У каждого свои недостатки
Шрифт:
Примадонна сидела на пуфе у огромного зеркала, туалетный столик перед ней был заставлен целой батареей коробочек и флакончиков самых разнообразных цветов, размеров и форм, приковывая к себе внимание Рауля. Личная горничная как раз возилась над причёской: часть локонов цвета осенних листьев она уже подняла и уложила с одной стороны, с другой они всё ещё падали на плечо. Из-за ширмы выскочила маленькая собачка, завитая и украшенная не хуже самой Карлотты, подбежала к ногам Рауля и презрительно тявкнула.
— Сюда, Фифи! — позвала певица, и любимица
Рауль был благодарен собачонке: своим вмешательством она подарила ему несколько бесценных мгновений, чтобы овладеть собой и примерно прикинуть, как разыгрывать партию дальше.
— Покорнейше прошу простить меня за вторжение, — сказал он. — Как ни глупо это с моей стороны, кажется, я ошибся дверью.
— Это быть рок! Фатум, судьба! — заверила его Карлотта. — Идите, Мари, — приказала она парикмахерше, та немедленно положила щётку и шпильки на столик. — Здесь ви и я, — продолжила примадонн. — Ви быть вчера на спектакль?
— О да, — повинуясь любезному жесту Карлотты, Рауль присел на соседний пуф и подарил итальянке полный восхищения взгляд. — Это было великолепно!
— Ви слышать, как я петь?
— Божественно! Voce divina!
Карлотта снова улыбнулась.
— Я видеть, ви любить опера, — заметила она.
— С раннего детства, — заверил её Рауль. — Мои родители воспитывали меня в любви к искусству! Вивальди, Россини, Верди… что может быть прекраснее и гармоничнее!
— О, ви любить итальянская музыка! — радостно воскликнула Карлотта.
— Это лучшая музыка на свете, — скромно сказал молодой человек.
— Французские аристократы, которые любить итальянская музыка, я обожать их! — примадонна взяла веер. — У меня быть шесть или семь поклонников, французские аристократы.
— Всего лишь? — Рауль широко распахнул глаза и застыл аллегорией неверия. — Сотни и тысячи должны падать к вашим ногам!
— Они падать, много раз, безусловно. Шесть или семь звать меня к алтарь.
— Так шесть или семь? — уточнил Рауль. Ход их беседы ему уже разонравился.
— Я сбиться со счета! — небрежно отмахнулась Карлотта. — Учет вести mio padrino Витторио, мой крёстный, он же назначать, кому посылать цветы.
— Цветы? — удивленно приподнял брови гость.
— Si, цветы. Белый мрамор, черный мрамор, живые цветы, это красиво смотреться, не так ли? Самый красивый букет он всегда посылать для Габриэль и Арман. Они быть так милы, оба звать меня к алтарь. Но mio padrino Витторио узнавать, они быть мошенники! Он очень не любить мошенники, поэтому самый лучший мрамор и живые цветы. — Насладившись выражением лица Рауля, она сменила тему: — Прекрасный Париж, я любить его публику, публика любить меня. Чудесный театр. Ви слышать, как звучать в нём голос? А внизу озеро, иногда мы ходить туда.
— Это должно быть чудесно, — пробормотал Дюшан и светски добавил: — Я был бы счастлив сопровождать вас.
— Как это мило! — просияла Карлотта. Прежде чем Рауль успел сообразить, куда именно язык завёл его на сей раз,
— Как будет угодно синьоре, — кивнула служанка.
— После спектакль, — повторила Карлотта, глядя на Рауля.
Молодой человек понял, что ему только что повелели явиться на романтическую встречу, и горе тому, кто посмеет ослушаться приказа. Пробормотав очередной набор любезностей, он склонился к ручке примадонны и, пока она не передумала, выскользнул из гримуборной, прилагая все усилия, чтобы выглядеть при этом достойно. На самом деле, ему хотелось сразу перейти на бег.
*
— Месье Эрик, так вы точно не видели костюм?
— В четвертый раз повторяю: нет. С чего вы вообще решили обращаться с этим ко мне? Это вы костюмер, не я! Если вдруг пропадёт что-то из декораций или кто-то из работников, тогда приходите. Тем более, вы наверняка перепутали вешалки. Поищите лучше!
Эрик захлопнул двери «кабинета» и обернулся к Раулю. Компаньон устроился на уже привычном табурете в углу, невидимый для любого заглянувшего.
— Я влип! — простонал он.
Эрик перехватил его в коридоре по пути от Карлотты и незаметно провёл к себе. Но не успели они обменяться последними новостями, как их прервали. С последнего визита во владения коллеги комнатушка стала словно ещё меньше и теснее, если это возможно. Столешница завалена чертежами и схемами, на стене красовалось несколько листов бумаги с расчётами, на полу в открытой сумке поблескивали инструменты, ещё одну большую сумку, закрытую, Эрик задвинул ногой под стол.
— С каких пор тебя стал пугать вечер в обществе дамы?
— С тех пор, как дама оказалась родственницей человека, посылающего цветы на могилы её потенциальных женихов, — мрачно ответил Рауль. — К дьяволу, мы достаточно наследили в Ницце, давай сорвём этот куш и заляжем на дно. Уедем в Бретань, там нас ещё не знают. Или махнём за границу…
— Сегодня вечером мы с тобой заняты. У меня работа, у тебя свидание.
— Свидание? — Рауль подскочил. — Ты знаешь, что она решила устроить романтическую прогулку по подземельям? Там наверняка полно крыс.
— Нет там никаких крыс. — Эрик пожевал губу в задумчивости. — И не переживай, в подземелья ты не пойдешь. Я пойду.
— Ты хочешь вместо меня встретиться с Карлоттой? — Рауль схватил Эрика за руку и с чувством её пожал. — Я знал, что ты настоящий друг! Прости, если я когда-либо в тебе сомневался!
Эрик аккуратно освободил свою ладонь из хватки компаньона.
— В подвалах у меня свои планы, — сказал он. — Твоя задача — не подпускать туда свою даму сердца. Поведешь её в ресторан. В следующий раз не ошибёшься так нелепо и пригласишь на романтическую прогулку к озеру здешнего премьера.