Тюрьма мертвых
Шрифт:
– Принимать, к сожалению, не получится, номера тюрьмы высвечиваются как неопределенные.
– Но ночью звонил какой-то мужчина!
– Да? Странно, и что хотел?
– Понятия не имею, походу ошиблись номером.
– А, ну так это бывает! К каждому аппарату привязан номер, просто он не высвечивается, но если подобрать верный код, то, конечно, можно дозвониться. У нас такое случается периодически. Люди просто путают цифры и случайно попадают к нам.
– Ясно, - увлекшись беседой,
Инженер достал из нагрудного кармана шариковую ручку и протянул её мне. Я решил ещё раз, прежде чем будет слишком поздно, напоследок перечитать договор, вдруг глаз зацепится за что-нибудь.
«Почему Витя тогда так отреагировал на мои слова о том, что я до сих пор ничего не подписывал?».
В графе сроки работ мы прописали восемь месяцев. Нигде не было указано моих паспортных данных или прописки, по сути, договор не имел силы, я подумал: «Почему бы тогда не подписаться чужим именем?» Так я и сделал.
– Вот и славно! Копию оставляю у вас. Ну, не будем терять время, работа не ждёт. Я, с вашего позволения, удаляюсь.
Пока я отсутствовал, Витя наделал целую кучу заготовок, и я быстро включился в работу.
– Я подписал договор, - ехидная улыбка невольно растянулась на моём лице.
Думаю, я сказал это, чтобы позлить своего напарника, который в прошлый раз чуть не подставил меня. Виктор молчал.
«Должно быть, он сильно расстроен тем, что меня взяли, наверняка грел это место для кого-то из своих».
Мы продолжили молча.
Когда Витя придерживал пруток, я случайно заметил, что у него на обеих руках отсутствуют безымянные пальцы.
«Почему я не заметил это в прошлый раз?»
Пальцы были обрублены под самый корень, такое я видел первый раз в жизни.
– Давно у тебя пальцев нет?
– Что?
– Я говорю, что с пальцами?
– Отрезал болгаркой.
– Болгаркой?!
– Да, - голос у него раздраженно вибрировал. Виктор явно не желал общения.
«С вопросами к нему сегодня лучше не лезть».
До самого обеда мы проработали в тишине.
Сегодня мы обедали вместе с Виктором, он сел напротив меня и, уставившись в тарелку, начал хлебать горячий суп. Он ел очень быстро, явно не пережёвывая, а как только закончил, сдал грязную посуду и ушел прочь. Он вёл себя чересчур раздраженно, этого немного выводило меня из себя, но я старался не обращать внимания. После обеда я решил позвонить Алине, она наверняка очень волнуется. Я подошел к одному из аппаратов и, сняв трубку, начал нажимать пальцами клавиши с затертыми от времени цифрами. Спустя полминуты гудков, наконец, послышался родной голос:
– Алло, - в этих дурацких телефонах одни помехи.
– Привет,
– А, привет, как дела? Куда ты пропал? Почему номер не отображается?
– из-за шипения её голос звучал так же монотонно и неразборчиво как тот, что постоянно напоминает мне о приёме пищи.
– Всё хорошо, здесь сеть не ловит, дозвониться можно только со стационарного телефона, и они не определяются. Ты-то как? Соскучилась?
– Я нормально.
– Я подписал договор на восемь месяцев, - ну всё, сейчас она мне закатит истерику.
– Хорошо.
«Что? Хорошо?».
– Ты даже ничего не скажешь?
– А что мне нужно сказать?
– Ну, хотя бы спросила бы меня: почему я решил здесь остаться, поинтересовалась бы, чем я занимаюсь! В конце концов, тебе вообще плевать что ли?!
– я взорвался.
Это не было похоже на наше обычное общение, с ней явно что-то не так.
– Ты хочешь со мной поругаться?
– Нет, не хочу, я хочу… Я просто не понимаю, почему ты так странно реагируешь?
– Как мне нужно реагировать? Ты нашел работу, я рада, что у нас наконец будут деньги.
– Деньги? Деньги?! Это всё, что тебя волнует?
– Нет, не всё. Позвони, когда будешь поспокойнее.
Гудки.
«Как же ты…».
Она никогда раньше не бросала трубку.
***
Дни играючи передавали эстафету друг другу, но я замечал лишь, как меняются цифры в телефоне. Алине я больше не звонил. Внутри меня, где-то в области груди поселилась обида, она была такая увесистая и прилипчивая, что никак не хотела уходить.
«Думаю, пару дней без общения приведут её в чувство».
Я понимал, что веду себя как сопливый подросток, но ничего не мог с собой поделать. Это сильно давило на меня, ведь я ужасно скучал без её голоса, думаю, она тоже. «Надеюсь в выходной, когда я приеду домой, всё вернётся на прежние места».
С Виктором мы работали не покладая рук, камера за камерой. С тех самых пор, как я подписал договор, мы практически не общались, на мои попытки заговорить с ним, он лишь огрызался или делал вид, что не замечает меня, и начинал шуметь инструментом.
В последний день перед выходным, когда мы добивали двенадцатую камеру, зазвонил телефон. Я посмотрел на часы и, убедившись, что до ужина оставалось еще минимум два часа, продолжил работу. Витя не последовал моему примеру и, как обычно вытерев руки о штаны, направился прямиком к аппарату.
– Да, - сказал он, сняв трубку.
– Когда? Нет, ещё не закончили, понял, хорошо, - разговор был коротким, кажется, он получал какие-то распоряжения.
Я доваривал последний пруток, когда он подошел ко мне.