У истоков исторической правды
Шрифт:
А вот так звучит русский документ, который писали русские люди, находившиеся далеко от происходящих событий: «Отписка с Верхотурья в Туринск о присылке Полских пленников и их распросных речей» , где говорится:
«…прислали на Верхотурье… Литовских языков дву человек Микитку Павлова, Янушка Петрова…»
Получается, что посылали польских пленников, а прислали «литовских языков» с именами собственными никак не польскими. Странно как-то!
Или «Допросныя речи Полского полоненника в Перми»:
«…Сказывали им Литовские люди Микитка с Быхова города, а Янушка с Чернобыля города: как они с Литвы
Оказывается, польскими пленниками являются литвины, которые служили в войске Яна Петра Сапеги. И были они из г. Быхов и г. Чернобыля и пришли из Литвы. Но эти города и сама Литва – никак не польская территория!
Что-то подобное было и в связи с Советским Союзом. Во всем мире Советский Союз ассоциировался и сейчас ассоциируется с русским этносом. Какой бы национальности гражданин Советского Союза – белорус, украинец, узбек, киргиз и т.д. – не поехал за границу, он все равно был для заграницы русским (автор убедился в этом на своем личном опыте).
Всем нам, бывшим гражданам Советского Союза да и не только нам, известно, что во второй Мировой войне участвовали и погибали представители всех этносов этой страны, но на Западе часто уверены, что это были русские. То же относится и к Афганской войне. Но подобное явление связано с любым государством и в любое историческое время – Римом, Византией, Австрийской империей или Великим Княжеством Литовским, где население государства состояло из нескольких этносов. В такой ситуации все события связываются с титульным народом этого государства.
Но Речь Посполитая-то была конфедеративным государством в отличие от Российской и Австрийской империй, Рима и Византии, причем, не только на бумаге, но и в жизни.
В результате заключения Люблинской унии в 1569 г. из двух независимых государств – Великого Княжества Литовского и королевства Польского – было создано одно конфедеративное – Речь Посполитая, которая «лічылася агульнай дзяржавай «абодвух народаў», гэта значыць польскай і беларускай шляхты. Кароль польскі (ён жа і вялікі князь Літоўскі) меў абмежаваныя паўнамоцтвы. Заканадаўчую і часткова судовую ўладу меў агульны для ўсёй дзяржавы магнацка-шляхецкі сойм. Сойм прымаў законы асобна для Польшчы, асобна для ВКЛ. Рэч Паспалітая вяла агульную для Кароны і ВКЛ знешнюю палітыку. Аднак абедзве дзяржавы захоўвалі асобную дзяржаўную адміністрацыю (з адпаведнымі кіруючымі пасадамі), асобныя войскі са сваім камандаваннем, свае фінансавыя сістэмы, скарб, права чаканкі аднолькавай манеты, самастойныя судовыя і мытныя (да 1766 г.) сістэмы, асобнае заканадаўства».
Например, «згодна з прывілеем Казіміра ад 1447 г. і са статутам ВКЛ 1588 г. польскай шляхце забаранялася ў ВКЛ займаць дзяржаўныя пасады любога ўзроўню, а таксама купляць, атрымліваць у спадчыну і ў падарунак нерухомую маёмасць». В то же время в королевстве Польском такие ограничения отсутствовали. Наряду с представителями разных этносов, литвины ВКЛ-белорусы занимали различные государственные посты и имели земельные владения в королевстве Польском. Например, Константин Константинович Острожский во времена Лжедмитрия I был Киевским воеводою и имел земельные владения как в Литве, так и в Польше. Януш Острожский во времена Лжедмитрия II занимал пост краковского кастеляна. Или Юрий Мнишек – отец Марии Мнишек, которая была женой Лжедмитрия I и Лжедмитрия II.
Мнишек (Мнишки, Мнишехи) – графский род, происходящий из Богемии (Чехия), откуда Николай Мнишек
Как известно, Лжедмитрий II объявил себя царем Российским на территории ВКЛ в г. Пропойске, который в настоящее время называется Славгородом Могилевской области Беларуси. Здесь он жил и готовился к походу на Москву, рассылая свои письма и призывая ратных людей присоединиться к нему. Но г. Пропойск расположен очень далеко даже от границ современной Польши, уже не говоря о границах королевства Польского тех времен. Ведь в те времена большая территория современной Польши принадлежала Великому Княжеству Литовскому. Если бы Лжедмитрий II на самом деле собирал войско из поляков, то логичнее было бы ему жить на польской земле или недалеко от ее границы, как это делал Лжедмитрий I, а не на границе ВКЛ с Российским государством. Живя на территории ВКЛ, он призывал к себе ее жителей – литвинов. Первоисточники подтверждают это.
В письмах, рассылаемых по всей территории ВКЛ Лжедмитрием II, говорится:
«В первый раз я с литовским людьми Москву взял, хочу и теперь идти к ней с ними же».
Здесь Лжедмитрий II, называясь Дмитрием, указывает, что Москва в 1605 г. была занята с «литовскими людьми». Об этом говорит в своих воспоминаниях участник этих событий литвин Станислав Борша (с летувисского «борша» переводится как плакса, ревун – barsas):
«Дмитрий (Лжедмитрий I) потерпел поражение под Севском, отчасти вследствие измены казаков, отчасти от того, что поляки после первого сражения почти все ушли от него с Сендомирским воеводою…»
Но если почти все поляки ушли с Юрием Мнишеком, Сендомирским воеводой, после первого сражения задолго до взятия Москвы, то кто же в первый раз в 1605 г. ее, Москву, брал? Напрашивается ответ – литвины, что и утверждается в письме Лжедмитрия II. Ведь никаких сведений о том, что потом в армию Лжедмитрия I опять пришли поляки, нет. Наоборот, все документы тех времен указывают на то, что в войске, которое первый раз захватило Москву, были литвины.
Так, в «Грамоте Лжедмитрия I к Московским боярам и другим всякого звания людям, о правах его на престол Российский» от 4 апреля 1605 г. указывается этнический состав войска Лжедмитрия I:
«А ныне мы великий Государь на престол прародителей наших, великих Государей Царей Российских, идем с Божиею помощь вскоре, а с нами многия рати Руския и Литовския и Татарския».
Как видим, в войске Лжедмитрия I польская рать отсутствует. Почему? Неужели Лжедмитрий I забыл перечислить и поляков? Очень и очень сомнительно.
Это подтверждает в своей грамоте и Митрополит Ростовский, Ярославский и Устюжский Филарет (Романов) от 30 ноября 1605 г.:
«…Рострига Гришка Отрепьев, бесосоставным своим умышлением назвав себя сыном великого Государя нашего Царя Великого Князя Ивана Васильевича всея Руси, Царевичем Дмитрием Ивановичем всея Руси, и злым своим чернокнижьем прельстя многих Литовских людей и казаков…»
Митрополит Филарет (Романов) не мог бы не указать и на представителей Польши, если бы они принимали участие в событиях, связанных с Лжедмитрием I. Но указал-то он только на «Литовских людей и казаков»!