У зоны свои законы

Жуков Вячеслав Владимирович

Увидев Наизова и лежащего рядом раненого мастера, кочегар остановился как вкопанный. На его лице появился страх.

А Наизов, оскалившись, поманил его пальцем, как собаку.

– Ну, Федя, продажная душонка! Иди сюда. Иди, сучонок! Все равно сейчас сдохнешь. Иди, говорю!

Кочегар в ужасе попятился и рванул к сигнальной кнопке – по цеху прокатился вой сирены.

Наверху, на смотровой площадке, с которой был виден весь цех как на ладони, находился кабинет администрации фабрики. Услышав сирену, из кабинета выскочили

капитан, два прапорщика, рыжая нормировщица, начальник цеха и какой-то гражданский.

Капитан с опозданием понял свою оплошность. Понадеялся на Прошку, а надо было солдат в цехе оставить. Не произошло бы такого!

А под лестницей, ведущей на второй этаж, уже растеклась огромная лужа из ядовитой смеси. Удушающие пары потянулись вверх.

И там, наверху, все словно застыли в немом оцепенении, и только гражданский вдруг пронзительно закричал на весь цех:

– Отпустите меня! Я – снабженец. Приехал к вам за мебелью. Умоляю вас, отпустите! У меня жена, дочь!

Поигрывая в руке заточкой, Наизов рассмеялся:

– А ты прыгай вниз. Кто тебя там держит, падлу!

Снабженец в нерешительности посмотрел на капитана. А тот в свою очередь уставился на Наизова. Первая мысль была – зэк сошел с ума! Надо попробовать его уговорить, успокоить!

– Наизов, остановитесь! Давайте мы сейчас спустимся к вам и разберемся во всем. Поймите, здесь может погибнуть много народа.

Наизов спокойно выдержал взгляд капитана.

– Здесь нет народа. Здесь одно быдло!

Никто из зэков не воспротивился такому оскорблению. Все терпеливо ждали, что будет дальше.

А капитан проклинал дураков, придумавших глупые инструкции, согласно которым им не разрешалось в зоне носить оружие. Сейчас бы оно пригодилось, и он, не раздумывая, пристрелил бы взбунтовавшегося зэка. Теперь же приходилось принимать условия этого Наизова.

– Что, капитан, струхнул? Прошка, твой верный сука, в бойлерной лежит. И ты сейчас сдохнешь…

Опер знал, что угрозу свою зэк выполнит. Как же остановить его? Эх, стоял бы он рядом, два, три профессиональных удара отправили бы его на тот свет. Но в этой ситуации остается только заговорить его, оттянуть время…

– Погоди, Наизов. Если ты злишься на меня, то при чем тут остальные люди? Давай выясним отношения по-мужски, – говоря так, капитан надеялся настроить зэков против Наизова. Они ведь смогут его остановить! Неужели никто в этом стаде не сделает это? Ведь их отделяет от Наизова какой-то десяток метров, ножки боятся замочить, скоты! А кладовщик Татарин и вовсе у него за спиной, рана у него в животе неглубокая, двигаться может.

– Подай знак Татарину, пусть схватит Наизова за шею. Мы спустимся и скрутим его, – шепнул сквозь зубы опер рядом стоящему прапорщику, но тот оцепенел от страха и не двинулся с места.

– Дурак! – зашипел на него капитан. – Сдохнем же тут!

Понимая, что уговоры бесполезны,

он закричал всем зэкам:

– Чего вы стоите? Он же хочет поджечь цех! Разве вы не поняли еще?

– Цех!

– Поджечь!

– Наиз, кончай!

Кто-то бросился к входным воротам, но они оказались запертыми на замок.

– Цех заперт!

– У кого ключ? Отоприте!

Наизов хохотал, наслаждаясь всеобщим страхом, переходящим в панику.

Капитан стоял, держась за поручень, и молчал. Все зашло слишком далеко.

Рыжая нормировщица уже больше не надеялась на охрану, вскрикнула, увидев в руке у Наизова горящую спичку.

– Наизов, миленький, не делай этого! Отпусти нас!

– А кто тебя держит? Вот ключ от ворот, – показал он увесистую связку ключей, отобранных у Татарина. – Спускайся и возьми их. – С этими словами он бросил связку в лужу растворителя и повторил: – Бери их и уходи.

Нормировщица, поверив, быстро спустилась по железной лестнице, угодливо улыбаясь Наизову.

Хлюпая стоптанными туфлями по растекшейся смоле вперемешку с растворителем, нормировщица подбежала и наклонилась за ключами.

Зэки молча следили за ней и за Наизовым. Всем хотелось верить, что все обойдется. Потом, конечно, они свернут ему шею за такие дела!

Спичка в руке Наизова почти погасла, и Татьяна обрадовалась, думая, что ей удалось его убедить. И вдруг Наизов бросил догорающую спичку.

Цех вспыхнул в одно мгновение. Рыжая нормировщица, охваченная с головы до ног огнем, закричала не своим голосом. Закрывая ладонями лицо, она закрутилась волчком и кружилась до тех пор, пока не упала в огонь, выкрикнув напоследок проклятие Наизову.

Казалось, горело все: пол, залитый адской смесью, деревянные верстаки, заготовки мебели, штабеля древесины, приготовленные для изделий. И люди! Горящие люди с дикими воплями в панике бегали по огненной луже и падали, корчась в огне. Всех охватило безумие!

Кто-то еще пытался открыть замок, царапая ногтями металл.

Наверху, на площадке, задыхаясь от едкого дыма, метался капитан. Внизу под лестницей бушевало в рост человека огненное море.

Оба прапорщика, начальник цеха и снабженец прыгнули в это огненное море, и сейчас же их крики потонули в общей массе людского стона.

Одному прапорщику повезло больше, чем его товарищу. У него горели только ноги и кисти рук, но он мог двигаться. Размахивая горящими руками, он побежал к воротам, где толпились еще живые зэки. На него никто не обращал внимания. Каждый думал о себе, чтобы спастись из этого пекла.

А гражданский, начальник цеха и второй прапорщик горели заживо. Снабженец кричал, звал кого-то на помощь и поднимал вверх из огня руки, словно молясь.

Надышавшись едкого дыма, капитан перевесился через ограждение и свалился вниз. Он был еще жив, но зэки в панике затоптали его.