Тысяча городов

Тертлдав Гарри

«Мм, да, это неплохо», - сказал Горджин после минутного раздумья. Он посмотрел на священника, который только что, пусть и неохотно, превратился в ходячий религиозный трактат. «Если бы он позволил своим волосам отрасти, через некоторое время вы смогли бы увидеть лишь немногое из этого».

Они с Абивардом оба использовали свой собственный язык, предполагая, что видессианский священник на нем не говорит, Он доказал их неправоту, сказав на прекрасном макуранском: «Обнаженный скальп - это знак слуги доброго бога. Я буду носить эти лживые тексты с гордостью, как знак святости».

«Да

падет это на твою голову», - сказал Абивард. Священник просто кивнул. Горджин уставился на него так, словно тот сказал что-то ужасное. Через мгновение он понял, что сказал.

Центральное плато Видессии напомнило Абиварду о стране, расположенной недалеко от домена Век Руд. Она была немного лучше орошена и немного более изрезана холмами и долинами, чем территория, на которой он вырос, но в основном это была пастушья местность, а не сельскохозяйственные угодья, и поэтому здесь было что-то знакомое.

Он был невысокого мнения о стадах крупного рогатого скота и отарах овец, медленно бредущих по лугам. Любому дихкану в Макуране было бы стыдно признать, что у него есть такая горстка оборванных, тощих животных. Конечно, стада Макурана не были опустошены годами гражданской войны и вторжения.

Видессиане, безусловно, думали так же, как их макуранские коллеги. Как только они пронюхали о приближении армии Абиварда, они попытались увести своих животных как можно дальше с дороги. Отряды фуражиров должны были широко рассеяться, чтобы доставить животных, которые помогали прокормить армию.

«Вот так», - сказал Ромезан, когда однажды днем солдаты привели довольно много овец, когда высокогорье Макурана начало проступать из-за западного горизонта. «Если они не дадут нам то, что нам нужно, мы, черт возьми, заберем это - и мы заберем так много, что заставим видессиан, обезумевших от своего фальшивого Фоса, считать голод добродетелью, потому что они увидят так много этого».

«Эти земли подчиняются правлению Шарбараза, Царя Царей, и поэтому не могут подвергаться бессмысленному угнетению», - напомнил ему Абивард. Но затем он смягчил это, добавив: «Если выбор лежит между тем, чтобы мы обходились без них, и тем, чтобы они обходились без нас, мы не должны быть теми, кто голодает».

С запада Михран марзбан все еще бомбардировал его письмами, призывающими поторопиться. С востока он ничего не слышал. Он задавался вопросом, отвоевал ли Маниакес пересечение и вернулся ли Венизелос на свой пост управляющего логофетом казначейства.

Фаррух-Зад, один из помощников Кардаригана, сказал: «Пусть твой дух не унывает, лорд, ибо, несомненно, этот глупец Маниакес, увидев, что мы уходим, переборщит, как это было в его старой привычке. После победы над мерзкими васпураканцами, с их носами, похожими на серпы, и бородами, похожими на проволочные заросли, мы вернемся и заберем у видессианца все ничтожные части западных земель, которые он сможет у нас украсть. Ибо разве мы не люди Макурана, могущественные люди, которых Богу угодно почитать?»

Он выпятил грудь, подкрутил навощенные кончики усов и принял свирепую позу, темные глаза его сверкали. Он был моложе Абиварда и гораздо более высокомерен: Абивард был готов рассмеяться над его высокопарной напыщенностью, когда понял, что Фаррух-Зад говорит серьезно

«Пусть Фраортиш, старейший из всех, попросит Бога исполнить твои молитвы», -

сказал Абивард, и на этом все закончилось. Фаррух-Зад кивнул и уехал, процессия из одного человека. Абивард уставился ему вслед. Вероятно, нога Фаррух-Зада не ступала в Макуран с тех пор, как у него полностью появилась борода, но, похоже, отсутствие ни в малейшей степени не изменило его отношения. Они, вероятно, затвердели, как отлитая бронза, прежде чем он стал достаточно большим, чтобы бросить вызов своей матери.

Примерно половина офицеров в армии были такими; Ромезан был лидером среди них. Они цеплялись за обычаи, которые всегда знали, даже когда эти обычаи сидели на взрослом мужчине, как мальчишеский кафтан. Абивард фыркнул. Он был в другой фракции, тех, кто перенял так много чужеземных обычаев, что они больше не казались макуранцами. Если они вообще когда-нибудь уйдут!дома, чтобы остаться, они были склонны быть белыми воронами в черной стае. Но тогда, подумал Абивард, он обходил макуранские традиции с того дня, как решил позволить Рошнани сопровождать его, когда они с Шарбаразом начали гражданскую войну против Смердиса узурпатора.

Немного позже эти опасения рассеялись, поскольку с запада к макуранской армии приблизился всадник в доспехах, неся выкрашенный в белый цвет щит перемирия. Он не был видессианцем, хотя армия все еще находилась на бывшей видессианской земле, но воином Васпуракана - благородным, судя по его лошади и снаряжению.

Абивард приказал привести этого парня к нему. Он с интересом изучал васпураканца: тот был невысоким мужчиной, но широкоплечим, с бочкообразной грудью и сильными руками. Абивард не захотел бы бороться с ним; по сравнению с ним даже громоздкий ромезанец казался стройным. Черты его лица были сильными и тяжеловесными, с кустистыми бровями, которые сходились над носом поистине величественных пропорций. Его густая борода, черная, слегка тронутая сединой, ниспадала спереди на чешуйчатую кольчугу и отросла на ширину пальца от глаз. Он выглядел задумчивым и властным.

Когда он заговорил, Абивард ожидал басовитого грохота, подобного падающим камням. Вместо этого его голос был приятным, мелодичным баритоном: «Я приветствую тебя, Абивард, сын Годарса, шурин Шарбараза, царя Царей, да продлятся его годы и приумножится его королевство», - сказал он по-макурански достаточно свободно, но с горловым акцентом, совершенно отличным от видессианской шепелявости, к которой Абивард привык. «Я Газрик, сын Бардзрабола, и у меня есть полномочия говорить от имени принцев Васпуракана».

«Я приветствую тебя, Газрик, сын Бардзрабола», - сказал Абивард, изо всех сил стараясь подражать тому, как Васпураканец произносил его имя и имя его отца. «Тогда говори. Расширяй себя; говори то, что у тебя на уме. Мои уши и мое сердце открыты для тебя.»

«Ты так милостив, как говорят люди, господин, какой комплимент может быть выше этого?"» Ответил Газрик. Они с Абивардом обменялись еще одной порцией комплиментов, и еще. Абивард предложил вина; Газрик согласился. Он достал из седельной сумки круглое печенье, приготовленное из рубленых фиников и посыпанное сахарной пудрой; Абивард назвал его восхитительным и не сказал ему, что видессиане называют такие васпураканские кондитерские изделия «шариками принца".» Наконец, с любезностями было покончено, и Газрик начал переходить к сути. «Знай, господь, что делу мира послужило бы лучше, если бы ты отвернул это свое воинство от Васпуракана, земли принцев, земли героев».