У кладезя бездны. Часть 2
Шрифт:
— Лассе! [40] — прохрипел водитель, имени которого я не знал.
Машину ударило о стену еще раз, она все таки вошла в очередной поворот, царапая бортами каменные стены Касбы и высекая искры. Я исхитрился ударить изо всей силы ногой — и вывалил остатки лобового стекла, потому что видно не было совершенно.
Впереди показался поставленный поперек дороги развозной Берлье, он перекрывал дорогу совершенно, не оставляя ни единого шанса проехать — и от темной туши машины в нас летели пули.
40
Laissez,
— Эмбуш!
Я не знал что делать — но знал, что с раненым водителем шансы проехать точно равны нулю, а пули уже летели в нас. Поэтому, я сделал то единственное, что мне показалось правильным в такой ситуации. Пригнувшись, чтобы пули попадали в моторный отсек, а не в меня, я нащупал руль и резко рванул его вправо, чтобы остановить машину и заблокировать дорогу. Пройти не пройдем, но так между нами и этими ублюдками будет хотя бы машина.
Естественно, ничего не получилось. Меня бросило вперед так, что чуть дух не вышибло, а машину не развернуло — но она сильно помяла крыло об стену и с грохотом и треском отрикошетила от нее, продолжая нестись на Берлье, только с куда меньшей скоростью. Тормозить было некогда и вообще предпринимать что либо было тоже некогда — и через секунду наш Ситроен аккуратно ткнулся аккурат в кабину Берлье.
Меня швырнуло вперед вторично, но я к этому был готов и на месте удержался. Стрелки же, прятавшиеся за Берлье огонь прекратили, то ли испугались, то ли удар по Берлье их отбросил от машины. Этим шансом я и воспользовался — схватив автомат, я высадил все, что оставалось в магазине по грузовику, не видя даже, куда стреляю, просто чтобы осадить, если у кого-то возникнет гениальная идея забраться с автоматом на крышу Берлье и пострелять нас всех. Ни Дидье, ни Патриса в машине уже не было и я, откинув спинку сидения, полез назад, потому что выскакивать через переднюю дверь мне вовсе не улыбалось.
Пахло гарью, дымом — сейчас что-то или загорится или взорвется.
Водитель неподвижно сидел на своем месте, свесившись на руль.
Мертв? Неважно!
Откинув и его сидение назад, я потащил его с водительского места, потом, прикрывшись распахнутой дверцей — вытащил его из машины. Дидье и Патрис уже успели занять позиции на той стороне узкой улочки, Патрис вел огонь очередями из короткого Миними, не давая бандитам за Берлье опомниться, Дидье стрелял в ту сторону, откуда мы при ехали из винтовки, одиночными. Ориентируясь по вспышкам, я и побежал, таща на плечах нашего водителя и чувствуя, что еще немного — и не выдержу, зря я связался с этим делом. Уже не пацан, не оперативник…
— Нок ля порте! [41] — проорал Дидье, перекрикивая даже рокочущий пулемет.
Сначала я не понял — про какую дверь он говорит. Только потом дошло — более темный прямоугольник на стене это и есть дверь, здесь почему то нет ни подъездов, ни ступеней, ничего — просто дверь в стене.
Дверь вывалилась после двух выстрелов картечью и пинка, мы ввалились внутрь и как раз вовремя — у Патриса кончилась лента в пулемете, и другой не было. К моему удивлению — оружие же должно быть закреплено за ними — он просто бросил тяжелое, мгновенно ставшее бесполезным тело пулемета в темноту подъезда, достал свой пистолет-пулемет, принял у Дидье тело генерала, взвалил его на плечо…
41
Knock la porte!
Подъезд был чем-то похож на питерское парадное — только темное и вонючее. Когда то здесь был лифт — но теперь шахта была пуста, двери выломаны, а воняло оттуда так, что становилось понятно — кому лень выносить мусор так и бросают его здесь, в шахту лифта. Никогда не понимал арабов — как можно так жить…
По лестницам я поднимался замыкающим, отпустив вперед французов на один лестничный пролет — поскольку теперь у меня было самое мощное оружие в группе. Дробовик Атчиссона АА-12 с барабанным магазином — единственный дробовик в мире, который может стрелять автоматическим огнем патронами двенадцатого калибра, и отдачи почти не чувствуешь. В барабане осталось или восемнадцать или девятнадцать патронов, если я что-то понимаю — в каждом из них по десятку крупных картечин и столько же мелких. В итоге — в ближнем бою это оружие может создать стену огня, сравнимую разве только с миной направленного действия.
Дом был жилым — это была та же самая Касба, город в городе, мы не успели выйти за пределы зоны охоты — просто дом боялся нас. Но если показать слабость — растерзают и имени не спросят, мы будет не первыми европейцами, кто пропал в Касбе без вести и уж точно не последними…
Дверь хлопнула, когда я был на третьем этаже, а гранаты у меня не было. Осколочной, а вот светошумовые еще были. Улыбнувшись, я выдернул чеку одной из них и опустил ее в шахту лифта как раз в тот момент, когда по моим прикидкам возле нее были бандиты — чтобы через пару секунд насладиться истошными криками и руганью наших преследователей, начиная от сакраментального merde и заканчивая не менее сакраментальным Аллах Акбар.
На седьмом этаже хода на чердак не оказалось, но Дидье поступил просто — прицелился в замок одной из дверей, нажал на спуск и вынес его месте с куском дверного полона. На его месте я бы так не делал, пуля могла отрикошетить, могла убить кого не надо за дверью — но Дидье сделал так, как считал правильным. После того, как вошел я — он свалил то ли шкаф, то ли еще что-то и привалил дверь.
В квартире — нищей, вонючей было темно. Щелкнули выключателем — светлее не стало, значит — отрезали электричество за долги. Телефонный аппарат тоже был — но, конечно же, не работал, если люди не платят за электричество — глупо ожидать, что они будут платить за телефон.
Видно было плохо — но я понял, что в квартире нет мужчин — только женщина и сколько то детей. Впрочем, мне было не до этого — я присел на колено, держа заваленную дверь под прицелом ружья…
Откуда-то из комнаты шумно выскочил Патрис.
— Там есть балкон! Уйдем наверх!
Последний этаж…
Первым высунулся Дидье — и едва успел отпрянуть, пули выбили искры совсем рядом. Стреляли снизу.
— Гранаты есть?!
— Держи! — я отдал последнюю.
Патрис вернулся откуда-то с веревкой, неизвестно насколько прочной. Здесь белье стирали и сушили прямо в квартирах, в прачечные не сдавали.
— Выдержит?
С совершенно русским фатализмом Патрис пожал плечами.
Бросили вниз гранату, она рванула так, что зазвенели стекла. Пока те, кто был внизу, пытались прийти в себя — Дидье, обвязав вокруг пояса эту веревку, подпрыгнул, уцепился за край крыши и мгновенно перебросил себя на крышу. Если бы там рядом был стрелок — на этом бы все и кончилось, расчет был на то, что нас здесь нее ждали и местные аллахакбары не успели вылезти на крыши. Через несколько секунд вниз полетела веревка…