставали, когда я входил. А в последнюю ночь переговоров я их и вовсе не выпустил из миссии ОБСЕ, когда они снова засобирались к Дудаеву для очередных консультаций. Так и сказал: «Не выпущу вас
Чтобы они поняли, что я не шучу, я Романова попросил очень решительно: «Давай, Анатолий, заводи БТРы! Грузимся и уезжаем! А этих, — я кивнул в сторону чеченской делегации, — даже и провожать не надо. Как-нибудь сами доберутся…»
Чувствую: заволновались. Короче говоря, выпустил к Дудаеву для консультаций только Ширвани Басаева, и утром он вернулся с проектом. Чеченцы еще посовещались, но в 4 часа 12 минут 31 июля 1995 года все подписали и даже подняли за успех переговоров по бокалу шампанского.
По меркам того времени это была хоть и малая, но победа. Достаточно того, что наши совместные с боевиками договоренности хотя бы заронили надежды на то, что миром и словом мы можем достичь неких компромиссов. Дудаев, заинтересованный прежде всего в выигрыше времени, кажется, обеспокоился тем, что, помимо него, на политическую сцену Чечни вышли новые люди — участники переговоров со стороны боевиков, которые уже фактом своего присутствия во время диалога заработали собственные имена и, следовательно, моральное право действовать без оглядки на Дудаева.
Весьма символичен дословный текст радиоперехвата, полученный нами уже 2 августа, в котором Дудаев, обозначенный позывным «Президент-ОЧ» вступает в дискуссию с Беркутом-Ч. В то время это позывной Масхадова.
«Время 18.00.
Президент-ОЧ — Беркуту-Ч: Слушай, зачем ты, осел, отменяешь приказы президента? Я дал приказ собрать все силы для нанесения удара, пока русские не ввели новые войска. Я дал приказ поднимать весь народ для того, чтобы перегородить (Так в тесте. — Авт.) работу русским захватчикам… А ты, ослиная голова, даешь команды всех распустить. Почему народ слушает твои команды, а не мои приказы? Я мир с Россией не подписывал и пока подписывать не собираюсь. А ты, если еще раз помешаешь мне работать, я тебя уберу, понял?
Беркут-Ч — Президенту-ОЧ: Я понял, а теперь отвечу на твои вопросы. Во-первых, я никогда не приказывал, поэтому народ меня больше слушает. Во-вторых, война уже всем надоела, все от нее устали. И если Россия доверила подписать мирный договор с ней, значит, мы должны держать свое слово.
Президент-ОЧ — Беркуту-Ч: Во-первых, я мир не подписывал, а я — глава государства. А значит, договор недействителен. Значит, продолжается война и то, что там написано на бумажках, не имеет реального смысла. Я подниму народ на войну, народ мне верит. А значит, Россия примет мои условия мирного договора.
Беркут-Ч — Президенту-ОЧ: Нет, народ тебе больше не верит, ты его обманул, и началась бессмысленная война, которая никому не нужна. Тебе преданы лишь несколько блохастых, ободранных, диких шакалов, которые, как и ты, хотят войны, а народ против всякой войны.
Президент-ОЧ — Беркуту-Ч: Я тебя уничтожу…»
И уже совершенно в других тонах идет разговор 3 августа 1995 года между Президентом и неким Орлом, который, по версии Масхадова, олицетворяет собой верных президенту Ичкерии людей: