У Судьбы на Качелях
Шрифт:
Проснулась — и ушел покой.
Как жаль, что ты приснился мне.
Хочу вернуться в этот сон,
Мне снилось — ты в меня влюблен.
Теперь тоскую о тебе,
Ответь — ты есть ли на земле?…
Территория любви
Марина Юрьевна хлопотала вокруг стола, накрытого белоснежной, с вышивками на уголках, скатертью,
Цветов на столе нет — цветы, разумеется, принесет Саша. Он должен встретить Лару после института, и они вместе придут, праздновать Ларин день рождения. А подарок он подарил Ларе еще вчера — золотой браслетик, с вкрапленными крошечными бриллиантиками. Дорогой подарок. Марина Юрьевна глянула на стенные часы — через полчаса придут. Она опять осмотрела нарядно сервированный стол и осталась довольна. Лара так не умеет. Подошла к большому овальному зеркалу в коричневой резной раме и тоже осталась довольна. Хороша! Глаза, правда, чересчур блестят и щеки розовеют, хотя она и не румянилась. Ну не может она спрятать свои глаза, как и все другие приметы — слишком явные, но разве она не хочет, чтобы он з а м е т и л, разве не именно для него она старается хорошо выглядеть, и стол красиво накрыть, чтобы ему понравилось. Марина Юрьевна давно поняла, что Саше нравится всё изящное, радующее глаз, взгляд тогда у него меняется, становится заинтересованным и мягким..
Недавно Марина Юрьевна очень испугалась. Она услышала из-за закрытой двери Лариной комнаты громкие голоса, бурный спор, Лара что-то кричала, Саша, видно, возражал, но тихо, потом тоже повысил голос. Они ссорились! Если они рассорятся и перестанут встречаться… она больше его не увидит. У Марины Юрьевны буквально задрожали руки и ноги, она вынуждена была сесть. Нет, этого нельзя допустить. Пусть дружат, пусть встречаются… пусть женятся, если им нужно! Только пусть он будет рядом, близко, в квартире.
Она будет по утрам подавать ему завтрак, чистить его костюмы, говорить вечером «спокойной ночи»… Неужели она всё это сможет?.. Сможет. Пусть так, чем никак. И пусть даже скорее поженятся, чтобы ей не надо было страшиться, что он уйдет и не вернется. А ведь они ссорятся не впервые, только еще не случалось так громко. Лара его не заслуживает. Не заслужила еще. Молодая, глупая, вздорная девчонка. Она хорошенькая, и ей только восемнадцать, и сколько ей еще встретится Саш, Толь, Дим. Найдет! Она не заслужила еще т а к о го Саши.
Дверь резко распахнулась, и вышел Саша с невидящим взглядом. Марина Юрьевна встала.
— Саша, пойдем на кухню, у меня есть очень хороший кофе… и пирожные, твои любимые.
— Спасибо, Марина Юрьевна… в другой раз.
— Нет, не в другой, — мягко возразила она, взяла его под локоть и повела в кухню. Он сел в деревянное кресло, которое Марина Юрьевна с самого появления в доме Саши предназначила только ему, поставила на газ джезве с водой и села на стул напротив. Он рассеянно смотрел по сторонам,
— Нравится? — тихо спросила Марина Юрьевна.
— Да.
— Я знала, что тебе понравится…
— Вы для меня покупали? — улыбнулся Саша.
— Да. Для тебя. Ты ценишь прекрасное… ты чувствуешь его.
Их глаза встретились. Ей хотелось, чтобы эта минута длилась вечно.
— Спасибо, — сказал он. — А кофе?
Марина Юрьевна рассмеялась и подошла к плите. Она спиной ощущала, что он смотрит на нее. Обернулась, и Саша смутился. Это было очень много для нее… Недавно он был у них, сидел в гостиной, ждал, пока Лара оденется, а Марина Юрьевна, направляясь в кухню, оглянулась — он смотрел на нее таким же взглядом. и как мальчишка, пойманный на чем-то предосудительном, быстро отвел глаза.
Они пили кофе с воздушными пирожными, Саша сказал, что кофе замечательный, а пирожные просто сказочные.
— Не ссорьтесь, — тихо сказала Марина Юрьевна. Саша промолчал. Допил кофе и, глядя в пустую чашку, сказал, тоже тихо:
— Я бы не ссорился, я вообще не люблю ссориться… Но Лара… Она способна из-за пустяка, из-за ерунды.
— Может, вы поженитесь? — Марина Юрьевна хотела улыбнуться, но улыбка не получилась, тольго искривились очерченные малиновой помадой красивые полные губы.
— А вы хотите, чтобы мы поженились? — Саша внимательно смотрел ей в глаза. — Если мы сейчас ссоримся, то дальше будет еще хуже.
— Я… я не хочу, чтобы ты ушел из нашего дома… навсегда.
Саша опустил глаза. — Я тоже не хочу. Но я не знаю, что делать…
Марина Юрьевна проводила его к дверям. Лара так и не вышла из своей комнаты, оттуда слышна была грохочущая музыка с резкими голосами, выкрикивающими в безумном ритме бессвязные слова. Саша поморщился.
— Ты придешь?.. Надо всё же помириться.
Он кивнул и ушел. Марина Юрьевна вернулась в кухню, подошла к окну и смотрела сверху, как он медленно идет, высокий, с поднятой темноволосой головой. Вдруг Саша обернулся и посмотрел прямо в окно. Марина Юрьевна помахала ему рукой, Саша в ответ тоже приветственно поднял руку. Он придет, придет, подумала она. Ей казалось, что его жест не был просто ответным, простой данью вежливости, нет, в нем было что-то еще.
В кухню вошла Лара.
— Кофе пили? Пирожные ели? Я тоже хочу! О чем вы тут любезничали?
Не получив ответа, она хмыкнула и стала заваривать себе кофе.
— Лара, скажи мне, почему ты так обращаешься с Сашей?
— Нажаловался?
— Нет, не нажаловался. Не такой он человек.
— А какой? — Лара с любопытством взглянула на мать. — Ну, скажи, какой? Что ты такого узнала о нем за полгода больше, чем я? — Лара рассматривала небесно-голубыми — отцовскими — глазами эстамп на стене. — Что это за лубочная картинка?
— Я думаю, он настоящий мужчина, — начала осторожно Марина Юрьевна, — и заслуживает лучшего к себе отношения. Он не такой, как те мальчишки, которых я видела здесь прежде.