Тысячи осеней. Том 1
Шрифт:
Шэнь Цяо собирался о многом спросить и допытаться правды, но, как начать этот тяжкий разговор, он не знал. Юй Ай тоже не торопился расспрашивать своего нежданного гостя. Поприветствовав его радостным возгласом, он тут же умолк – видимо, разглядывал Шэнь Цяо, стараясь убедиться, что это и в самом деле он.
– Все ли хорошо в школе? – прежде всего спросил Шэнь Цяо, пускай вопрос и был зауряден.
Юй Ай не ответил. Озадаченный его молчанием, незваный гость чуть склонил голову набок и осторожно позвал:
– Третий шиди?
– Что с твоими глазами?
Теперь голос Юй Ая раздавался совсем близко –
– Что с твоими глазами? – повторил тот.
– Во время поединка с Кунье я сорвался с обрыва, а когда очнулся, они уже не видели, – кратко объяснил свой недуг Шэнь Цяо.
Но третий шиди не выпустил его руку.
– Не шевелись, я проверяю пульс, – чуть погодя предупредил он.
Шэнь Цяо хотел было сказать, что в этом нет нужды, но запястье крепко сжимали, а вырваться не было сил, и ему волей-неволей пришлось уступить заботе Юй Ая. И тот действительно какое-то время слушал пульс. Наконец он вымолвил:
– У тебя как будто не осталось внутренней ци… Как так вышло?
– Разве, подмешивая яд, ты не предвидел такого исхода? – бесцветно заметил Шэнь Цяо.
От этих жестоких слов Юй Ай ослабил хватку, и Шэнь Цяо, воспользовавшись случаем, высвободил запястье.
Мастерство Юй Ая было таково, что, несмотря на темную ночь и тусклый огонек свечи, он все прекрасно видел и с легкостью, до мельчайших черт, различал Шэнь Цяо. Поэтому от третьего шиди не укрылось, что его друг и бывший соученик смертельно бледен, сильно напирает на бамбуковую трость и чудовищно исхудал (тонкое запястье, выглянувшее из-под рукава, намекало, что под одеждой одна кожа да кости). Поглядишь на такого – и сердце кровью обольется. Ничто в новом облике Шэнь Цяо не напоминало прежнего настоятеля.
Юй Ай тихо вздохнул:
– Раз вернулся, не уходи… Прошу, позволь мне объясниться…
Шэнь Цяо упрямо покачал головой.
– Гора Сюаньду в скором времени изберет нового настоятелячжанцзяо. Если у школы останется прежний глава, опозоривший Сюаньду, разве не возникнут у тебя трудности?
Выслушав его соображения, Юй Ай заметно удивился.
– Отчего ты решил, что Сюаньду изберет нового чжанцзяо?
– Через десять дней соберется совет Нефритовой террасы. Разве вместе с тем не проведут церемонию избрания?
Юй Ай хотел было покачать головой, но вовремя спохватился, что его гость ничего не видит во мраке, поэтому поспешил возразить:
– Когда ты упал с обрыва, я тайно отправил людей на твои поиски, однако они ничего не нашли. Я рассудил так: если ты жив, надобно с тобой встретиться, если погиб – следует хотя бы увидеть тело. И пока ты жив, Сюаньду не изберет нового чжанцзяо. Да, сейчас я взял дела школы на себя, но обязанности настоятеля исполняю лишь временно. И никогда не желал сместить тебя, дабы занять твое место.
Прежде Шэнь Цяо поверил бы третьему шиди без раздумий, однако теперь обстоятельства переменились, и Шэнь Цяо переменился тоже, потому доверять Юй Аю никак не мог. Помолчав немного, он настойчиво возразил:
– В день, когда я сражался с Кунье, перед боем обнаружилось, что мои силы уменьшились вполовину, а внутренняя ци застоялась и расходилась по телу едва-едва. Потребовались чрезвычайные усилия, чтобы хотя бы поддерживать ее ток, однако и это не помогло.
Вместо оправданий Юй Ай опустил голову. Руки он спрятал в рукава, и все же было заметно, что его пальцы слегка подрагивают.
Шэнь Цяо с раннего детства не отказывал в доверии никому из обитателей горы Сюаньду, притом глупым или невежественным он никогда не бывал, равно как и легковерным или наивным. Он просто считал, что на свете есть добро, без оглядки доверял своим братьям и сестре по учению, с которыми вместе рос, и надеялся, что уж они-то никогда его не предадут. Вот почему он стал легкой добычей злоумышленника.
– Сорвавшись со скалы, я лишился чувств, а когда очнулся, обнаружил, что ничего не помню, – повел рассказ Шэнь Цяо. – В моей голове все перемешалось, я ничего не понимал и жил в растерянности… Только недавно воспоминания пробудились, и картины прошлого вернулись ко мне. Я стал припоминать некоторые обстоятельства. К примеру, то, что накануне вечером ты пришел ко мне и попросился переночевать в моих покоях. Ты и прежде приходил и о многом рассказывал. И однажды признался, что влюблен в нашу шимэй, но увы, она ко всем холодна и никому не отдает предпочтение. Ты пришел ко мне вечером, прямо перед боем, потому как не мог унять тоски и тревоги и хотел поделиться горестями, а также просил сразу после поединка с Кунье замолвить за тебя словечко шимэй…
Выслушав его, Юй Ай по-прежнему хранил молчание.
– Когда Кунье прислал нам письмо с вызовом на поединок, я сперва не хотел принимать бой, но ты напомнил мне о давнем сражении нашего учителя с Хулугу, наставником Кунье, и сказал, что своим отказом я брошу тень на добрую память учителя и славное имя Сюаньду. Впоследствии ты не раз и не два говорил мне о своей привязанности к шимэй, однако вот что странно: в ее присутствии ты ни голосом, ни жестом, ни поступком не показывал своих чувств. Я же ничего не подозревал и усердно утешал тебя, ища возможность свести тебя с шимэй, оставив вас наедине… Теперь мне думается, что твои жалобы были ложью… не так ли?
Юй Ай устало вздохнул и наконец проронил:
– Ты прав. К шимэй никаких нежных чувств я не испытываю, а лишь использовал ее как предлог, дабы усыпить твою бдительность и провести с тобой ночь накануне поединка. Ты унаследовал рясу и патру учителя, поскольку в боевых искусствах и глубине познаний превосходишь всех нас, а потому обычный яд не причинил бы тебе никакого вреда. Мне пришлось прибегнуть к одному из редчайших ядов Поднебесной – «Радость от встречи». Он не приводит к мгновенной смерти. Если верно подобрать порцию, можно отравить так, что ни духи не узнают, ни демоны не почуют. Он действует до чрезвычайности незаметно: постепенно проникает в костный мозг, а потом уж поражает органы. Человек умирает самой что ни на есть естественной смертью. Однако я не желал твоей гибели и добавил в питье совсем чуть-чуть. Мне лишь хотелось, чтобы ты проиграл Кунье. Мне ведомо твое мастерство, и я был уверен: даже сорвавшись с пика, ты не погибнешь, а только расшибешься и от тяжких ран оправишься через несколько месяцев. Впрочем, мой замысел не удался, дела пошли хуже некуда, и, когда ты сорвался, я послал за тобой людей. Они долго искали твое тело, но ничего не нашли…