У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем!
Шрифт:
— Если разуться и выпустить когти, то можно попробовать выбраться отсюда. И пойти навстречу… Нас же будут искать?
— Обязательно будут! — упрямо и без толики сомнений лязгнула клыками Эльса.
Мы разулись и, выпустив когти, начали взбираться по каменистому, глинистому склону, кое-где поросшему травой и с виду чахлыми, но на удивление крепко вросшими кустиками. И так удачно у нас получилось, что совсем скоро мы, вновь с натуги дыша с присвистом, выбрались на верх.
Распластавшись на сухой траве, отдышались и, не веря в свою удачу, глянули вниз.
— Высотень какая, — содрогнулась Эльса.
—
И ведь не спустимся обратно — сорвемся!
— Засада! — мрачно согласилась Эльса.
Мы огляделись и еще больше посмурнели: оказались на площадке, окруженной земляными валами с громадными камнями-валунами. Как по ним выбираться, куда? Осталось только лапы переломать. Но в одном месте, где с камнями поменьше вперемешку земля, заметили дыру между обвалом и скалой — вход в звериную нору, наверное. Я потянула носом и никого не почуяла, видать брошенная. Рядом огромный раскидистый дуб растет, обвивая мощными корнями камни, за ним заросли колючего шиповника, а дальше лес виднеется.
— Схожу облегчусь, заодно гляну, что там дальше, — буркнула Эльса, поднявшись, и направилась к зарослям.
Я тем временем сняла одежду и тщательно выжала. Натягивать ее обратно сырую, грязную было до дрожи противно, но нас же придут спасать?! И тут со стороны, куда ушла подруга, ветер принес странно знакомый запах, от которого волосы дыбом встали. Я замерла, настороженно вглядываясь туда. Неожиданно раздался громкий визг — и спустя мгновение из кустов вырвался здоровенный кабан с вопящей Эльсой на спине, сидящей задом наперед, вцепившись ему в хвост. Пока я стояла, раззявив рот, кабан пронесся под дубом и сбросил «наездницу», ударившуюся макушкой о низко висящую ветку. Она кулем свалилась с «коня», перепугав меня окончательно.
Кабан бестолково метался по площадке в панике, явно пытаясь найти место, куда бы спрятаться. Неужто его Эльса так перепугала? Кабан — зверь дикий, а не домашняя живность, еще и всеядный, поэтому я, с опаской посматривая на него, подошла к кряхтевшей и трясущей пострадавшей головушкой бедовой сонницей, пытающейся прийти в себя и приподняться.
— Эль, ты жива? — шепнула я, помогая ей сесть.
— Да вроде. Ой! — прошипела она, потирая шишку на голове. — Вот гадство, больно как. В речке по лбу, здесь затылком…
— Что это с ним случилось, пятый угол ищет? — спросила я, с подозрением глядя на кабана, наткнувшегося на пустую нору и начавшего остервенело рыть ее, углубляясь в землю
Ответом мне послужил леденящий душу вой — знакомый до боли в груди, от которого забываешь, как дышать. Поначалу Фенька долго изводил наш клан подобным воем.
— Душники! — выдохнула Эльса.
Мы переглянулись; в широко распахнутых от ужаса голубых глазах подруги я увидела свое отражение: мокрая лопоухая кошка с наверняка круглыми со страху глазами. Вой опять разорвал тишину, еще ближе и теперь с другой стороны — душников несколько, они загоняют добычу-кабана с разных сторон. Луна, ну зачем его к нам сюда понесло!?
Я схватила Эльсу за руку и потащила к каменной стене. Сервал шипела, потом все же вскочила и, пошатываясь, побежала за мной. Дальше мы безуспешно пытались забраться на стену, но глинистая, каменистая земля, размокшая от
— Стая, — прохрипела Эльса.
«Мы в ловушке», — похолодела я.
— А если обернуться и…
— Не выйдет, — оборвала я подругу. — Эти зверюги бегают лучше, чем каракал с сервалом. Нас поймают, едва вылезем наверх.
Мы спрыгнули обратно и заметались по площадке. Вернуться прежним путем не выйдет, слишком высоко, внизу камни, а не вода. Разобьемся насмерть. И тут я увидела задние копыта кабана, шустро зарывающегося в старую нору, которую ему уже удалось как следует раскопать вглубь. Земля летела наружу, копыта только мелькали, зверь пыхтел от усердия.
Мы с Эльсой, не сговариваясь, ринулись к кабану, схватили за задние ноги, поднатужились — и вытащили под его возмущенный визг наружу. А сами ловко протиснулись вместо него в нору и, выпустив когти, заработали настолько проворно, что куда до нас этому молодому свину. Победный охотничий вой снаружи только подстегивал.
Наши старания нарушил кабан — задом протиснулся к нам. Видно, кошки-оборотни не так сильно пугают, как те хищники, которые воют снаружи. Свин почти заткнул своей вонючей тушей вход, но не выпихивать же его к душникам. Мы замерли как мышки, услышав шорох множества мощных лап душников, шныряющих вокруг, злобное порыкивание, ворчание, даже шум драки. Сдается, они начали делить добычу между собой.
Эльса в панике продолжила рыть вглубь, земли становилось больше, а места все меньше. Мы обе вздрогнули и запищали, когда кабан завизжал и задергал задними ногами, упираясь, изо всех сил. Мы с Эльсой дружно схватили его за копытца, не давая врагам выдернуть нашу единственную защиту из норы.
Рев, визг, обгадившийся от страха кабан, мы в его дерьме — все смешалось в сплошной вонючий кошмар. В какой-то момент свина вырвали из наших рук. Мы с воплями прижались к стенам норы, но и нас по одной вытянули наружу и швырнули наземь. Удивительно, как складывается жизнь! Кто бы сказал мне еще вчера, что сегодня буду стоять плечом к плечу с Эльсой над окровавленным кабаном, перед душниками — не поверила бы. Да ни за что!
Мы прижималась к стене, мелко дрожа, жалко всхлипывая, почему-то шипели, когда кабан не то угрожающе, не то истерично визжал. Мы знали, что умрем, обреченно глядя на дюжины две грызшихся душников, заполонивших площадку: огромные полуволки, полуеноты с густой шерстью, которую еще надо постараться продрать волчьими когтями, — вся многочисленная свора тешилась в предвкушении пиршества, распаляясь от жажды крови. Они откровенно делили, кому достанется самое вкусное мясо.
Один из душников метнулся к нам, отчего у меня сердце ухнуло в пятки. Кабан, от его удара, полетел в центр немного расступившейся стаи. Теперь каждый полузверь цеплял его когтями, увеличивая количество ран и наслаждаясь болью и запахом крови. А бедное животное крутилось на крошечном пятачке, пытаясь защититься небольшими клыками. Эх, молодой еще секач, больших не нарастил.