У кладезя бездны. Часть 2
Шрифт:
— Еще гранаты есть?
— Откуда?!
— И у меня — нет.
Первым подняли генерала, для того, чтобы он не доставлял нам проблем — угостили прикладом по голове, а Патрис умудрился успеть одеть на него наручники. Вторым — водителя, он был без сознания. Пока мы поднимались — Дидье прикрывал нас, стреляя вниз, по улице. Как в тире — господствующая высота, сверху — это уже не бой, это расстрел, тем более что от термооптики нигде не спрячешься, даже за стеной. Но это пока — а как только эти вылезут на крыши, они то уж точно знают, как это сделать — мы останемся в окружении и почти без патронов. С такой обузой, какая есть у нас — даже думать не стоит пройти крышами.
Под прикрытием огня с крыши — я уходил с балкона последним — я повесил ружье за спину, подпрыгнул, уцепился — и чуть не сорвался. Аж в глазах
Панорама — с крыши — открывалась просто великолепная. Это был одна из самых высоких точек города, считай вершина горы — и хоть Нотр-дам Д'Африк, жемчужину архитектуры Алжира и символ новой Франции отсюда не было видно — с крыши было видно три четверти Касбы. Горбатый ландшафт крыш, красные трассеры, рвущий ночь, вспышки, прожектора вертолетов… кошмар, про который в тихой Европе и близко не знают. Не так давно — под британской конечно, эгидой — в Лондоне состоялась конференция правозащитников, где Французский Алжир вместе с Российской Империей, Бурской конфедерацией и Священной Римской Империей Германской нации заклеймили как садистов, преступников, маньяков и душителей свободы. Вот этих бы сейчас… сюда.
Нарастающий рокот вертолетных винтов придавил нас к крыше, два МН-47 ВВС Франции [42] скользнули над самыми крышами. Десантники, скорее всего тот же первый парашютно-десантный, направляются к месту боя. Целая рота… вот только нам от этого ни холодно, ни жарко…
Никто из нас даже не подумал стрелять, чтобы привлечь внимание стрельбой. Если и привлечешь стрельбой чье-то внимание — так это пулеметчиков, которых на подобной машине бывает от двух до четырех. Одной очереди Минигана хватит на всех.
42
в этом мире Французский Алжир ориентировался в основном на САСШ, вооружение было чешское и североамериканское. И немецкие трофеи, которых по Африке полным полно ходило.
— Где рация? — только сейчас крикнул Дидье, залегший дальше на крыше.
— Разбита!
— А в бардачке?!
Молчание… твою мать, было просто не до того. Конечно же — где еще быть рации, как не в бардачке. Я сел вперед и не знал об этом, водитель… не знаю, жив или нет еще, а Патрис, видимо отвечавший за связь… ему было просто не до того. Так как он стрелял.
Будем живы — придется ему отстоять несколько часов в карауле у бочки [43] . Но скорее всего — живы мы не будем. Сейчас из всех щелей полезут…
43
В Иностранном Легионе существует одно специфическое наказание — провинившегося ставят в караул, но не у знамени части, а у двухсотлитровой бочки с дерьмом. Такой караул стоят в парадной форме.
Для очистки совести Патрис достал мобильный телефон, потыкал в кнопки и со словами merde бросил вниз, на улицу. Все правильно — в зоне проведения контртеррористической операции первым делом отрубают сотовую связь.
А вот телефон он выбросил зря, он то ни в чем не виноват и денег стоит.
— Сколько у тебя?
Я прикинул.
— Девятнадцать. Или восемнадцать. Я только в дверь стрелял.
— Добро. У меня полторы обоймы. Держим левый фланг, Дидье прикроет справа.
