Тысяча и один призрак
Шрифт:
— Поставьте колокольчик на мой стол, Джон, — произнес я.
Он находился у изголовья моей кровати, колокольчик стоял на каминной полке; чтобы пройти от изголовья кровати к камину, он должен был неминуемо наступить на кошку. Он направился исполнять мое распоряжение, но в тот момент, когда его нога вознеслась над кошкой, та запрыгнула мне на колени. Джон не видел ее или, по крайней мере, казалось, не заметил ее. Признаюсь, что холодный пот выступил у меня на лбу и услышанные мною накануне слова: «Вероятно, господин сошел с ума!» — пришли мне на память во всем своем ужасном значении.
— Джон, — сказал я, — вы ничего не замечаете
Джон взглянул на меня. Потом с видом человека, принявшего определенное решение, сказал:
— Да, сударь, я вижу кошку.
Я вздохнул. Взяв кошку на руки, я сказал ему:
— В таком случае возьмите ее и выбросьте, пожалуйста.
Он протянул руки ко мне, я подал ему животное, затем он по моему знаку вышел. Я немножко успокоился, в течение десяти минут я еще с некоторой тревогой оглядывался по сторонам, но, не заметив более ничего похожего на зловещее животное, решил разузнать, что Джон сделал с кошкой. Я вышел из комнаты, чтобы расспросить его об этом. Переступив порог гостиной, я услышал хохот, доносившийся из туалетной моей жены. Я подошел тихонько, на цыпочках, и услышал голос Джона:
— Милая моя, — говорил он горничной, — господин наш не сходит с ума, нет, — он уже сошел. Его сумасшествие состоит в том, что он видит черную сверкающую кошку. Сегодня вечером он спросил у меня, вижу ли я кошку у него на коленях.
— И что ты ответил? — поинтересовалась горничная.
— Черт побери! Я ответил, что, конечно, ее вижу, — продолжал Джон. — Бедняга, я не хотел ему противоречить, и вот угадай-ка, что он сделал?
— Ну как же я могу угадать?
— Ну вот! Он взял воображаемую кошку с колен, положил мне на руки и воскликнул: «Унеси, унеси!» — и я тут же кошку вынес, он остался доволен.
— Но раз ты унес кошку, значит, она была?
— Какая там кошка! Кошка существовала только в его воображении. Зачем бы я стал ему говорить правду? Он бы меня выгнал. Ну нет! Мне здесь хорошо, я не хочу отсюда уходить. Хозяин платит мне двадцать пять фунтов, и если нужно, чтобы я видел кошку, — я ее увижу. Если даст тридцать, я и двух увижу!
У меня не хватило мужества дальше слушать. Я вздохнул и вошел в свою комнату. Моя комната была пуста. На другой день в шесть часов, по обыкновению, кошка оказалась рядом со мной и пробыла у меня до середины следующего дня.
— Что вам сказать, мой друг, — продолжал больной. — В течение месяца это видение появлялось каждый вечер, и я к нему даже привык. На тридцатый день после казни часы пробили шесть, но кошка не появлялась.
Я даже решил было, что наконец избавился от нее, и от радости не смог уснуть. Все утро я волновался и с тревожным нетерпением дожидался рокового часа. Я не сводил глаз с циферблата в течение целого часа, начиная с пяти часов и до шести. Я следил, как стрелка передвигалась с одной минутной черточки на другую. Наконец, минутная стрелка дошла до двенадцати, раздался бой часов, прозвучал один удар, второй, третий, четвертый, пятый и, наконец, шестой… На шестом ударе дверь отворилась, — продолжал несчастный, — и вошел курьер в ливрее, как будто он находился на службе у лорда-лейтенанта Шотландии.
Первая мысль, пришедшая мне в голову, была о том, что лорд-лейтенант прислал мне письмо, и я протянул руку к незнакомцу. Но он не обратил никакого внимания на мой жест — он встал за моим креслом. Мне не надо было оборачиваться, чтобы его видеть, против меня было зеркало,
Вошел слуга и на мой вопрос о посетителе ответил, что он не видел курьера, как не видел и кошки. Я отослал его, остался наедине со странной особой и мог свободно рассмотреть ее. Пришелец был в придворном платье, волосы в сетке, со шпагой, жилет с шитьем и шляпа под мышкой. В десять часов я лег спать, он, в свою очередь, чтобы лучше провести ночь, уселся в кресле напротив моей кровати. Я отвернулся к стене, но уснуть мне никак не удавалось, и временами я ворочался с боку на бок. В свете ночника я видел, что посланец также не спал.
Наконец, первые лучи дня проникли в комнату через щели жалюзи. Я повернулся в последний раз к своему незваному гостю — он исчез, кресло было пусто. До вечера я освободился от моего видения. На вечер было назначено собрание у главного церковного комиссара. Под предлогом необходимости приведения в порядок моего выходного костюма я в шесть часов, без пяти минут, позвал слугу и попросил запереть дверь в комнату на засов. Он исполнил приказание. При последнем ударе часов я устремил взгляд на дверь: она открылась, вошел вчерашний курьер.
Я сейчас же подошел к двери: она была заперта, засов, казалось, не был выдвинут из скобки. Я обернулся: курьер стоял за моим креслом, а Джон ходил взад и вперед по комнате, ничего не замечая. Очевидно, он не видел человека, как раньше не видел животного. Я оделся. И тогда произошло нечто странное: с необычайной предупредительностью мой новый слуга помогал Джону во всем, что тот делал, а Джон ничего так и не заметил. Так, например, Джон держал мое платье за воротник, а привидение держало его за полы, Джон подавал штаны за пояс, а привидение поддерживало их внизу. Никогда у меня еще не было более услужливого слуги.
Наступил час отъезда. И тогда, вместо того чтобы следовать за мной, курьер двинулся вперед, проскользнул сквозь дверь моей комнаты, спустился по лестнице, стал со шляпой под мышкой за Джоном, который отворял дверцу кареты, и, когда Джон ее запер и стал на запятки, он сел на козлы с кучером, и тот подвинулся немного вправо, чтобы дать ему место. Карета остановилась у дверей дома главного церковного комиссара. Джон открыл дверцу экипажа, но призрак уже был на своем посту, за ним. Едва я вышел, призрак протиснулся вперед, проскользнул сквозь толпу слуг, толпившихся у главного входа, и все оглядывался, следую ли я за ним. Тогда мне захотелось проделать с кучером тот же опыт, который я проделал с Джоном.
— Патрик, — спросил я его, — что это за человек сидел около вас?
— Какой человек, ваша милость? — удивился кучер.
— Тот, что сидел рядом с вами на козлах.
Патрик вытаращил глаза, оглядываясь вокруг.
— Ну, хорошо, — произнес я, — видимо, я ошибся.
Курьер остановился на лестнице и поджидал меня. Как только он увидел, что я опять двинулся, он также тронулся с места и пошел впереди меня, будто для того, чтобы доложить обо мне в приемной зале, а затем, когда я вошел, он занял в передней подобающее место. Никто не видел его, этого привидения, как не видели его ни Джон, ни Патрик. Вот когда мой страх перешел в ужас: я понял, что действительно схожу с ума. С этого вечера окружающие стали замечать перемены во мне. Все спрашивали, чем я озабочен, — в числе других и вы.