У каждого своя война
Шрифт:
Обиделся, конечно, гордый! «Он гордый и чистый, — шептала сама себе Милка, — а ты дура чертова, любовь свою проморгала!»
И тут ввалилась развеселая компания: Гаврош,
Ишимбай, Валька Черт, Карамор и еще один малый, которого Милка не знала. Они прошли в самый угол столовки, расселись за столиком. Одного столика им показалось мало, и они придвинули второй, прогнав с него парня и девушку. Потом Гаврош направился к раздаче, весело подмигнул Милке, будто они расстались только вчера:
– Привет от старых штиблет!
– Привет, — холодно
– Че такая кислая?
– Тебе-то что? Устала…
– Пусть кто-нибудь подменит, а ты — к нам давай.
Посидим мало-мало, вспомним прошлое, загадаем будущее!
– Не могу.
– Не форси, Милка. Давай-ка пару бифштексов, пару поджарки да пару сосисок с картошкой. И запить что-нибудь…
Милка со злостью бросала на тарелки еду, резко двигала их к Гаврошу. Тот мурлыкал про себя какую-то песенку, вид у него был довольный, подогретый алкоголем.
– Чего это вы опять загуляли?
– Сделал дело — гуляй смело, — усмехнулся Гаврош.
– Это какое же дело ты сделал?
– Много будешь знать — плохо будешь спать.
Гаврош отнес к столику несколько тарелок, быстро вернулся с Ишимбаем, и тот забрал остальные тарелки.
– Работать кончишь, в кабак пойдем? — предложил Гаврош. — Пить будем, гулять будем, а менты придут — удирать будем!
– Дождешься — придут менты, — угрожающе ответила Милка.
– Не каркай, — нахмурился Гаврош и тут же вновь повеселел. — Пойдем, Милка! Шампанское пить будем! Коньяк хлебать!
– Это кто ж такой богатый, что вас угощает?
– Мы сами себе богатые! Кто был ничем, тот стал всем, слыхала? А хочешь, платье тебе куплю? Из панбархата, а? Какое выберешь, такое и куплю! Туфли купим! Брошку!
– Иди ты! — отмахнулась Милка. — Не мешай! Видишь, народу сколько!
Действительно, из-за того что Гаврош занял окошко раздачи, образовалась очередь. Гаврош отодвинулся, подождал, пока очередь пройдет. Голову ему кружил хмель, с гибельным восторгом вспыхивали мысли: пока удача светит — все трын-трава! Крысы пусть прячутся по щелям, а он, Гаврош, будет гулять по буфету! А потом они с Денисом Петровичем завалят магазин и рванут в Гагры! О, море в Гаграх, о, пальмы в Гаграх! А ведь он, Гаврош, никогда там не был и никогда не видел моря!
Очередь разошлась, и Гаврош снова придвинулся к окошку, прошептал:
– А хочешь, в Гагры махнем, Милка? Знаешь, где Гагры? По набережной гулять будем! Небо в алмазах!
– Уйди... — коротко ответила Милка, с ненавистью глядя на него.
– Зря, Милка. Мимо счастья своего проходишь! — Гаврош вдруг вытащил из внутреннего кармана пиджака толстую пачку сторублевок, разложил их веером перед Милкой. — Ты когда-нибудь столько видела?
Милка смотрела на веер из сотенных бумажек, и ей стало страшно — она действительно столько не видела. Гаврош подмигнул ей, сложил сотенные, сунул в карман:
– Подумай, Милка! Платье из панбархата, Гагры! — и он двинулся к столику, за которым компания уже пировала. Пили, разговаривали
– Гаврош — твое здоровье! — так же вопил Валька Черт. — Пусть все сдохнут от зависти!
– Кореша! Берем шалав — и кататься на пароходе! — громко икая, предлагал Ишимбай. — У меня телефончик есть! Витой зовут! Она с собой подруг прихватит! Ну что, сгоношились?
– Гаврош, а Милка? Ее возьмем с собой! — влез Валька Черт. — Или ты ее Робертино решил оставить, гы-гы-гы! — заржал он и тут же получил тяжелый удар в челюсть, загремел со стула вместе с полным стаканом, вылив водку на себя. Посетители, сидевшие за соседним столиком, шарахнулись в стороны, тоже опрокинув стулья. — Ты че, Гаврош? — Валька Черт поднялся, держась за скулу. — Чиканулся, да? Че я тебе сказал-то? Ничего такого и не сказал…
– Закрой пасть, шмакодявка, — процедил Гаврош свирепо, но через секунду уже улыбался, и глаза вновь светились пьяным, угарным весельем. — Валька! Чертила! Я ж тебя люблю! Давай чекалдыкнем! Давай! Гаврош налил в стаканы, оглядел зал:
– Граждане, прошу соблюдать приличное спокойствие! Культурно отдыхаем! Хорошо поработали — хорошо отдыхаем!
И тут в столовку вошли трое дружинников, трое крепких парней лет тридцати, в кепках, пиджаках, с красными повязками на рукавах. Они оглядели зал столовки и сразу направились к компании дружков.
– Бригадмил, — шепнул Ишимбай. — Атанда…
И бутылки мгновенно исчезли со стола. Но дружинники уже подошли, и один, старший, спросил:
– Распиваем? Придется пройти в отделение, граждане.
– Кто распивает? — выпучил глаза Валя Черт. — Ты видел?
– Через дверь видели, как вы распивали.
– И дрались, — добавил второй.
– Кто дрался? Да он равновесие не сохранил и упал нечаянно, — ухмыльнулся Ишимбай.
– А распивал кто? — спросил старший бригадмилец.
– Ну раз видел, тогда ищите! Бригадмил — наш друг! — Гаврош встал и поднял руки, предлагая обыскать себя. — Найдете — ваша взяла! Не найдете — гуляйте до другой столовой!
Дружинники посмотрели под столом, под соседними столами, затем старший, явно заинтригованный тем, куда же все-таки подевались бутылки, обыскал Валю Черта, Ишимбая, Карамора и последним — Гавроша.
Тот посмеивался, победоносно глядя на растерянных дружинников.
– Водярой от вас несет, а говорите, не пили, — сказал старший.
– Аты найди, найди, майор Пронин!
– Ладно, покажите. Привлекать не будем, — сдался старший.
И тогда Гаврош приподнял расклешенную штанину, и на ступне у него стояла полная бутылка водки.