У Адских Врат
Шрифт:
— Эва велела быть рядом с тобой.
— С каких это пор ты слушаешь Эву? — поднимает брови Воорт. — И в любом случае, мне лучше держаться подальше отсюда. Что, если они наблюдают? Подумай о Сил.
Воорт помнит квартал — в фешенебельном районе Бруклин-Хайтс, выходящем на Променад и Ист-Ривер. Он высаживал здесь Тину, когда они встречались в последний раз, но отказался от приглашения зайти. Многоквартирные дома содержатся в порядке. Вдоль улиц посажены деревья. Припаркованные машины выглядят новее и ухоженнее, чем на большинстве улиц города.
Охранник
— Когда я предлагала заходить в любое время, я имела в виду до двух ночи. Видимо, что-то важное. Дай мне пять минут. Я открою лифт. Он открывается прямо в квартиру.
Дверь открывается, и Тина хохочет, увидев парик.
— Блондином ты мне нравишься больше.
— Голова чешется, — отвечает Воорт, стягивая парик.
Она босиком; голубые велюровые брюки и трикотажная куртка с капюшоном соблазнительно облегают высокую, худощавую фигуру. Молния расстегнута, приоткрывая маленькую ложбинку. Пахнет ладаном, мылом, детской присыпкой. Разлапистые ветки пальмы в горшке почти достают до высокого потолка, на светлых стенах множество увеличенных фотографий Восточной Африки — с оригиналов Питера Бирда. Женщины племени масаи с кольцами на шеях. Львы на рассвете.
— Ты кажешься выше, Воорт. Вкладыши в ботинках? Я считала, ты гораздо увереннее в себе.
У нее за плечом он мельком замечает волшебное зрелище: подсвеченный Бруклинский мост и Ист-Сайд на Манхэттене. Окна во всю стену обрамляют картину: морской порт у Саут-стрит и ночное движение на реке. Здание на Полис-плаза, 1 светится, словно само генерирует электричество из трудолюбия сотрудников.
Воорт всегда считал, что из Бруклина открываются лучшие виды на Нью-Йорк.
— Я не хотела обидеть, — говорит Тина.
По-прежнему босая, она ведет гостя по блестящим половицам в жилую часть квартиры — квадрат, образованный диванами, стоящими друг против друга возле кофейного столика. Тина идет на цыпочках, чтобы казалось, что на самом деле на ней туфли на высоких каблуках. Кухня смежная с застекленной спальней. Там Воорт видит тускло освещенную двуспальную кровать, измятое одеяло, груду пурпурных атласных подушек на той стороне, где она спала.
Тело выдает невероятную реакцию.
Впервые после нападения у Воорта эрекция.
— Тина, помнишь следы пальцев на утопленнике?
— Фотографии у меня в кабинете.
— На меня тоже напали — на следующий день.
Улыбка Тины гаснет.
— Эти ребята были профессионалами. Думаю, мои синяки похожи на его, но я не уверен.
— Снимай рубашку, — командует она.
Диваны обиты темной кожей. Для окраски восточных ковров использовались натуральные красители — синий, зеленый, оранжево-красный. Воорт видит свое отражение в окне, наложенное поверх огней моста. Рубашка снята. В воздухе словно разлили какой-то аромат. Воорт ничего не может поделать с тем, как тело реагирует на прикосновения длинных пальцев Тины к отметинам на шее и груди.
— Повернись, — просит она.
Мягкие руки пробуждают нервные окончания. Во рту все пересохло. В голове стучит, но не от боли. Воорт мучительно сознает близость стройного тела за спиной. Слияние двух стихий
«Я и не думал, что у меня сможет встать снова — или по крайней мере так быстро».
— Да, захват использовался такой же, — замечает Тина. — Это совершенно очевидно.
— Профессионалы.
— Я могу измерить расстояние между синяками, — говорит она. Синяки поблекли от первоначального лилового оттенка до зеленовато-желтого. — У меня где-то здесь есть циркуль. Можно получить примерное представление о длине пальцев, размере руки. Тебе сильно досталось?
— Нет. — У Воорта перехватывает дыхание.
— Где-нибудь еще?
Есть еще синяки на бедрах и лодыжках, но Воорт говорит:
— Ты можешь составить представление по тому, что видишь.
— Как хочешь, но эти синяки являются уликами. У меня есть «Полароид». Есть циркуль. Если бы я могла сравнить характер повреждений у обеих жертв, это помогло бы тебе в суде.
Воорт снимает брюки.
Ее лицо рядом, черные глаза закрыты. Губы оказываются совсем близко, когда Тина наклоняется с циркулем в руке.
— Это, наверное, было страшно больно.
— Видела бы ты этих парней.
— Надеюсь, увижу. На первых полосах газет, когда ты их арестуешь.
Воорт с трудом сдерживает желание. Он не может понять, почему никак не реагировал на Камиллу, а теперь кровь стучит в ушах с такой силой, что трудно думать.
«Или именно это я и хотел узнать?»
— Можешь прикрыть свои прекрасные ноги. — Тина словно отстраняется от него, даже не двинувшись. — Где невеста?
— В Аргентине.
Она поднимает брови.
— У тебя усталый вид.
— Прилетел сегодня.
— Диван раскладывается. Я достану одеяло.
Воорт знает, что должен уйти, но вместо этого садится.
— Прости, пижамы для тебя нет.
Что-то в этой квартире создает ощущение безопасности, и от этого наваливается смертельная усталость.
— Спасибо, Тина.
Она целует его в щеку. Теплые губы не спешат отрываться от него. В квартире витают пряные ароматы, которых он раньше не замечал. Запахи мешаются друг с другом.
— Спокойной ночи, Воорт, — говорит Тина и выключает свет, впуская в комнату городское зарево. За окном машины скользят по мосту, в небе подмигивает самолет. До ее спальни тридцать футов. Красивая женщина может творить чудеса. Может отогнать опасность. Может стереть проблемы. Может на время зачеркнуть историю и скрыть все на свете, кроме желания.
— Нужно что-нибудь еще, Воорт?
На самом деле ее слова означают: «Начинать тебе. Стоит лишь войти в спальню».
Воорт думает о том, можно ли заглянуть в квартиру с моста. Ему хотелось бы заметить наблюдателей. Представляет, как бросается туда с пистолетом в руке.
Во сне он снова оказывается в самолете «Аэромехико», только на этот раз рядом сидит Камилла, а не незнакомая женщина. Внезапно Воорт понимает, что позади сидит Вим. Через проход устроилась Спрус. Самолет начинает трясти; оглянувшись, Воорт с ужасом видит, что родственники заполняют весь салон. Здесь и папа, а рядом с ним мама. Грег читает журнал. Таня, русская подопечная Камиллы по программе «младшая сестра», смотрит видео, на голове у нее наушники.