Тысяча городов
Шрифт:
Абивард вздохнул. «Ты доказал, что ты мудрее человека, который был твоим учителем. Так что же нам теперь делать? Должен ли я провести остаток этого года, кочуя из долины в долину и избивая принцев? Полагаю, я сделаю это, если должен, но это приведет к неисчислимым бедам в западных землях Видессии. Хотел бы я знать, что Маниакес делает даже сейчас ».
«Часть проблемы разрешилась сама собой, когда гениталии Вшнаспа перестали беспокоить жен и дочерей знати Васпураканера», - сказал Михран. «Нахарары охотно вернулись бы к повиновению, если бы не это...»
За
Михран открыл седельную сумку, полез внутрь и вытащил бурдюк с вином. Он развязал полоску сыромятной кожи, удерживающую ее закрытой, затем вылил небольшое возлияние за каждого из Четырех Пророков на землю, которая уже выпила так много крови. После этого он сделал большой глоток для себя и передал мех Абиварду.
Вино потекло по горлу Абиварда, гладкое, как шелк, сладкое, как один из поцелуев Рошнани. Он вздохнул от удовольствия. «Здесь знают свой виноград, в этом нет сомнений», - сказал он. На склонах холмов вдалеке виднелись виноградники, темно-зеленые листья которых ни с чем не спутаешь.
«Это они делают.» Микран поколебался. Абивард вернул ему бурдюк с вином. Он снова отхлебнул, но это было не то, чего он хотел. Он спросил: «Чего теперь будет ожидать от нас Царь Царей?»
«Он будет ожидать, что мы вернем Васпуракан к повиновению, не меньше», - ответил Абивард. Золотое вино быстро ударило ему в голову, не в последнюю очередь потому, что он был так измотан утренним боем. Он продолжал. «Он также будет ожидать, что мы закончим это ко вчерашнему дню или, возможно, позавчера».
Слегка выпученное выражение глаз Михрана марзбана говорило о том, что он не просто переступил невидимую черту, он перешагнул далеко за ее пределы. Он пожалел, что не придержал язык, бесполезное желание, если таковое вообще существовало. Но, возможно, его откровенность, или глупость, или как бы это ни называлось, наконец завоевали доверие марзбана. Михран сказал: «Господь, пока мы подавляем это восстание в Васпуракане, что будут делать видессиане?»
«Я сам задавался тем же вопросом. Их худшее, если я не сильно ошибаюсь», - сказал Абивард. Он с удивлением прислушался к себе, как будто был кем-то другим. Если его язык и сообразительность участвовали в гонке, то его язык вырвался вперед на приличную дистанцию.
Но Михран марзбан кивнул. «Что предпочел бы Шарбараз, царь Царей, да продлятся его дни и увеличится его царство, скорее: войну здесь, и Видесс будет забыт, или мир здесь, и Видесс будет завоеван?»
«Оба», - без колебаний ответил Абивард. Но, несмотря на то, что его язык был свободен, как у необъезженного жеребенка, он знал, к чему клонит Михран. Марзбан не хотел быть тем, кому придется это говорить, за что Абивард
Когда Микран сказал то же самое ранее, он говорил об этом как о очевидной невозможности. Тон Абиварда был совершенно другим. Теперь Михран сказал: «Господь, ты думаешь, мы сможем сделать это и сохранить головы на плечах, когда Царь Царей узнает об этом?»
«Это хороший вопрос», - заметил Абивард. «Это очень хороший вопрос.» Это был вопрос, и оба мужчины знали это. Поскольку Абивард не знал, каков будет ответ, он продолжил: «Другой вопрос, который сопутствует этому, заключается в том, какова цена отказа от этого? Я думаю, ты хорошо подытожил это: у нас здесь будет война, и мы потеряем завоевания, которых добились в Видессосе ».
«Ты прав, господин; я уверен в этом», - сказал Михран, добавив: «Тебе придется с большой тщательностью составить письмо, в котором ты проинформируешь Царя Царей о выбранном тобой курсе.» Через мгновение, чтобы это не показалось слишком трусливым, он добавил: «Конечно, я также поставлю свою подпись и печать к документу, как только вы его подготовите».
«Я был уверен, что ты это сделаешь», - солгал Абивард. И все же имело смысл, что именно он должен был написать Шарбаразу. К лучшему или к худшему - к лучшему или к худшему - он был шурином Царя Царей; его сестра Динак помогла бы унять любую вспышку гнева Шарбараза, когда он узнает, что на этот раз не все его желания будут удовлетворены. Но, конечно, Шарбараз понял бы, что изменение курса пойдет Макурану только на пользу.
Конечно, он увидит это. Абивард подумал о последнем письме, которое он получил от Царя Царей, еще в Поперечнике. Шарбараз тогда не видел мудрости. Но знамя с красным львом никогда прежде не развевалось над ними. Макуран столетиями боролся за господство в Васпуракане. Преследования местных жителей всегда терпели неудачу. Конечно, Шарбараз помнил бы это. Не так ли?
Михран сказал: «Если Бог будет милостив, мы так хорошо продвинемся по нашему новому курсу и получим от этого такие выгоды к тому времени, когда Шарбараз, Царь Царей, да продлятся его годы и увеличится его царство, получит твое послание, что он будет рад принять то, что мы сделали».
«Если Бог будет добр.» Левая рука Абиварда изогнулась в жесте, призывающем Четырех Пророков. «Но твоя точка зрения хорошо понята. Давайте поговорим с их здешними первосвященниками; давайте посмотрим, какие меры мы можем выработать, чтобы подавить восстание. Потом, когда у нас будут хотя бы первые признаки хороших новостей, чтобы сообщить о них, у нас будет достаточно времени, чтобы написать ».
«Если у нас есть хотя бы зачатки хороших новостей, чтобы сообщить», - сказал Михран, внезапно помрачнев. «Если нет, мы только навлечем еще больше неприятностей на свои головы».