Тысяча осколков тебя
Шрифт:
— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете, миледи? — Пол, лейтенант Марков, идет на несколько шагов позади меня.
— Достаточно хорошо, спасибо, Марков, — на самом деле я в пяти секундах от потери самообладания, но давай просто будем идти, ладно? Это подтекст. Может быть, он понимает, но в любом случае он сохраняет молчание.
Мне помогло бы, если бы у меня было представление о том, куда я должна идти. Зимний Дворец огромен, и я не смогла бы найти дорогу, даже если бы знала, что должна делать дальше.
К счастью, я не долго остаюсь
— Вот ты где! — Владимир возникает из примыкающего коридора и начинает идти рядом со мной, несмотря на то, что он, должно быть, поздно лёг и выпил много шампанского, он излучает энергию. — Чувствуешь себя лучше?
— По большей части, — Владимиру улыбается, кажется вполне естественным. Его легкие шаги и теплая улыбка очаровывают меня, и привязанность, которую он чувствует по отношению к сестре, нельзя ни с чем спутать. Что бы любимая сестра сказала в такой момент? Подумаем. Он посетил большую вечеринку прошлой ночью, так? У Джози было достаточно поздних возвращений и вечеров не дома, больше чем у меня, поэтому я говорю ему то, что сказала бы ей.
— А как насчет тебя? Я удивлена, что ты не под одеялом, стеная и держа грелку со льдом на голове.
Владимир поднимает глаза к нему и драматически вздыхает:
— Ты никогда мне этого не забудешь, да?
— Нет, никогда, — блефовать проще, чем я думала, и я не могу сдержать улыбку.
Он продолжает:
— Однажды вечером я выпиваю слишком много тостов водкой и один раз в своей безупречной благодетельной жизни меня тошнит в декоративную вазу. Цена? Вечные насмешки моей сестры.
— Не насмешки. Но вечное поддразнивание? Определенно.
На это Владимир смеется, и его смех очень напоминает мамин. Вот что значит иметь брата. Я всегда хотела брата, и Владимир кажется именно тем братом, которого я хотела, покровительственный, смешной и добрый.
Именно в эту секунду я чувствую, как меня сильно ущипнули за руку.
— Ой! — я разворачиваюсь назад и вижу Катю, которая выглядит очень удовлетворенной собой в своем розовом платье. Хотя она похожа на Царя больше, чем все остальные, у неё те же буйные кудри Коваленко. — За что это?
— За то, что ты думала, что я слишком мала для бала! Мужчины танцевали со мной весь вечер!
Я смотрю на Владимира за подтверждением. Он бросает Кате многозначительный взгляд.
— Наша маленькая Катя протанцевала ровно четыре танца, один из них со мной, и два со своими дядями. Но один очень милый офицер действительно пригласил её на танец, и она танцевала хорошо.
Катя поднимает свой упрямы подбородок, как будто её только что не опровергли. Покачав головой, я говорю:
— Они так быстро растут.
— Куда летит время? — соглашается Владимир, притворяясь старым и мудрым.
За это Катя нахмуривается на меня.
— Вы не такие уж большие, — говорит она и бежит от меня, в её руках кончик моего пояса. Он развязывается и падает на ковер. Она бросает его и несется вперед, смеясь.
— Ох, правда, — она
Но что-то в хихиканье Кати напоминает мне о том, как несколько лет назад я пробралась за спину Джози, пока она разговаривала по телефону и вытащила заколку из её волос. Ей десять минут пришлось бегать за мной по дому, пока она не поймала меня. Почему мне в девять лет это казалось веселым? Не имею представления. Но это было потрясающе. Я даже перепрыгивала через диван, и надрывала живот, когда Джози пыталась повторить мой маневр, зацепилась за спинку и свалилась на пол.
Я помню, как Джози кричала:
— Младшие сестры — самые надоедливые создания на земле!
Теперь я понимаю, что она была права.
Пол шагает вперед и наклоняется, чтобы взять мой пояс, когда он протягивает его мне, он смотрит мне в глаза как будто, как будто я не только обязанность для него. Как будто он знает меня. Он вспомнил? Во мне зарождается надежда, но через секунду я понимаю, что это всё еще Лейтенант Марков. Он говорит только:
— Миледи.
— Спасибо, Марков.
Мои слова звучат достаточно спокойно, но это так странно, смотреть на Пола и видеть его и не его одновременно.
Кого-то очень похожего на мужчину, которым, как я мечтала, мог бы быть Пол...
Владимир, кажется, не заметил ничего необычного между нами.
— Теперь, когда я вижу, что ты пришла в себя, я должен направиться в казармы, — говорит он, когда Пол снова отходит назад и я быстро завязываю пояс. — Хороших занятий.
— Увидимся за ужином, — ох, черт, что если они не ужинают вместе? Или я должна была сказать "обед"? Но не похоже, чтобы я ошиблась, потому что Владимир кивает. Я подставляю ему щеку для поцелуя и его усы щекочут мою кожу.
В конце коридора я обнаруживаю библиотеку, нет классную комнату.
— Ты дашь мне сегодня вставить хоть слово? — требует Катя, садясь за одну из широких парт, которые больше похоже на то, что можно увидеть антикварном магазине, чем на предмет школьного обихода. — Или ты снова будешь притворяться любимой зверушкой учителя? Он должен учить нас всех, не только тебя.
— Будем говорить по очереди, — отсутствующе обещаю я. По коридору приближаются шаги, легкие и тихие.
Потом в дверях появляется маленький мальчик, его лицо открыто, и он улыбается.
— Маргарет!
Энциклопедия подсказала нужное имя, а то, что она совершенно очарователен, помогает почувствовать то, что нужно.
— Пётр, — я вытягиваю руки к младшему брату, который кидается ко мне в объятия. Он даже больше похож на маму, чем я, стройный, почти хрупкий, слишком маленький для десятилетнего мальчика, но с милым выражением на лице, которое принадлежит только ему. Дает ли ему Царь любовь, в которой он нуждается? Я не вижу этого. То, как Пётр прижимается ко мне, болезненно напоминает мне о том, что его матери, моей матери, нашей матери, больше нет.