У кладезя бездны. Часть 2
Шрифт:
Генерал долго молчал, чтобы унять свой гнев.
— Мне нужно допросить этого человека. Возможно, это все же не пустышка.
Генерал кивнул, и я понял — они не смогли.
— Этот парень ваш. Предупреждаю, что весь разговор пишется.
— Его сильно помяли?
— Есть немного. Но не перестарались. Говорить он будет.
Неизвестный, которого мы взяли, сидел голым, привязанным к стулу, привинченном к полу в тесной и душной камере, в камере пахло страхом, кровью и блевотиной, последних двух субстанций было достаточно и на полу. Стул был металлическим,
Испытывал ли я жалость к этому человеку? А ничуть! Больше года я прослужил в Персии после того, как Его Величество изволили присоединить Персию к России на правах автономного образования. За мной была вся Персия… я должен был понять, что происходило в них при правлении Шахиншаха, что происходит в них теперь, на кого из "старой гвардии" можно опереться, кого просто уволить, а кого расстрелять от греха подальше. Помните, рассказывал о визите в пыточную тюрьму САВАК и как там людей раскатывали асфальтовым катком? Так это еще не самое страшное, в основном благодаря этой работе у меня теперь седина в волосах и ни к черту нервы. Вот только после свержения САВАКа произошло такое, что… И этого подонка — явно имеющего какое-то отношение к происходящему — я бы и сам с удовольствием током попытал.
Были, конечно, еще мотивы. О них позже… сами поймете.
Неизвестный то ли был без сознания от жары и пыток, то ли просто играл, что он без сознания. Заметив на столе, где велась запись допроса, бутылку воды — я налил стакан, вылил пытаемому на голову. Он застонал, открыл глаза.
— Доброго времени суток, сударь… — сказал я по-русски.
Испугался. Видно, что испугался.
— Не ошиблись. Я русский. Не ожидали?
— Почему?
А ты, гад…
Это был тот, второй, кто был в машине. Тот, чей разговор нам удалось прослушать. Тот, с акцентом Западной Персии…
— А такие как вы никогда не ожидают, что сделанное — к ним же и вернется. Стадион. Вспомнили?
— Я не знаю, о чем вы. Воды…
Я поднес бутылку к губам, неизвестный жадно высосал все, что там оставалось.
— Начнем с самого простого. Ваше имя?
— Имя?
— Да, имя.
Неизвестный задумался.
— Имя у меня есть.
— Какое же?
— Пошел ты! Как тебе такое имя?
Разговор шел на английском.
На этом месте — я должен был ударить допрашиваемого. Или включить ток. Но я не сделал ни того, ни другого. Я думал.
Передо мной был не араб. И не перс. И вообще — не мусульманин. При этом — я был уверен, что именно этот урод — был в одной машине с генералом Тимуром и говорил с ним. Явно не о погоде…
— Асм шома чист? — спросил я, задавая наиболее распространенные и общеупотребимые вопросы, — шома ахлем коджа астид? Шома четур асти? Шома фарси харф мизанид? [49] .
Хотя неизвестный прикинулся, что ни хрена не понимает, по глазам я понял — дошло! Понимает!
— На
49
Как тебя зовут? Откуда ты? Ты говоришь на фарси?
Нельзя сказать, что я говорил на всех этих языках. Но многое понимал — как и все аристократы, вынужденные много путешествовать. Тот же испанский — благодаря знакомству с Марианной у меня был на довольно высоком уровне.
— Ты не можешь говорить? Хорошо. Надумаешь — скажи.
Обычно — подозреваемый понимает, что полицейскому нужно его признание — и получается, что полицейский в каком-то смысле зависит от него. Моей задачей сейчас было показать, что это не так.
— Вспомнишь свое имя, дай знать.
Я постучал в дверь, чтобы меня выпустили.
— Интересный вы человек, адмирал Воронцов…
Я вздохнул. То же самое — я слышал два дня назад совсем при других обстоятельствах. И от кое-кого, кто привлекательнее Молота Ислама.
— Да и вы, сударь, совсем не так просты, как кажетесь…
Генерал ничего не ответил…
Мы сидели на верхнем этаже виллы Сусини. Широкий балкон, на котором нам накрыли стол и подали чай — был полностью отрезан от внешнего мира прочной сеткой, и казалось, что ты в заключении…
— Кто этот человек? — снова попробовал Бельфор.
— Не генерал Тимур — устало сказал я — неужели вы думаете, что я стал бы скрывать от вас его имя?
— Думаю.
— Дело ваше. Думайте, что хотите…
Мы пили чай и присматривались друг другу. Это было тяжело… ни один из нас не доверял другому ни на грамм. То, что произошло почти сто лет назад — незримо стояло между нами…
— Почему вы покинули Мексику?
Генерал презрительно сплюнул на пол.
— Мне нет дела до этих людей. Они не хотят жить.
— Не хотят жить, генерал?
— Вот именно…
Генерал щелкнул пальцами, приказывая принести еще чая. Чай здесь был отличным, крепчайшим.
— Когда нас… нас просто выбросили здесь, месье, мы выстояли по одной простой причине. Нам негде было жить. У нас не было страны. Мы никому не были нужны.
Я пожал плечами.
— Вас принимала Аргентина. Штаты. Даже мы.
— А… бросьте. Это предатели. Те, кто предал Францию и бросил ее на произвол судьбы Настоящие патриоты собрались здесь, выброшенные на африканский берег и решили: к черту весь мир, если у нас нет больше земли для Франции — значит, Франция будет здесь. А там — нет ни одного человека, который бы держался за свою землю. Любой думает, как разбогатеть и сбежать. Они не хотят жить.
— Ну, Альварадо же не сбежал…
— Альварадо…
Генерал о чем-то задумался. Потом перевел стрелки.
— А почему вы ввязались в это дерьмо в Персии?
— Молот Ислама меня спрашивает об этом?
— Вы цацкаетесь со своими муслимами, скажу я вам. С этим — у вас будут проблемы. Скорее раньше, чем позже.
— Как думаете, почему ислам так популярен среди бедняков? — вопросом на вопрос ответил я.
— А… Они просто не желают вылезать из своих деревень…
Я покачал головой.