У края темных вод

Лансдейл Джо

Я не удостоила ее ответом. Прохладнее — это хорошо, но надо было принять меры на случай появления Скунса. Ненадолго я позволила себе позабыть о нем, но теперь он вновь стал главной моей тревогой.

Я отнесла Джинкс в спальню миску с зеленью и вернулась за своей порцией. Я сидела на полу рядом с мамой и старухой, которая поглощала своим беззубым ртом вареную траву с таким шумом, что свинья бы в смущении удалилась из этой комнаты. Но нам с мамой деваться было некуда, приходилось терпеть. Сидели

и ели молча, и нам даже нравилась эта пища — впрочем, мы бы что угодно съели, только бы зубы не обломать.

Доев, старуха вручила мне свою миску и умиротворенно сложила ладони на животе.

— Я не всегда так жила. У нас был хлопок, были деньги и рабы. Я все помню. Мне было… погодите-ка… мне было десять лет, когда закончилась Гражданская война. Вместо хлопка мы стали выращивать кукурузу, и какое-то время все шло хорошо, а потом то одно, то другое, несколько жарких засушливых лет подряд, и мы попали в яму, из которой уже не выбрались. Папочка не выдержал наконец, он застрелился. Мама с кем-то сбежала, а сестра вышла замуж и уехала на Север. Связалась с проклятым янки, можете себе это представить? С солдатом, который воевал против нас. Я бы охотнее отдала ее за конокрада.

С тех пор мы с ней не виделись, никогда не переписывались. Брат ушел на войну и не вернулся. То ли погиб, то ли остался в Европе. Никто не знает. Никаких вестей. Мне пришлось продать усадьбу. Оставила себе клочок земли с краю, построила дом, живу тут уже много лет. Те, кто купил мою землю, сдались и уехали, бросили хозяйство, лес забрал все. Получается, эта земля теперь снова моя. И замуж я выходила, но Хайрем путался с другими бабами. Я пристрелила сукина сына, а всем сказала, будто он сбежал.

— Вы убили его?

— Мертв, как гвоздь дверной, — ответила старуха. — И никто про это не знал, кроме меня. Я помалкивала, сами понимаете почему. Теперь-то, когда мне помирать пора, какая разница, даже если и узнают? Он похоронен там, где тридцать пять лет тому назад начинался лес. Лет пять тому назад я нашла на заднем дворе череп — судя по виду, койот вырыл его и обглодал. Думаю, это был Хайрем. Я раздробила его на мелкие куски топором. Тогда у меня еще было достаточно сил, чтобы проделать это. Последнее время спина что-то сдает. И сил ни на что не хватает. Еле справилась с мулом — убила его, ободрала и съела. Я бы не стала его убивать, но нечем было кормить, и мне самой есть было нечего. Добрый старый мул, немало землицы мы с ним вместе вспахали. Хитрюга — если б он знал, как прикончить меня и съесть вместо кукурузы, он бы так и сделал. Думаю, я попросту опередила его.

Я невольно усмехнулась.

— Я надорвалась, пока приканчивала этого мула, так после этого и не оправилась. Вот почему я рада была заполучить вас.

— Мы бы убрались тут за

ужин, — сказала я. — Не было необходимости грозить нам оружием.

— Пистолет не заряжен.

— А мы почем знали?

— Я хотела удержать вас. Наверное, в глубине души я догадывалась, что из этого ничего не выйдет. Но поначалу идея казалась не такой уж плохой.

Как ни странно, мне сделалось ее жаль.

— От чего вы бежите? — сменила она вдруг тему. — Кто вас так напугал?

— С чего вы взяли, будто мы напуганы и бежим? — удивилась мама.

— По глазам, — ответила старуха. — Вы все время озираетесь. Проверяете то двери, то окна.

— Вам-то что? — буркнула я.

— Мне все равно, только вот если они — кто бы они ни были — придут по вашу душу, заодно и со мной расправятся, — сказала старуха. — Хотя бы поэтому я вправе знать.

— Всех прав вы лишились, когда захватили нас в плен, — сказала я.

— Может быть, она все-таки вправе узнать, — заступилась мама. — Наверное, она заслужила, после того как спасла Терри.

— Ей попросту хотелось оттяпать кому-нибудь руку, — сказала я.

— Мы с твоей мамой неплохо справились, а? — напомнила старуха. — Если б не мы, парню пришел бы конец.

— Все равно я вас ненавижу, — крикнула из соседней комнаты Джинкс.

— Ладно, вкратце, — сказала я. — Мы кое-кого рассердили. Мы хотели удрать в Калифорнию, а они пустили за нами по следу человека по прозвищу Скунс. Этого с вас хватит.

— Скунс? — повторила старуха, и, честное слово, даже в темной комнате, подсвеченной лишь огнем в очаге, я разглядела, как она сделалась бледнее прежнего.

— Вы про него слышали? — спросила я.

Она кивнула:

— Если он гонится за вами, то вы уже мертвы. Ходячие трупы.

— Я не собираюсь перевернуться кверху брюхом и сдаться, — заявила я.

— Ему наплевать, — сказала старуха.

— А мне — нет, — отрезала я.

— Сделай вот что: иди в спальню, загляни в шифоньер, найди там патроны и заряди пистолет. Потом принеси из кладовки обрез. Он уже заряжен, и там есть еще коробка патронов к нему. Я хотела добраться до него и разнести тебе голову, но я вряд ли смогу встать с кресла, а ты вряд ли поможешь мне дойти до кладовки и завладеть им.

— Это верно, — откликнулась со своего места Джинкс.

Я сходила за патронами к пистолету, принесла из кладовки обрез и патроны к нему. Пистолет я отдала Джинкс, и она зарядила его, а я тем временем вернулась в залу с обрезом. Обрез был двуствольный, двенадцатого калибра. Коробку с патронами я прихватила с собой, уселась на пол, пристроила ружье на коленях, а коробку положила рядом.

— Неужели он до сих пор не махнул на нас рукой? — с надеждой спросила мама.