Тысячелетний воин Ярополк
Шрифт:
– А забавные уши у меня, – тихо усмехнулась лесная дева, и я улыбнулся, едва услышав сквозь треск выстрелов, грохот взрывов от гранатомётов и гром от частых белых вспышек, рождаемых срывающимися с рук воеводы голубоватыми молниями.
Эхо от них отражалось от домов, у некоторых уже были выбиты окна. Из самого же здания центра социализации тянулся чёрный столб дыма, и вот-вот появится пламя пожара.
Да, я уже привык к длинным ушам Гореславы, которые Всеволод называл эльфийскими, и они мне начинали нравиться, хотя порой хотелось приклеить их поплотнее
Я стоял и водил головой, ища глазами того, кто мог быть супротивником. Между нашим уходом и нападением прошло не так много времени. И к тому же я понял, что чем расплывчатее и тусклее фигура, тем более давнее событие показывает заклинание, но не думаю, самое раннее дальше вчерашнего вечера.
Тварь, которую всё это время мочалил Егор Олегович, наконец-таки утробно застонала и попыталась отползти обратно в пролом дома. Она вся была покрыта огромными ранами, в каждую из них могла поместиться цельная наковальня. Но скрыться ей негде, и потому смерть лишь дело времени. Вот и сейчас два щупальца, каждое со ствол тысячелетнего дуба толщиной, тихо подрагивали, оторванные взрывам. К тому же раздавленная до этого машинёшка вспыхнула жарким пламенем и жгла чудищу брюхо.
– Вот они, – кивнул я в сторону высокой широкоплечей женщины и гоблина, вынырнувшего следом за ней из кустов. – Кто бы сомневался.
А женщина с каждым шагом расстёгивала на себе одежду, сбрасывая её на землю. Бегущий следом гоблин подбирал вещи с видом обречённого. Вскоре призрачная убийца осталась нагая и уверенно шагающая ко входу. Она повела шеей, словно разминая её, и слегка сгорбилась. Это намечалось превращение. Под кожей возникли узловатые бугры, словно потёки воска на свече.
– Ну же, – зловеще прошептал я, – яви свой истинный лик.
Спина женщины вздулась горбом… а потом все призраки превратились в едва различимые кляксы, словно кто подышал на оконное стекло, сквозь которое наблюдали за всем действом, и оно помутнело, став белесым и непрозрачным. Остались чёткими только те мороки, что накануне вечером бродили у здания.
– Сука! – выкрикнул я и резко обернулся на Данилу.
Тот стоял, кусая губы, а увидев мой злой взор, пожал плечами.
– Подавление экстрасенсорных следов. Они имеют систему противодействия.
– Сделай что-нибудь! – рявкнул я и чуть не схватил чародея за грудки.
Тот слегка попятился, а потом поспешно повёл ладонью в воздухе. Фигура убийцы снова проявилась и сделала несколько шагов, но не вперёд, а назад.
– Запись, – пояснил помощник Соснова и сжал ладонь в кулак.
Женщина застыла полупрозрачным изваянием, занеся ногу для следующего шага.
– Ну и что дальше? – спросил я, коротко глянув на обмякшую среди руин крыла здания тварь.
Воевода только-только осилил её, и выстрелы со взрывами стихли, отчего в воздухе зазвенела тишина.
– Сейчас.
Данила снова повёл рукой, и фигуры двинулись вперёд, но медленно-медленно, словно мухи, увязшие в меду. Можно было различить каждую мелочь. Вот обнажённая
Вот гоблин, перекинув вещи убийцы через локоть, опустил глаза на какую-то вещь, зажатую в пальцах, и достал нож.
– Ну-ка, ну-ка, – протянул я присел перед призраком длинноухого коротышки.
Тот зажмурился и полоснул по ладони. В тот же миг его изображение стало размытым и туманным.
– Артефакт, – произнёс Данила. – Кристалл какой-то.
– Мы их потеряли? – сухо спросил я, вставая во весь рост.
– Боюсь, что да.
– Сучий потрох, – сорвалась с моих губ, а потом я закричал и пнул серый камень, лежащий на дороге. – Ублюдки! Твари!
И мы все молча уставились на то место, где только что виднелся призрак гоблина. Было очень и очень обидно. Вот только что оставалась надежда выследить ворога и убить, и тут же эту надежду отнимают. И все усилия оказываются тщетными. Все эти погони, трупы, поражения и краткие победы. Эта ублюдочная тварь зачем-то унесла с собой ключик к моему проклятию, к моему прошлому и будущему. И пусть я не буду спешить его применить, но иметь ключик за пазухой и знать, что можешь в любой момент провернуть в замке – огромное счастье. Счастье, ускользнувшее ныне из-под самого носа.
Я провёл ладонью по лицу и повернулся в сторону поверженного воеводой чудища предложить хоть какую-нибудь помощь, но сделав шаг, ощутил, как за руку ухватились. То была Гореслава. Она держала меня за запястье и задумчиво вглядывалась в моё лицо.
– Есть одно средство, – прошептала лесная дева. – Древнее средство. Сейчас оно только в сказках и осталось, но если ты всем сердцем желаешь что-то найти, то оно поможет. Я знаю. Я видела своими глазами эту сказку. Но ты должен готов идти до конца. Иначе смерть.
– Нам ли бояться смерти, – улыбнулся я.
* * *
– Не подходи, плиз, плиз, – плакал Снот, отползая от Сальпы.
Он видел облик этой твари. Даже в самых страшных кошмарах он не мог представить, что увидит такое.
Пожирательница сделала несколько шагов к свернувшемуся калачиком и закрывшему руками лицо гоблину и наклонилась.
– Боишься? Мало боишься, – сухо произнесла Сальпа, чьё лицо и тело почти целиком испачканы человеческой кровью. – Но, если будешь делал, как я говорить. Будешь жить.
Гоблин часто-часто закивал, чувствуя, как под ним начала растекаться тёплая лужица. Но стыдно ему не было. Тут любой бы обмочился на его месте. И глаза. Стеклянные глаза этого чудовища, в котором ничего человеческого. Они пугали до беспамятства. Сколько ей миллионов лет? Двести? Триста? И всё это время она только и делала, что убивала и пожирала свои жертвы, лишь недавно нацепив на себя человеческую шкурку для игры в прятки.
Сальпа отошла к связанной девушке, лежащей на грязном полу подвала, и застыла, глядя на пленницу неподвижным взглядом. Она ждала, что скажет повелитель…