У Судьбы на Качелях
Шрифт:
— Да, конечно, — с готовностью согласилась Марина Юрьевна, — мужчина для женщины — центр вселенной!
Саша недоверчиво посмотрел на нее. Марина Юрьевна положила свою ладонь на его руку. — Да, Саша, я в самом деле так считаю.
— Жаль, что Лара так не считает. Она у вас отъявленная феминистка.
Марина Юрьевна не хотела, чтобы теперь они стали говорить о Ларе, но Саша сам не стремился, он глянул на часы: — Ого! Засиделся я у вас! Мне пора. к сожалению. Спасибо за прекрасный ужин и за интересную беседу. — он запнулся, —
Марине Юрьевне показалось, что ему не очень хочется уходить. Но, Боже мой, если бы он знал, как ей не хочется, чтобы он ушел…
Она проводила его в прихожую и, поколебавшись, вышла за ним на площадку и прикрыла за собой дверь. Саша вдруг закурил сигарету, он курил очень редко, но всегда носил пачку «Мальборо» в кармане.
— Хотите? — спросил он.
Она отрицательно качнула головой, осторожно вынула сигарету из его губ и бросила в сторону. Саша прикусил губу и смотрел в пол.
Если он что-нибудь понял… если она ему нравится, как ей давно кажется, он должен сейчас… что-то сказать, или…
Марина Юрьевна ждала, замерев. При другой ситуации, не с дочерью за спиной, она сама бы решилась.
Саша взял ее руку и поцеловал, потом перевернул и поцеловал в ладонь. У Марины Юрьевны вспыхнули щеки. Она знала, что это значит и, конечно, он тоже знал.
Саша ушел, Марина Юрьевна вернулась в квартиру с прижатой к губам ладонью. Она была почти счастлива.
…Наконец-то они пришли. Веселые и шумные. Саша принес громадный яркий букет осенних астр, и стол с цветами приобрел совершенно законченный вид.
— Последний, но очень важный штрих, — заметила Марина Юрьевна.
— Великолепный стол и, главное, заманчивый, — сказал Саша, — в каком ресторане вы работаете шеф-поваром?
Марина Юрьевна было польщена.
— Ну и где мужики, которые должны открывать шампанское? — спросила Лара.
Саша взял бутылку и осторожно, без хлопка, открыл, только дымок пошел из горлышка.
— Ну вот, а я люблю с выстрелом, — поморщилась Лара.
— Лара, а где же браслет, ты забыла надеть его?
— Мама, я не люблю золото. Носить его вульгарно и несовременно. — В ее тоне явно звучала насмешка.
Сашина рука дрогнула, шампанское перелилось через край фужера и растеклось влажным пятном по скатерти.
— Почему тебя в школе называли декабристом, не понимаю… А-а, честный, смелый и решительный! Интересно, декабристы тоже проливали шампанское? — Лара захохотала.
— Я вынужден тебя разочаровать. У нас дома был цветок «декабрист», и мама хотела его выбросить — надоел. А я принес его в школу. Мы как раз по литературе проходили декабристов, вот ко мне и прилипло.
— А-а-а… А я подумала — спаситель отечества, или просто кого-нибудь спаситель, а ты — спаситель цветочка. — Лара усмехнулась.
— Короче, ты подумала, что я тяну на героя, а, оказывается, не тяну.
— Герои не проливают шампанское, — назидательно
— И на скатерть, на скатерть… — закончил с улыбкой Саша.
У Лары в глазах заплясали злые огоньки. Марине Юрьевне пришлось вмешаться, эта шутливая перепалка могла мгновенно обернуться ссорой, Лара большой мастер на такие штуки.
— Звонил папа, передал поздравление…
— И, конечно, пообещал подарочек, — подхватила Лара скептически. — Это у него привычка такая — пообещать и забыть, — пояснила она Саше.
Застолье получилось странным. Саша теперь больше молчал, зато Лара вовсю веселилась, отпускала колкие шуточки и хохотала. Марине Юрьевне было не по себе. Она замечала, что Саша поглядывает на нее, и ей чудилось, что Лара перехватывает каждый его взгляд. А ведь Марина Юрьевна почти и не смотрела на него, только всё подкладывала в его тарелку закуски.
— Ты его откармливаешь изо всех сил, — заметила Лара, — так можно и растолстеть.
Саша положил вилку.
— Просто я много наготовила и боюсь, что некуда будет деть, — засмеялась Марина Юрьевна.
— А я завтра приведу большую компанию, и мы всё доедим, — пообещала Лара. — Мальчишки ведь ужасно прожорливые!
Саша коротко взглянул на нее, и она ответила ему дерзкой улыбкой.
Эта девчонка испортила весь праздник, с негодованием думала Марина Юрьевна.
Саша вышел на кухню покурить, и Марина Юрьевна следом — унести использованные тарелки.
— Не огорчайся, она просто еще глупая девочка, — сказала она.
— Нет, она не глупая. У нее все с умыслом…
Саша стал помогать ей доставать чистые тарелки, и они оказались так близко друг к другу, почти вплотную. Саша повернул к ней голову, и ей показалось, что сейчас он уронит тарелку.
В двери возникла Лара с блюдом в руках и странно посмотрела на них. Она поставила блюдо на стол и молча ушла.
Праздничный вечер закончился почти в тишине. Лара вдруг исчезла в своей комнате, но Сашу не позвала, и он стал прощаться. К дверям его проводила Марина Юрьевна.
— Не сердись, — сказала она и взяла его под локоть, выказывая тем полную поддержку и давая понять, что целиком на его стороне.
— Я не сержусь. Сожалею, что вас всё это огорчает… Мне кажется, что я хожу сюда. из-за вас.
Они опять стояли очень близко друг к другу. Саша наклонил голову… Марина Юрьевна вся напряглась (Лара, вдруг Лара…), но не отстранилась. Он явно почувствовал ее напряжение.
— Мне нравятся ваши духи, — глухо сказал он, осторожно высвободил локоть и вышел.
Марина Юрьевна быстро прошла в свою комнату — попудрить разгоревшееся лицо, через минуту вернулась и встретилась с удивленным взглядом дочери.
— А где Саша? Уже ушел?..
— Да. Ты же не пригласила его…
— Какие церемонии! Он разве постучать не мог?