— Сиди здесь. Генерала нельзя оставлять. Как убьют, или патроны кончатся — сменишь меня. Вив ля Франс [44] , хотя зимой здесь бывает холодно, учитывая отсутствие отопления в домах — на огне готовили еду в квартирах. Вверх шли дымовые трубы, наверху они заканчивались трубами, широкими и высокими, как минимум в два кирпича — как раз для того, чтобы укрыться. Засев за один из таких дымоходов, я направил ствол ружья в сторону люка на крышу и соседней крыши и стал ждать. По моим прикидкам- шанс еще был. Как полезут — возможно,
44
Франция жива, или Франция продолжает жить клич и лозунг французских патриотов.
Но изменчивая и непредсказуемая девчонка по имени Фортуна сегодня была с нами до конца. Мысленно готовясь к последнему бою и прокучивая в голове все, что нужно сделать, и как сделать, чтобы не попасть к этим в руки — я не услышал вертолетных винтов. Обратил внимание, только когда вертолет подошел к нам метров на сто и завис. Я не знал порядка опознания, принятого у парашютистов — а вот у Патриса был фонарик и он быстро отсигналил требуемое. Получил ответ, после чего вертолет начал снижаться, зависая над крышей…
Воздушный поток, создаваемый огромными винтами, едва не сшибал с ног, вертолет развернулся и притерся к крыше опущенной аппарелью. На крышу высадились парашютисты, подняли в десантный отсек раненого и пленного, потом настал и наш черед. Боевики ФНЛА то ли не успели вмешаться, то ли решили не связываться…
Я и здесь поднялся последним… как старший по званию, хотя здесь это не имело значения, потом на откинутую аппарель один за другим запрыгнули парашютисты, секунда, другая — и наполненный злом и ненавистью мир дрогнул и пошел вниз — вертолет уносил нас домой оттуда, где мы должны были умереть, возвращал к жизни.
Только сейчас я понял, насколько устал. Так прямо и сел у открытого люка, прислонившись спиной к стенке десантного отсека. Думать не хотелось ни о чем — ни о том, что сделано, ни о том что сделать только предстоит.
Один из парашютистов — здоровенный, мордатый, в легкой каске похожей на хоккейную шумно плюхнулся рядом — видимо, кто-то сказал ему, что я русский, и ему захотелось поразвлечься. У них сегодня не такой ненормальный день как у нас — высадили группу в городе и сейчас летят обратно на базу.
— Эй, чувак! — проорал он, — ты мне нравишься! Тебя подвезти?
Я порылся в кармане, достал jette — так здесь называли бумажку в сто франков, протянул ее парашютисту.
— До базы ВВС Рауль Салан [45] , пожалуйста. Сдачу оставьте себе…
Парашютист взял банкноту, дружески толкнул меня в плечо и жизнерадостно заржал…
Вертолет трясло — над городом очень непредсказуемые воздушные потоки. Я заставил себя встать, держась за сетку, которой были обтянут фюзе6ляж изнутри, я сделал шаг вглубь десантного отсека, потом еще один. У пленного были парашютисты, я включил фонарик и…
45
Рауль Альбин Луи Салан, в нашем мире кавалер Ордена Почетного легиона, командующий контингентами французской армии в Индокитае и Алжире, глава Секретной военной организации ОАС. За мятеж арестован, приговорен к пожизненному заключению, потом освобожден. В этом мире — выдающийся военачальник, министр обороны, потом военный диктатор Франции. Не допустил превращения Французского Алжира в арабское государство. Крайне правый — но в этом мире крайне правых очень много у власти.
Это был не генерал Абубакар Тимур. Мы вытащили пустышку. Опять.
Пустышка…
Утро следующего дня
Вилла Суснии, Алжир
Патрис зашел ко мне, когда я успел немного попасть, до этого меня не беспокоили. Он был в полной форме французских парашютистов, белый берет [46] красиво сложен, и заткнут за погон. В руке — бутылка, на горлышко надеты два пластиковых стаканчика. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я понял — не довезли…
46
Белый берет — отличительный знак спецназа Французского иностранного легиона. На самом деле он не белый, а светло-серый.