Тысяча городов
Шрифт:
«Я просто рад, что мы причинили васпураканцам боль большую, чем они причинили нам», - сказал Абивард. «Все могло бы пойти по-другому примерно так же легко - и даже если мы освободим Михран, будет ли это все, чего мы хотим?»
«Как нет?» Сказал Ромезан. «Мы вытащим его из крепости, объединим силы с его людьми, врежем несколько раз васпураканцам и напомним им, что им лучше бояться Бога. Он стукнул себя кулаком в мощную грудь; звук был почти как от удара камня о дерево.
«Они
«Либо они повинуются, либо уйдут в Пустоту, что доказало бы им истинность нашей религии, если бы только они могли вернуться туда, откуда никто не возвращается.»Ромезан был типичным человеком из Семи Кланов: он принимал полученные в детстве знания и убеждения как данность и ожидал, что все будут воспринимать их так же. В пределах своих возможностей он был тверд.
«Мы должны пытаться заставить принцев замолчать, чтобы мы могли сражаться с Видессосом, а не враждовать с ними тоже», Сказал Абивард. «Мы должны...» Он покачал головой. «Какой в этом смысл? У нас есть приказы, поэтому мы им следуем.»В конце концов, он не так уж отличался от ромезанца.
Если Газрик и участвовал в битве на следующий день, Абивард об этом не знал. С его войском, атаковавшим васпураканцев, осаждавших крепость Посх, с Михраном и его товарищами-макуранцами, совершившими вылазку из крепости, чтобы размолоть принцев между двух камней, битва была легче, чем предыдущие сражения. Если бы он командовал васпураканцами, он бы отступил ночью, а не принял бой на таких условиях. Иногда безрассудная храбрость сама по себе была наказанием.
К полудню его солдаты собирались на лошадях выбитых из седла васпураканцев и грабили оружие и доспехи, кольца и браслеты, и все остальное, что человек мог счесть сколько-нибудь ценным. Один солдат осторожно снял окрашенные в красный цвет плюмажи со шлема принца и заменил ими гребень своего головного убора. Абивард слишком часто видел, слышал и обонял последствия битвы, чтобы это могло удивить или ужаснуть его. Так и случилось. Он ехал по полю, пока не нашел Михрана марзбана. Он не знал нового макуранского губернатора Васпуракана в лицо, но, как и у него, у Михрана был знаменосец, державший неподалеку знамя их страны.
«Рад встрече, господин», - сказал Михран, понимая, кем он, должно быть, является. Марзбан был на несколько лет моложе его, с длинным, худым лицом, изборожденным озабоченными морщинами. Это лицо уже приобрело немало сторонников и, вероятно, с годами приобретет еще больше. «Спасибо вам за вашу помощь; без нее я узнал бы внутренности этого замка намного лучше, чем хотел».
«Рад, что помог», - ответил Абивард. «Я мог бы делать другие вещи со своей силой, я признаю, но это было то, что нужно было сделать».
Михран энергично кивнул. «Да, господин, так и было. И теперь, когда ты освободил меня из долины Посх
Абивард посмотрел на него с внезапной симпатией. «Ты честный человек».
«Не больше, чем я должен быть», - ответил марзбан с ледяной улыбкой. «Но кем бы я ни был, я не слепой, и только слепой может не видеть, как князья ненавидят нас за то, что мы заставляем их поклоняться Богу».
«Такова объявленная воля Шарбараза, царя Царей, да продлятся его годы и увеличится его царство», - сказал Абивард. «Царь Царей считает, что, поскольку он является единственным правителем Макурана и поскольку эта земля перешла под власть макуранцев, ее следует привести в религиозное соответствие с остальным королевством: одно королевство, одна вера, одна преданность.» Он оглядел разбросанные тела и пролитую кровь, которая теперь становится черной. «Эту единственную преданность, кажется, немного трудно обнаружить в данный момент».
Скорбное выражение лица Михрана, которое еще больше исказилось, когда Абивард изложил доводы Царя Царей, немного смягчилось, когда он признал, что доводы, возможно, не идеальны. «Единственная лояльность принцев - это их собственная версия веры Фоса. Это заставило их убить Вшнаспа марзбана за попытку изменить ее», - Он задумчиво помолчал. «Однако я не думаю, что именно это заставило их отрезать ему половые органы и запихнуть их ему в рот, прежде чем выбросить его тело в канаву».
«Они сделали это?» Сказал Абивард. Когда Михран кивнул, его желудок попытался подняться. Ни в одной из депеш марзбана не было подробностей о том, как Вшнасп встретил свою безвременную кончину. Тщательно подбирая слова, Абивард заметил: «Я слышал, что Вшнасп марзбан обладал... несколько похотливым темпераментом».
«Он размахивал всем, что двигалось», - сказал Михран, «и если это не двигалось, он встряхивал это. Наши дворяне служили бы ему так же, если бы он оскорбил их женщин, как он оскорбил здешних нахараров ».
«Без сомнения, ты прав, Газрик сказал то же самое», - ответил Абивард, думая, что бы он сделал, если бы кто-нибудь попытался оскорбить Рошнани. Конечно, любой, кто попытался бы оскорбить Рошнани, мог бы в конечном итоге погибнуть от ее рук; она была из тех, к кому можно относиться легкомысленно, и не из тех, кто уклоняется от опасности.
«Я предупреждал его.»Слова Михрана звенели как печальный колокол. «Он сказал мне пойти пососать лимоны; он сам пошел бы пососал что-нибудь еще.» Он начал говорить что-то еще, затем явно прикусил язык. Он получил это, все в порядке, и именно так, как он того заслуживал, вот что промелькнуло в голове Абиварда. Нет, Михран марзбан не мог этого сказать, как бы громко он об этом ни думал